― Ты не можешь. Тебе нужно вернуться к своей семье и жизни.
Она фыркнула.
― Моя жизнь разрушена, Кэдиган. Развод разорил меня. Я лишилась дома и была вынуждена клянчить работу у своих кузин. В данную секунду единственное, что в моей жизни, кроме собак, заставляет меня хотеть вставать с постели по утрам, ― это ты. Хотя, это не совсем правда. На самом деле, я бы предпочла провести с тобой в кровати вечность, ну ты знаешь, о чём я.
― Нет, Джозетта, я не знаю. В последний раз, когда женщина потчевала меня подобными байками, она вырезала моё сердце и скормила его мне, пока оно кровавым месивом не стало у меня поперёк горла.
― А мой бывший муж уверял меня, что я единственная женщина в мире, которую он когда-либо любил или желал. И через какое-то время я застукала его в кровати не с одной, а сразу двумя красотками. Заметь, я не равняю тебя по нему и не приписываю тебе грехи этого придурка.
― Мы не можем оставаться вместе, ласточка. Ты же знаешь.
― Я в это не верю. И здесь я оказалась не просто так. Верно?
― Да. Чтобы в стократ увеличить мои мучения.
Она легонько ткнула его в живот.
― Прекрати! Я не собираюсь отказываться от тебя, Кэдиган. И не сдамся без боя.
С потемневшими от боли глазами, он покачал головой.
― Я Кэдиган Мабоддамун… ничей сын. Никому не нужный. Зачатый со злым умыслом. Я пришёл в этот мир один, и именно в одиночестве мне суждено коротать свой век. Я не буду просить тебя жертвовать собой ради меня.
Он во многих отношениях разбивал Джо сердце. Какая бессмыслица! Они встретились совсем недавно, и всё же он завладел частичкой её души, на которую никто никогда не претендовал.
Единственное, чего ей хотелось, ― это спасти его. Забрать в безопасное место и оберегать от всех тех, кто хотел причинить ему вред. Несправедливо, что такой порядочный мужчина заперт здесь, в то время как мир, в котором она живёт, полон конченных придурков.
― В этом и заключается суть любви, Кэйд. Тебе не нужно ни о чём просить.
Он горько рассмеялся над её словами.
― Ты не любишь меня, ласточка. Это невозможно.
Как бы ей хотелось, чтобы чувства можно было легко контролировать. Волшебным образом забрать боль, горе и самой сказать глупому сердцу, ради кого биться. И пусть оно прислушается к ней.
К сожалению, маленький ублюдочный орган поступает иначе. Сердце делает всё что пожелает, независимо от наших чувств, намерений, здравого смысла и пожеланий.
Она уткнулась носом в его плечо.
― Тогда я влюбляюсь по уши в кого-то ужасно похожего на тебя, приятель. Те же глаза. Губы. Раздражающая тенденция смотреть на меня как на сумасшедшую. У него даже фамилия звучит немного шепеляво, когда он её произносит.
Кэдиган рассмеялся.
― Ты выдумщица, ласточка. Признавайся, ты главная актриса труппы, верно?
― Как вомбат на кукурузном поле.
Нахмурившись, он посмотрел на неё.
― Что?
― Ты не единственный, кто может подбирать случайные слова, не имеющие смысла, и строить из них замысловатые предложения.
Кэдиган громко рассмеялся над глупой бессмыслицей.
«Как ей удаётся вызвать у меня смех, когда чувствую себя полным дерьмом? Воспламенять кровь и жажду обладать ею, когда мне, по идее, нужно бежать от неё со всех ног?»
Не в силах разобраться в мириадах противоречивых эмоций, которые она пробуждала в нём, Кэйд запустил руку в тёмные локоны и сжал их в кулак. Затем исполнил своё заветное желание.
Поцеловал, пока голова не закружилась от сладкого запаха.
Джо была совершенно не готова к такому всепоглощающему поцелую, пробудившему в ней дикую страсть. Желая показать, как много он для неё значит, Джо потянулась к его облачению.
― Раздевайся, Кэдиган. Я хочу ощущать тебя своей кожей.
Она едва закончила предложение, как они оба оказались нагие, и он вошёл в неё.
Резко втянув воздух, Джо громко застонала, когда он обнял её и толкнул бёдра.
― Нам нужно поговорить о прелюдии, милый.
Отстранившись, он посмотрел на неё сверху вниз.
― Ты хочешь, чтобы мы этим занимались прилюдно?
― Нет! ― Она рассмеялась над его предположением. ― Прелюдия ― это ласки, после которых идёт соитие. Я согласна, итог невероятный, но небольшая предварительная ласка не менее важна.
― Прости. Мне всегда казалось, что женщины хотят побыстрее покончить с этим.
― С чего ты решил?
― Они так всегда говорили: «Поторопись и заканчивай». Получив удовольствие, они уходили.
Она обхватила его щеку ладонью и заглянула в прекрасные глаза, которые выдавали безжалостно причинённую боль.
― Для меня нет ничего дороже тех ощущений, когда ты заполняешь меня, Кэдиган. Не торопись и позволь мне любить тебя, пока ты не ослепнешь от наслаждения.
Он вошёл глубоко до самого основания и замер, не двигаясь.
Поцеловав его в щеку, Джо обвила руками его шею. С прерывистым дыханием он смотрел на неё полуприкрытыми глазами, обжигавшими её душу. Кейд прошептал что-то на средневековом валлийском, прежде чем завладеть её губами и начал медленно, методично заниматься с ней любовью. При этом он смотрел на неё так, словно она была для него единственным лучиком света в кромешной тьме.
Никто никогда раньше так не смотрел на неё.
У Джо перехватило дыхание от яростных выпадов. Он без усилий удерживал её, наслаждаясь телом. Она провела рукой по рельефным мышцам спины и плеч. Ничто никогда не дарило ей такого наслаждения, как ощущение его внутри в объятиях крепкого тела.
В этот миг Джозетта как никогда не хотела возвращаться домой и расставаться с Кэдиганом.
Кэдиган прижался щекой к её щеке и вдохнул аромат волос. Он бы с радостью умер прямо здесь и сейчас, в это прекрасное мгновение блаженства. Счастья и тепла. Когда он чувствует себя любимым и желанным.
Это ложь.
Должна быть. Но почему-то всё кажется реальным. Если Джозетта лжёт ему, остаётся надеяться, что он никогда об этом не узнает. Лучше жить во лжи, чем иметь дело с суровой реальностью.
Джозетта впилась ногтями в его спину и застонала от наслаждения. Кэдиган ускорил толчки, пока не заставил её кричать от удовольствия и экстаза.
И только после того, как она кончила, он присоединился к ней.
Удовлетворённый и спокойный как никогда в жизни Кэйд отнёс и уложил её на ложе. А после лёг рядом и притянул Джозетту в объятия, когда за окнами замка начала бушевать буря.
Джо подняла голову.
― Это обычный дождь? Нас не поджидает рой разъярённой саранчи-пираньи или что-то в этом роде, верно?
Кэдигана рассмешила её паника.
― Бури здесь не редкость. И время от времени рой разъярённой саранчи пожирает урожай. Но судя по цвету, это просто обычный осенний ливень.
Она облегчённо выдохнула.
― Хорошо. Не уверена, что смогу выдержать ещё больше волнений за сегодня. ― Джозетта склонилась над ним и начала покусывать щетину на подбородке.
Кэйдиган вопросительно взглянул на неё:
― Что ты делаешь?
Забавно сморщив носик, она улыбнулась с озорным блеском в глазах.
― Ты же не думал, что так легко отделаешься и я оставлю тебя в покое?
― Если честно, именно так и думал.
Она покачала головой.
― О, милый, я только начала. Прежде чем закончится эта ночь, ты будешь молить меня о пощаде.
Кэйд прижал её ладошку к уже полувставшему члену.
― Мне кажется, я справлюсь с этим испытанием, моя леди. Давай посмотрим, сможешь ли ты сдержать своё слово.
На рассвете Кэдигану пришлось уступить победу его леди-лисичке. Она действительно измотала его и заставила умолять о нескольких часах сна.
К сожалению, сновидения оказались ужасными. Его мучили кошмары, как легионы отца приходят за Джозеттой и отнимают её у него. Ему приходится смотреть, как её убивают.
Проснувшись, Кэдигану показалось, что он и вовсе не спал.
― Кэдиган?
Он нахмурился, услышав низкий мужской голос у своего уха. Открыв глаза, Кэйд понял, что лежит на мужском теле.
Какого чёрта?
Разъярённый и ошеломлённый, он отпрянул, готовый к бою, а потом замер в потрясении.
Он лежал на своём теле.
Вот только сам он оказался заперт внутри тела Джозетты.
Глава 9
Джо в ужасе смотрела на собственное тело.
— Кэйд? Это ты? Пожалуйста, скажи мне, что я смотрю на тебя.
— Да, ласточка... Это ты в моём теле?
Она кивнула.
— Что с нами случилось?
Кэдиган поднял руки и посмотрел на них. Осознав, что теперь у него женская грудь. Обнажённая! Он схватил простыню, чтобы прикрыться.
Его реакция рассмешила Джо.
— Неловкость не так легко скрыть, согласись?
Он кивнул.
— О, привет! — Она подпрыгнула, когда в районе паха неожиданно затвердело. Поёжившись, Джо прикусила губу. — Значит, вот оно как. Не особо комфортно, да?
— Нет, любовь моя, и особенно, когда это очевидно для окружающих.
С гримасой он скрестил и опустил руки.
— Что?
Скорчившись, Кэйд сжал бицепсы над — своей женской — грудью.
— Как такие маленькие и мягкие штуки могут так мешать?
— Эй, прекращай! Я тоже так могу... Ну, ладно, у тебя не маленький, но всё же! Это грубо! И к твоему сведению, у меня двоечка.
— Двоечка?
— Это означает, что у меня нормальный размер груди. Средний. Они не такие уж маленькие.
Кэйд ухмыльнулся, только на её лице это выглядело далеко не так очаровательно, как на его. На самом деле, крайне жутко смотреть на себя из другого тела.
Как Табита и Аманда с этим справляются? А ей всегда казалось, что сестра-близнец — это круто.
Как же она заблуждалась! Смотреть на себя неприятно. Словно испорченное, безжалостное зеркало указывало на каждый изъян под всевозможными углами.
— Когда вернусь в своё тело, сяду на диету. А ты пока лучше следи за тем, что ешь, приятель! Если наберу хотя бы полкило, я... придумаю, как тебя наказать.
Она потянулась почесать зудящее бедро и съёжилась от обильной растительности, особенно под мышками.