Инна Макаровна давно проснулась и ходила неподалеку, прислушиваясь к тишине, Алексей ждал, когда ее любопытство возобладает над нежеланием будить младшее поколение. Время шло, и мать все-таки появилась в дверном проеме с тазиком воды в руках.
— Уля… Умывайтесь, молодые люди, и к столу. Завтрак уже почти готов.
Окинув подозрительным взглядом довольную дочку и забившегося в угол кровати Алексея, она облегченно вздохнула. Наверное, всю ночь не спала, пытаясь угадать, как далеко способен зайти этот, в сущности, малознакомый жених.
— Лёш, я первая умываться! — Ульяна выскочила из-под одеяла, осторожно переступая босыми ногами на холодном полу, и начала плескаться в чистой воде, смывая остатки сна.
— Уля, я, конечно, понимаю, что приставал грязно, но неужели настолько, что так хочется сразу умыться?
Она повернулась с испуганным видом, опустив руки в таз, не зная, что и сказать. Алексей мысленно выругался, увлекшись ее сравнением с Леночкой, он забыл, что девчушка не привыкла к таким шуткам, к вечной иронии, с ней не поиграешь в увлекательную словесную игру… Импровизировала она ничуть не лучше папеньки.
— Я пошутил, хотел сказать, что будет как в сказке: жили они долго и счастливо, умываясь в одном тазике, пока…
— Пока что? — Уля уже готова была улыбнуться, опасение, что смеются именно над ней, прошло.
— Пока тазик не прохудился. И пришлось ему пуститься в опасный путь, чтобы найти новый, побольше…
— Ну, Лёша! — она махнула на него рукой, в этом крошечном отгороженном шкафом уголке холодные брызги долетели беспрепятственно.
— Ценю заботу, но не надо подавать воду в постель, я сам встану и подойду. И не плюй туда, ладно?
Девочка была счастлива, смеялась и все равно продолжала брызгаться водой. Алексею эта игра нравилась, только снова показалась уж слишком детской. Утром хотелось совсем другой игры… Но до нее Ульянка еще явно не доросла. Так показалось и матери, которая увела ее, что-то шепнув на ухо, отчего дочь немного притихла. Алексей умылся, мысль разделить один тазик с будущей невестой его ничуть не пугала. Ощупав лицо, он решил, что вряд ли светлая поросль на щеках сильно шокирует общественность. И вышел к столу, откуда опять доносились аппетитные запахи. Пожалуй, он уже готов давать брачные обеты, не скрещивая пальцы за спиной. Кроме обета верности, конечно.
Павел Семенович готовил какой-то сюрприз, Алексей ожидал, что этим сюрпризом станет новая работа, на которой не придется полдня играть в гляделки с особистом, но был приятно удивлен, когда его привели в закуток, гордо именуемый паспортным столом. Видно, тут давно не выдавали новых документов, скорее, разместили архив, где хранились бумаги разной степени важности и нужности. Из-под этих завалов сейчас и извлекли фотоаппарат, а работник с трудом вспоминал, как им пользоваться. Наконец, поворчав на нехватку пленки, реактивов и бумаги, он без предупреждения щелкнул камерой, ослепив Алексея вспышкой на пару минут, и скрылся в подсобке, из дверных щелей которой пробивался красный свет. Им с Вишневским пришлось ждать довольно долго, пока неумелый фотограф не вынырнул оттуда, обрезая ножницами еще влажный снимок. Пришлепнув его на клей и придавив печатью, паспортист выложил перед ними на стол готовое изделие.
Слово «Интерстанционал» Алексей до сих пор не мог выговорить без запинки, а теперь прочел его внутри тонкой книжицы, украшенной пятиконечной звездочкой и фотографией. На глянцевом плотном прямоугольнике застыла какая-то непохожая на оригинал перепуганная морда, то ли не освоившаяся еще с мыслью о предстоящей женитьбе, то ли просто слегка асимметричная с похмелья. Сотрудник паспортного стола уже недовольно поглядывал на посетителя, из-за которого пришлось выполнять срочную работу. Алексей сунул в карман непривычную вещь, пока никто не догадался, что этот документ — первый в его жизни после свидетельства о рождении, и последовал за будущим тестем. Начали появляться идеи, как можно под предлогом подготовки к свадьбе покинуть станцию… И не возвращаться.
Мысль вызвала легкое сожаление, потому что семейство Вишневских Алексею определенно нравилось. Он чувствовал себя почти дома и был бы не против каждое утро вкусно завтракать, каждый вечер сидеть за тем столом, обсуждая немногочисленные новости, или молчать в обществе Ульянки. Если бы только хоть на год отложить эту проклятую свадьбу! Но в его мечтах уже и так скопилось нагромождение несбыточного высотой с Эверест, стоило сосредоточиться на компактной и выполнимой цели: покинуть станцию приписки Красные ворота, чтобы добраться до Бауманского Альянса и уже там штурмовать новые вершины. Совершенно неприступные… А Павел Семенович пока лишь предлагал ознакомиться с делами да поговорить о том, как из службы досмотра перевести Алексея в цех, где он точно проявил бы себя с лучшей стороны.
Кабинет у первого секретаря станции был совсем небольшой, слегка похожий на библиотеку. Наверное, часто приходилось искать в книгах нужные цитаты, ведь насколько Алексей успел узнать Павла Семеновича, тот готовил речи заранее. Портрет товарища Москвина над столом напоминал скорее карикатуру: даже видя перед собой этот рисунок, было бы непросто опознать главного коммуниста при личной встрече. Красные флажки соцсоревнований огромным букетом распушились в вазе на углу длинного стола. Вишневский подошел к старенькому низкому сейфу между книжными шкафами и нестерпимо громко лязгнул ключом в замке.
— Все-таки перебрали мы вчера слегка… У меня тут еще припрятано, примешь граммульку, чтобы голова не болела?
Алексей отказался — и без того уже получил приличный заряд бодрости, когда взял в руки паспорт. И еще рано утром, когда пытался доказать себе, что он не педофил какой-нибудь.
— Да чтоб они провалились!
«Граммулька» была спрятана далеко у задней стенки сейфа, пытаясь добраться до нее, первый секретарь неловким движением обрушил на пол лавину каких-то серых лохматых предметов, сильно напоминающих стоячие носки из анекдотов.
— Павел Семенович, а зачем вы их в сейфе держите? — Алексею все-таки удалось опознать знакомые очертания валенка. — Они же… как это? Подлежат распределению среди населения станции.
— Вот поэтому и держу под рукой, — хозяин теперь уже без помех вытащил небольшую бутылочку. — Чтобы когда начальство с проверкой приедет, тут же и распределить. А то хлопот не оберешься. Кто-то вот выдвинул рационализаторское предложение свинячью щетину в дело использовать, а они даже на домашние тапочки не годятся. Изнутри колются, снаружи скользят, по мрамору и каменному полу в них не походишь.
Он снова запихнул в сейф с десяток этих волосатых чудовищ, поставив одну пару перед Алексеем. Тот решился лишь рассмотреть не внушающую доверия обувь. Кое-где щетинки сцепились намертво, но напоминали колючего ежа, а местами сквозь валенок просвечивала рука.
— Нет уж, спасибо…
Павел Семенович плеснул из бутылки немного на самое донышко стакана, сморщившись, выпил, как лекарство, и собрался уходить.
— Дел сегодня много, Лёша, ты посиди тут пока, а я вернусь через полчасика.
Алексей сел за стол и принялся просматривать стопку бумаг, пытаясь понять, чем занимается Вишневский. И все еще вчитывался в очередную копию приказа Генерального секретаря, когда открылась дверь, а на пороге показался Виктор Петрович.
Чутье сразу подало сигнал тревоги: что-то неуловимо неправильное было в том, как наемник уверенно расположился в этом кабинете, как бегло просматривал бумаги, как, привычно перевернув, отложил их в сторону… И только спустя несколько секунд к недремлющему профессионалу присоединился и обычный человек, способный не только подмечать детали, но и возмущаться:
— Ты что тут делаешь?! Кто тебе позволил распоряжаться, как у себя дома?
Алексей, ничуть не стесняясь, выпрямился в удобном кресле и посмотрел на особиста.
— Павел Семенович скоро вернется.
— Ты… Может, ты мне еще и подождать его предложишь?! Хозяином себя почувствовал… — наглец и в самом деле собирался это предложить, судя по хитрой усмешке.
— Хозяин решил, что будущему зятю было бы неплохо ознакомиться с делами, — и, глядя на медленно краснеющего Ельцова, Алексей не мог не добавить: — Что, мля, не ждал?!
Похоже, не ждал… Тени разных чувств быстро сменяли друг друга на лице собеседника, остановившись, наконец, на крайней степени брезгливости.
— Понятно. Решил проблему через постель! И ты думаешь, что это достойно мужика?
— С каких пор вы стали заботиться о моем достоинстве? — Алексей понимал, что и сегодня его положение на станции также непрочно, как вчера, и в будущем ничего не изменится. Даже его терпение заканчивалось. Носить маску постоянно очень тяжело, и он дал волю самому себе настоящему, не прикрываясь больше легендой наемника, все равно Виктор Петрович ему не верит. Ни правде, ни лжи. — Кажется, на моей репутации у вас давно крест поставлен и болт положен, или вас обеспокоило вдруг то, что положение вашей жертвы слегка поменялось?
— Ничего не поменялось. Ничего…
Да. Он прав. Если и поменялось, то лишь в худшую сторону, потому что Алексей теперь окончательно примкнул к врагу в лице слишком мягкого первого секретаря, усилив его позиции. Такой союзник для Вишневского особистом предусмотрен не был. Сущность Алексея он угадал сразу и видел насквозь. Тогда и скрываться нет смысла, все равно в покое не оставит.
— Так ждать будете или нет? Не просто так ведь заходили…
Да, он заходил не просто так… Виктор Петрович не отказывал в выдаче документов Алексею, потому что эта забава уже и ему порядком наскучила. Вот только не мог стерпеть, что тот обошел его самым простым путем. Ни интриги, ни игры, одна только рожа смазливая! Но поскольку делу придан официальный статус, то придется соблюдать подобие официальных мер. Хотел поговорить с Вишневским, не надеясь вразумить, чтобы единственной дочкой не разбрасывался. На успех не надеялся — слишком хорошо знал жену первого секретаря, Инна кого попало в семью не примет. А с дочуркой надо было раньше решить вопрос, казалось, что всё подготовлено, как надо, но вмешались непредвиденные обстоятельства. Теперь оставалось любоваться на чужака в кресле начальника, уж слишком он там уверенно устроился… И ведь сядет туда когда-нибудь, гнида! Шелуха беспутности и раздолбайства слетела с него, как ветром сдуло. Профессионал видел всё.