— Тогда пусть они подойдут сюда. А тут уж ты не зевай!
Недолго думая, он упал на пол, изображая дамский обморок, и остался лежать неподвижно, приоткрыв рот, как будто ударился головой о каменные плиты пола.
Райли в притворном ужасе вытаращил глаза и бросился поднимать своего друга, не зная, оценят ли солдаты спектакль: их почти полностью заслоняли от часовых столпившиеся вокруг послушницы.
— Позови сюда солдат, — велел Райли ближайшей из них. — Скажи, что вам нужна помощь.
Девушка растерянно поглядела на лейтенанта из батальона Линкольна, не вполне понимая, чего от неё хотят, пока Алекс не повторил, на сей раз он подмигнул послушнице, заставив ее покраснеть.
— Помогите! — воскликнула она, взмахнув руками. — Сеньоры, наша сестра упала в обморок, помогите ее поднять!
Солдаты недоверчиво переглянулись, настороженные этим странным происшествием, но оба тоже были молоды, а когда красивая девушка просит о помощи, ей трудно отказать, даже если эта девушка одета в рясу.
Раздумья их длились не больше двух секунд; забросив винтовки за спину, они направились к стайке послушниц.
— Черт, ну и корова! — растерянно присвистнул один.
— Да тут грузовик нужен, чтобы ее с места сдвинуть, — поддержал второй.
Первый солдат наклонился и потянул «послушницу» за руку, пытаясь поднять.
— С вами все в порядке, сестра? — спросил он.
И тут же застыл на месте, увидев прямо перед собой толстую бородатую физиономию Джека, чьи грозно нахмуренные брови не предвещали ничего хорошего.
— Кого это ты назвал коровой? — спросил он.
Легионер отшатнулся, как от змеи, внезапно выползшей из-под камня, но, едва он потянулся к винтовке, как Джек с быстротой молнии ткнул ему в грудь пистолетом ТТ.
Второй солдат от растерянности застыл, пока не увидел оружие в руках мнимой монахини. Тогда он, отступив на шаг, потянулся к винтовке, но тут вдруг ощутил прикосновение холодной стали к своему затылку. И тут же за его спиной послышался голос Райли.
— Как гласит народная мудрость, — пояснил он, взводя курок «кольта», — в своём доме и стены помогают.
17
— Ну ладно. И что теперь?
Этот вопрос стучал в головах у всех, но лишь сестра Каридад решилась произнести его вслух.
Пока монахини и послушницы занимались горожанами, пытаясь их успокоить и оказать посильную помощь, в дальнем углу нефа собрались Райли, Джек, мать-настоятельница и Эустакио, принявший на себя роль делегата от своей семьи. Ему даже не пришлось ничего объяснять, за исключением того, что его сына Хавьера отправили в лагерь батальона Линкольна с личным письмом для капитана Шоу — с разъяснениями их плана и просьбой позаботиться о мальчике.
— Там он будет в безопасности? — спросил Эустакио, в тревоге заламывая руки.
— Во всяком случае, в большей безопасности, чем мы здесь, — заверил Джек, хлопая его по плечу. — Капитан Шоу — отличный человек. Ваш сын в хороших руках.
Крестьянин никак не мог поверить, что двое интербригадовцев рисковали жизнью, спасая его и его семью лишь потому, что пообещали ему это прошлой ночью. Он столько раз рассыпался в бесконечных благодарностях, что Райли чуть не начал жалеть о своем поступке.
В церкви помимо девятерых взрослых находилось шестеро детей от четырёх до двенадцати лет; большинство из них спали блаженным сном. Хотя ни один ребенок в столь недобрый час ни разу не заплакал, интербригадовцы подумали, насколько было бы лучше без них.
— А теперь мы выйдем наружу, — ответил Алекс на вопрос монахини.
— Да, но как?
— Через дверь, конечно.
Сестра Каридад грозно скрестила на груди руки.
— Вы что же, шутить изволите?
— Вовсе нет, — ответил Алекс. — Но другого выхода нет. Нам нельзя оставаться здесь, другой двери в церкви нет, на окнах ставни, а значит, ничего не остаётся, как выйти через главный вход.
— Но как мы сможем выйти? — повторил за ней следом Эустакио.
— Вот об этом мы сейчас и думаем, — ответил Алекс, хлопнув Джека по плечу. — Но вы не волнуйтесь, мы найдём выход.
Галисиец удивленно приподнял бровь.
— Правда?
— Конечно, — ответил Райли, прислонившись к колонне. — Прежде всего, нужно разобрать проблему по частям. Для начала стоит решить, чего мы, собственно, хотим, затем — определить, какими возможностями для этого располагаем, и, наконец, понять, как можем использовать эти возможности для преодоления препятствий.
— Я что-то совсем запутался, — перебил его Джек.
— Я тоже, — поддержал его Эустакио.
— Посмотрим... — неожиданно вмешалась сестра Каридад, проявив неподдельный интерес. — Первым делом мы должны решить, чего хотим. Но это как раз нетрудно: мы хотим выбраться из церкви, затем — из Бельчите, после этого — благополучно миновать позиции красных и, наконец, добраться до Сарагосы.
— Причём сделать это так, чтобы нас никто не увидел, — напомнил Джек. — Всего-то навсего.
— Ну что ж, — подвёл итоги Райли. — Теперь надо решить, как использовать то, что у нас имеется.
— У нас есть наши пистолеты и «маузеры» этих двоих, — Джек кивнул в сторону обезоруженных солдат, привязанных к колоннам.
Райли поднял большой палец правой руки.
— Что ещё у нас есть?
— Еще у нас есть форма легионеров, — добавил Эустакио.
Райли загнул ещё один палец.
— А также девятнадцать монашеских ряс, — продолжал галисиец, бросая опасливый взгляд в сторону матери-настоятельницы.
— В ризнице тоже должна найтись парочка облачений, или нет? — вспомнил Эустакио.
— Да уж, надев на себя все это, мы произведём прямо-таки ошеломляющее впечатление, — произнёс Джек то ли в шутку, то ли всерьез. — Они точно в осадок выпадут!
— Не думаю, что это благоразумное решение, — высказал своё мнение Райли.
— А грузовик? — снова вмешалась монахиня. — Я видела его на той стороне площади. На нем мы бы в мгновение ока добрались до Сарагосы.
— Так-то оно так, — неохотно согласился Джек. — Проблема в том, чтобы затолкать в него почти сорок человек, да ещё так, чтобы часовые не увидели и не подняли тревогу, затем выбраться из города, не попав под обстрел, а потом ещё миновать позиции республиканцев, да так, чтобы нас опять-таки не обстреляли, приняв за врагов.
— Ну что ж, — произнёс Алекс, задумчиво почёсывая подбородок. — Насчёт второго и третьего сказать не могу, но что касается первого, то вполне можно попытаться.
— Ты серьёзно?
— Конечно. В конце концов, от грузовика нас отделяют только сержант и четыре солдата.
— Хотите сказать, нам придётся их застрелить, чтобы выбраться отсюда? — гневно спросила сестра Каридад.
— Не совсем.
— Тогда как? — поинтересовался Эустакио.
Райли покосился на сестру Каридад и улыбнулся.
18
Менее чем через час после того, как за ними закрылись двери церкви, они открылись вновь. К этому времени у дверей выстроились парами двадцать монахинь. Склонив головы и в полном молчании, они степенно двигались мелкими шажками.
Однако вместо того, чтобы направиться обратно в монастырь, девушки во главе с сёстрами Каридад, Грасией и Лусией выстроились посреди площади прямо перед сержантом и четырьмя легионерами.
— Вы уже закончили молиться, сестра? — спросил сержант, повернувшись к матери-настоятельнице.
— Да, закончили. Но сегодня особенный день, и нам бы хотелось, чтобы вы составили нам компанию, — ответила она, буравя взглядом солдат, которые, подойдя поближе, с интересом прислушивались к разговору.
Сержант удивленно посмотрел на неё.
— Составить компанию? — растерянно переспросил он. — Но для чего?
— Мы хотим, чтобы вы прослушали гимн святому Бононию, — ответила сестра Каридад, стараясь оставаться серьезной. — Наши сестры-послушницы очень настаивают, чтобы эти красивые молодые люди, ваши солдаты, послушали их пение.
— Они так сказали?
Сержант перевёл взгляд с матери-настоятельницы на хор стоявших позади неё девушек. В сравнении с пожилой безобразной монахиней они казались ещё прелестнее и непорочнее, что особенно подчеркивали их белые покрывала.
— Это невозможно, — заявил он, глядя то на монахиню, то на юных послушниц, неотрывно смотревших на него. — Не положено...
— Да бросьте, сержант, — произнёс у него за спиной один из солдат, лихо поправляя на голове фуражку. — Пусть девочки споют.
— Это... — смущённо произнёс другой. — Пузть поют, зержант, что вам зтоит...
— Молчать! — рявкнул тот, оборачиваясь.
— Ну пожалуйста! — взмолилась одна из послушниц так жалобно, словно это необычайно важно лично для неё. — Только одно песнопение!..
— Зержант, ну что вам зтоит, — настаивал тот же солдат, прижимая руку к сердцу. — Ну что злучится, езли они зпоют эту звою пезенку?
Сержант наконец сдался, раздраженно цокнув языком.
— Ну ладно, — произнёс он, всем своим видом выражая крайнее недовольство. — Только один гимн — а потом убирайтесь в свой монастырь и оставьте нас в покое. Договорились?
Сестра Каридад просияла, как будто услышала самую чудесную новость. Развернувшись, она дала знак послушницам, и они тут же выстроились вокруг легионеров широким полукругом, придерживая свои просторные одеяния так, чтобы между ними не осталось ни малейшего просвета.
Когда все построились, как того требовала мать-настоятельница, хор послушниц затянул первые строфы гимна, словно по мановению дирижёрской палочки:
Истинная любовь — Господь наш Иисус Христос.
Сладчайший наш долг — смирение и милосердие.
Под взглядом Божиим,
Благословляющим страждущих,
Служение Иисусу в его милосердии,
В утешении страждущих на земном пути.
Вся наша жизнь —
Служение любви,
Открывающей путь к вере,
Бог триединый
Навек поселился в наших сердцах,
Цель нашей жизни — любовь к Богу,
Мы ищем его потерянный след,