Вирранд Тианальт, блюститель Юга, сразу понял, что случилось что-то огромное и, скорее всего, плохое. Это было понятно по тому, как растерян и испуган был присланный за ним юноша-паж с гербом Полной Луны на рукаве. Он прочел это по каменным лицам и затравленным взглядам стражей. Вирранда поперек всех обычаев и правил вежества оторвали от игры в "четыре провинции" с госпожой Асиль как раз в тот момент, когда госпожа начала одолевать.
И госпожа Асиль, увидев посланца, дернулась, как подстреленная птица, и застыла, а в ее зрачках, мгновенно ставших черными, во весь глаз, плеснулся ужас.
Он уже много раз видел короля Холмов в разном настроении и в разной обстановке, но никогда у него не было такого лица. Тианальт, властитель, командир, человек, которому никто не смел перечить — испугался. Потому, что перед ним сидел старик. Вроде ничего не изменилось — но это был смертельно усталый и какой-то выцветший человек. Как будто он потерпел поражение в битве, в которую бросил все свои силы, и на которую поставил все.
— Ты свободен от слова, Вирранд Тианальт, блюститель Юга, держащий Уговор, — надтреснутым, скрежещущим голосом проговорил Ринтэ, знаком показывая Вирранду садиться. В круглом покое горели жаровни, но Ринтэ было холодно.
— Что случилось, государь?
— Я выполню свое слово. Дам провожатых, чтобы твой племянник прошел и по земле, и под землей и встал на Камень. Ты требовал человека королевской крови в отряд. Ты получишь его. Ее.
Вирранд продолжал смотреть на короля, чувствуя, как по спине ползет неприятный холодок. Слуга налил вина, подал гостю. Вирранд принял чашу почти бессознательно.
— Мой наследник, сын моего брата — исчез. Ушел за белой ланью, и никто не смог найти его. — Ринтэ поднял голову. Глаза его светились красным. — Я никогда… Никогда не отправил бы свою дочь. Никогда! Я бы скорее сам отправился. Но она решила сама, и судьба сыграла против меня. Мне хочется разорватьтебя в клочья, Тианальт. Это ты привел в Холмы судьбу. Ты. Твоя вина.
Вирранд не знал, что сказать. Все было верно — но несправедливо.
— Ты опять не смог убежать от судьбы, брат, — послышался сзади голос.
— Я не звал тебя, Асиль.
— Я пока еще королева Холмов, брат. Как думаешь, мой сын мне не так дорог, как тебе дочь?
Ринтэ встал. Он казался страшно худым, одежды болтались на нем как на скелете из сказок лохмотья.
— И что?! Что ты хочешь сказать?
— Судьба вступила в игру, ты сам сказал.
Асиль обошла жаровню и села на подушки между Ринтэ и Виррандом. Ее лицо казалось острым и прозрачным.
— Я пойду к Сэйдире, — сказала она, немного помолчав. Ее голос стал тоненьким и тихим. — Нам надо вместе поплакать.
Она выскользнула прочь, взметнулись черные рукава и белые волосы — оромная ночная бабочка. Исчезла.
Воцарилось молчание. Затем Вирранд осмелился заговорить.
— Что бы там ни было, слово остается словом. Я сказал — я здесь, пока не вернутся те из Холмов, кто ушел к Камню. И я остаюсь, как бы мне ни хотелось вернуться.
Ринтэ ничего не ответил.
Вирранд поклонился и вышел. Остановился за порогом, не зная, куда идти дальше.
Все рушилось.
Судьба вступила в игру.
АНДЕАНТА
Андеанта, сколько бы ему ни рассказывали о мире за пределами Пустыни, никак не мог привыкнуть к тому, насколько милосердны здесь дни и ночи. Ни лютой стужи, ни испепеляющей жары, от которой начинают дымиться волосы. И сколько угодно воды. И пусть тварей здесь и днем, и ночью куда больше, чем в Пустыне, пусть говорят, что земля теряет силу, что урожаи все скуднее, а времена года и день с ночью перемешиваются, все-таки жизнь здесь была в сотни раз легче. Земля Южной четверти была милосердна к людям. Все говорили — потому, что Тианальт блюдет Уговор и Правду. "Великий Тианальт, — повторял про себя Деанта. — Мой дядя".
Деанта покинул шерг не один. С ним был королевский бард Сатья. Трое людей его дяди великого Маллена — Шанта, Эренна и Руа. Позже, в Тиане, к ним присоединились еще десять человек, заранее назначенных великим дядей Тианальтом. Предводительствовал ими молодой человек, очень серьезный и замкнутый — Юэйра из дома Лантельтов. Он смотрел на Деанту настороженно и хмуро, и юноша решил поговорить с ним. Ему не хотелось, чтобы в походе с ним был человек, который так на него смотрит.
В Тиане они остались на несколько дней, чтобы и кони, и люди получили передышку, так что у Деанты было достаточно времени, чтобы увидеть замок, в котором выросла его мать.
Он узнавал те места, о которых она рассказывала, хотя давно уже в большей части замка никто не жил, и комната матери стояла, продумваемая ветром, с голыми стенами. Он спустился в подвалы — но их Тианальт приказал заложить после того самого случая. Он поднимался на стену, глядя на восток, на тот лес в котором мать когда-то наткнулась на Ночного. Но о каком белом облачке на башне она говорила — он так и не понял. На флагштоке сейчас мокро хлопало оранжевое знамя Юга.
Он увидел Юэйру. Молодой человек стоял, заложив руки за спину, и ветер трепал его черные волосы. Он был похож на взъерошенного зимнего ворона — худой, с острым лицом, в кольчуге поверх длинного кафтана из толстой черной шерстяной ткани. Юэйра неотрывно смотрел на северо-запад, куда им предстояло ехать, словно просчитывал путь.
— Ты тревожишься?
Юэйра резко обернулся.
— С чего ты взял?
— У тебя такое лицо.
— А ты что, провидец? Или бард? — Юэйра криво усмехнулся и отвернулся.
— Нет. Но говорят, что я неплохо понимаю тревоги людей.
— Да уж, великое достоинство… В любом случае, я не собираюсь плакаться тебе в плечико.
— Ты боишься. За кого?
Юэйра резко повернулся к нему.
— С чего ты взял? А?
— Значит, я угадал. Я могу помочь?
Юэйра расхохотался.
— Да, ты же будущий король. Ты же все исправишь!
— Что смогу. У тебя там кто-то из близких? — показал он головой.
— В отличие от твоей матушки, моих никто увозить подальше от опасности никто не стал.
— Это несправедливо, — кивнул Деанта. — Скажи, что я могу сделать.
Юэйра несколько мгновений смотрел на него.
— Ничего, — ответил он и пошел вниз с башни. Но Деанте показалось, что говорил он уже не так зло.
***
Одноглазый Лис Анральт сверлил Деанту единственным глазом так, словно пытался что-то в нем высмотреть. Он был не первым, кто смотрел на Деанту так. Всегда, когда в шерг к Маллену приезжали люди, он призывал Деанту, и те вот так на него смотрели. Деанта привык, потому не отводил взгляда. А что они высматривали — Деанта не задумывался.
Анральт был на голову ниже Деанты, худой, легкий, с длинными рыжими с проседью волосами, стоявшими вокруг головы жестким ореолом. Он держал Дина за локоть — хватка была ястребиной, когтистой.
— Похож, — наконец, выпалил он отывисто. — Что ж, добро пожаловать.
Форт Лиса стоял на далеко выдававшемся к северу каменистом и высоком мысу над Анфьяром. Река огибала мыс стремительной широкой дугой, подмывая корни леса на противоположном берегу. Деревья, высокие, вековые, клонились вперед, словно тянулись кривыми посеревшими пальцами к землям Юга. С башни форта было видно далеко — лес, лес и лес, сквозь который виднелась порой серая полоса старой, полузаросшей дороги, обрывавшейся напротив мыса, там, где еще недавно был мост. Его обрушили по приказу Анральта, когда люди перестали приходить. Довольно было того, что на том берегу были припрятаны две лодки. Кто знает — тот найдет, если что.
Здесь предстояло ждать Ночных. Оставалось два дня до срока.
За стенами выл холодный ветер. Наступала ночь, и в небо восходила алая луна. Сквсь ставни пробивался ее жидкий кровавый свет. Анральт настоял на том, чтобы все, кому придется идти за реку, проводили вместе как можно больше времени. Но два дня — слишком мало. Однако, Деанта все же кое-что сумел увидеть.
Юэйра был ненадежен. В нем было слишком много горя и гнева на несправедливость, и выплеснуться это могло в любую сторону. Он ненавидел всех и вся.
Но Анральт доверил ему командовать людьми. А многие из этих людей были гораздо старше его — вроде Сохоры, который казался ровесником Анральту. Или чернобородого, с изуродованным лицом, Хьярны.
Анральт посылал за реку именно Юэйру — и, наверное, не просто так. Значит, следовало доверять ему.
Шанта, Эренна и Руа были надежны — это люди шерга, проверенные Пустыней, почти родня. В них он был уверен, все трое были, как люди пустыни, молчаливы и спокойны внешне, одинаковы с лица для тех, кто впервые их видел. Но в шерге Шанту знали как великого любителя розыгрышей, а Руа расписывал внутренние стены жилищ замысловатыми узорами из переплетенных разноцветных линий. Если выбрать одну линию и следить за ее причудливым ходом, то мысли постепенно упокаиваются и выстраиваются в четкую последовательность, и приходит ответ. Наверное, потому Руа почти всегда находил верный выход из трудного положения. Эренна был наблюдательнее остальных — как говорится, опасность чуял задницей. Даже если кругом была сплошная опасность, он все равно чуял, откуда сейчас полезет самая жуть. Не ошибался ни разу. Недостаток у него был один, хотя и понятный — слишком верил себе и обижался, когда кто-то осмеливался усомниться.
Но за всех троих Деанта мог поручиться.
Еще с ними был Сатья. Они с Анральтом были не только ровесниками. Их связывало большее — они видели белую луну и начало истории Деанты. И теперь они ждали того, ради чего эта история была начата. Может, даже разговор, который вроде сам собой завязался нынешним вечером в большой зале башни, был об этом. Наверное, только сами Сатья и Маллен знали, что такое настоящая большая зала. Никто из здешних не бывал в больших городах, даже в Дарде. Они ходили за реку не раз, они ходили в Лес, они знали опасности и тайные тропы — но не знали городов. И потому эта убогая комната, холодная и темная, казалась им огромной.
А разговор шел странный. Сатья сказал бы, что снова мелется уже смолотое зерно. Разговор этот начал Юэйра, злой стремительный Юэйра.