— Не говори, что тебе дороги люди. Они сами решат, что им делать. Выбор есть у каждого. И у тебя был.
Жадный повернулся к нему. Лицо его менялось, но красные глаза и ухмылка оставались неизменными.
— Не ты, так другой. Я все равно выйду из круга. Все время мое!
— Но время кончается, — сказал Господин Смерти. — Однако, ты прав. Ты можешь выйти их круга. И это очень просто. Надо всего лишь кое от чего отказаться, ты сам это знаешь.
— А ты сам-то чего же не выходишь из круга? — с яростью и чуть ли не плачем произнес Жадный.
— Я, — ответил Господин Смерти, — должен исполнить свое слово. И ты это тоже знаешь. Так что мы не расстаемся, брат.
Аньяра не понимал, что происходит. Он был всего лишь человеком, всего лишь избранником дочери богов, и то, что сейчас происходило, обрушилось на него невыносимым взрывом чувств — человек не способен такого выдержать. Он снова не понимал слов богов, это был вихрь образов. Ощущений и — Присутствие, чье-то огромное присутствие, больше всего мира. И чей-то взгляд швырнул его на землю и тяжко придавил к ней. И Аньяра перестал ощущать себя и осознавать бытие.
Он не видел, как забурлил Котел.
ПУСТЫНЯ. РАЙТА
Райта гнал шилорога. Пока солнце не поднялось высоко, надо проехать как можно дальше и найти убежище. Шилорог отъелся и напился в Потерянном шерге, загривок его разбух, так что он выдержит долгий путь. Райта ехал к хьяште. Он просто знал теперь, где она, чувствовал ее жар. Копье вело его.
— Я не ошибусь, — бормотал под нос Райта. — Я не ошибусь, и великий Маллен полюбит меня и перед всеми скажет — вот мой сын! Я не подведу!
Копье подрагивало под прикосновением и еле слышно гудело.
Копье вело его.
Часы перед рассветом были самыми студеными, но он выехал затемно — копье согревало и его, и шилорога, да и в любом случае час холода они пережили бы. А как только начнет светать, настанет прекраснейший ничейный час, час жизни и цветения. Он с тоской вспоминал Потерянный шерг, его тепло и воду, и Госпожу. Но еще когда он совсем недалеко отъехал от шерга и обернулся, чтобы бросить последний взгляд на скалы — он уже не увидел их. Они словно растворились в мареве Пустыни. И осталась только память, и Копье, и ощущение взгляда в спину. Жгучего, огненного взгляда Сына Огня, Торамайи.
Они преградили ему путь на закате третьего дня. Их было семеро.
— Добро тебе, — прокаркал, выехав в перед, самый широкоплечий из них. Остальные держались поодаль, словно признавая его главенство.
— И тебе добро, — настороженно ответил Райта.
Седой шилорог нервно рыл землю копытом, раздувая ноздри. Шилорог Райты, Уру, зафыркал и прижал уши.
Голову всадника покрывала остроконечная войлочная шапка, расшитая плетеным узором красной нитью и костяными бусинами. Райта узнал знакомый узел Хаальтов. Значит, родич того самого — вероятного Уэшвы. Это был кряжистый крепкий мужчина, старый степной волк лет тридцати — тридцати пяти. Рыжие волосы уже крепко поседели, словно покрылись густой пылью, на темном выдубленном солнцем лице щурились бледно-голубые глаза, тоже словно выцветшие от солнца. Его рот чуть кривился, словно склабился, показывая щербатые зубы.
— Ты, стало быть, и есть раштанальтов выблядок? — хмыкнул он, меряя Райту наглым взглядом.
— Я законный сын Атаэ Раштаналь, — тихо, еле сдерживая мгновенно вспыхнувшую ярость, сказал Райта. — И законный сын великого Маллена.
— Полукровка — и законный? — рассмеялся Хаальт. Обернулся к остальным, словно ожидая поддержки. — Твоя мать подстилка, твой отец…
— Мой отец, — Райта ухватился за нить, — убил старого Раштанальта, который, помнится мне, тебе зубы хорошо проредил.
— Твои Раштанальты кормятся с руки чужака!
— Мои Раштанальты платят за еду честным товаром. А твоих Хаальтов в одной горсти зажать можно. Кто даст вам кров? Кто даст вам еду? Никто! Кому нужны обьедки от пира Файнуальтов?
Обмен оскорблениями всегда предшествовал вызовую Райта хотел его, Райта жаждал вызова, он был обязан доказать свое достоинство. Он забьет этому Хаальту в глотку его гнилые зубы и его гнилые слова!
— Файнуальтов нету больше! Мы сглодали их, как волки!
— Глядите-ка! Волки! Вы пещерные крысы, которые жрут детенышей, потому как боятся старших!
Кто-то хмыкнул — все знали, как Хаальты вырезали шерг Файнуальтов, когда мужчины были на охоте. Тогда-то уцелевшие отдались в чужой род. Имарайальты взяли их себе и взяли себе месть за них. Их племя увеличилось и стало сильнее, теперь Хаальты их боялись. Месть долго ждать не будет. Понятно, почему они хотели себе Копье.
— Хорошо огрызаешься! — крикнул молодой голос.
Хаальт зло глянул через плечо. Что-то странное творилось. Эти люди явно не были врагами ему, но сторонниками тоже не были. Так зачем они здесь? Что происходит?
— Чего ты хочешь от меня, Хаальт, имени которого я не знаю?
Тот сделал круг, словно оценивая Райту.
— Отдай Копье. Оно не твое, — он протянул руку
Райта приоткрыл рот от такой наглости, схватившись за древко. Копье загудело в руке.
— Оно мое. Я его добыл.
— Ты не мог. Ты выблядок. Ты чужой. Ты сопляк. Ты не имеешь права.
— А с чего ты-то на него право возымел? Может, ты его добыл?
Остальные слушали.
— Мой брат пошел на Аншара! Он был великий!
— Убийца он был, — пробурчал один из слушавших. Хаальт вздрогнул, как от удара, но не оглянулся.
— Он мог добыть Копье, но не ты! Ты его убил!
И тут Райту прорвало. Он понял, что придется драться, и почему-то успокоился.
— Хочешь знать, как погиб твой брат? — подбоченился он. — Призываю в свидетели воду, клянусь шилорогами моего шерга! — это была сильная клятва. Без воды и шилорогов не выжить. — Твой брат, Уэшва, — судя по тому, как напрягся Хаальт, он попал в точку, — не добыл Копья. Он перерезал себе глотку. А знаешь, почему? Потому, что дал слово хозяину Копья и попытался обмануть — он же Хаальт, — с нарочитым, грубым презрением сказал Райта.
Всадники зашушукались.
— Я тебе глотку перегрызу, — смрадно прошипел Хаальт.
Райта подался к нему, оскалившись.
— Зубов нету. Раштанальт выбил.
Сзади кто-то засмеялся, потом один из шестерых подъехал к ним. Судя по родовому узору, это был Айнельт.
— Молчите оба, — весомо сказал он. Айнельты были сильным племенем, их уважали. Нынешний законоговоритель Круга был из них. Райта никогда не видел его, но его вдруг осенило — Круг здесь. Хаальт привел старших Круга. Но когда успел? И, главное, как? Кто сказал им? — Скоро настанет холод. Если ты, Уэнда Хаальт, и ты, Райта, сын Атаэ, продолжаете спорить о Копье, то деритесь. Сейчас. Круг признает победителя.
— Признает? — медленно проговорил Райта. — Верно ли я слышу?
— Верно, — кивнул высокий, тощий как скелет законоговоритель.
— Эй! — крикнул Райта. — Все слышали? Круг подтверждает?
— Не задавай пустых вопросов, щенок! — крикнул, подъезжая, молодой всадник, по узору плетенки — Имарайяльт. — Круг не берет слов обратно!
— Эй-эй! — завопил Райта. — Слово сказано! Помни, вода, помни, огонь, помни, мать шилорогов!
Эхо странно звонко отдалось в скалах. Райта спешился, сбрасывая одежду, вплоть до рубахи из тонкой выделанной кожи. Он остался в одних штанах. Он стоял, пригнувшись и скалясь, держа в руке тяжелый кривой нож Пустынных. Всадники обступили кругом их и Хаальта. Холод уже начал струиться из Пустыни и кусать кожу. Но сейчас Райте не будет холодно.
Хаальт тоже разделся до пояса, ноздри его нетерпеливо подрагивали. Это был старый боец. Широкая грудь, поросшая курчавым седым волосом, была покрыта шрамами, мускулы перекатывались под жесткой задубелой кожей. Он ухмыльнулся.
— Сталь хочет крови! — крикнул хрипло Имарайяльт.
Это было знаком.
Он плясали в угасающем закате, в волнах наступающего лютого холода, от которого ломит кости, как от ледяной воды — зубы. Хаальт был опытным и сильным воином, коварным и быстрым. В нем кипела злоба и жажда выжить — а ели он не получит Копья, Хаальтам конец, все это знали. А Райта даже не знал, почему ему так весело. Не понимал, почему он так ликует. Он знал только одно — он прав. Он прав и не может проиграть. Он добыл Копье честно, он сын честного отца и честной матери, он пил воду Госпожи, и Сын Огня Торамайя отдал ему Копье…
Он плясал и прыгал, он не ощущал боли. Он радовался и орал, и Хаальт, осознав, что здесь что-то не так, на мгновение растерялся и испугался. И тогда Райта ударил. Клинок с хрустом вошел в грудь противника, взламывая ребра. Райта дернул его влево, к грудине. И вырвал.
Хаальт постоял мгновение — и упал. Кровь широко лилась из груди, дымясь и тут же застывая на холоду. Холод. Пот на теле Райты начал схватываться льдом. Кто-то накинул на него тяжелый войлочный плащ. Райта поднял руку.
— Я хозяин Копья? — жестко спросил он, сам испугавшись своего голоса.
— Ты, — ответили ему.
— Я вождь Круга и всех племен? Слово было сказано!
— Ты, — ответили ему не сразу и совсем нерадостно. — Ты добыл Копье, и будь ты хоть сыном хромой суки, все тебе подчинятся.
— Я, сын благородной Атаэ и великого Маллена, слышал ваши слова.
— И я слышал, — прозвучал знакомый голос, тот, что он слышал в Потерянном шерге. Голос Огненноокого. И исходил он из Копья.
— Я хочу собрать Круг! — срывающимся голосом выкрикнул Райта.
Глава 14
МАЙВЭ. АНДЕАНТА.
Они остановились на мосту через Тайаннар. Всякий, кто впервые приезжал в Столицу в былые дни, останавливался, чтобы посмотреть отсюда на блистающий город. Деанте был знаком этот вид сколько он себя помнил. Песни Онды вызывали перед ним образы, наполненные тем восторгом и восхищением, которые тот сам испытал еще в юности, когда приехал в Дом Бардов. Песня Сатьи звучала в нем сейчас. Но еще в душе Деанты была боль, как всегда, когда он видел нечто красивое мертвым или изуродованным. Это было несправедливо и неправильно.