него копьем.
А на море под луной из ниоткуда возникли девять корабдей. Измученных, с рваными парусами. И когда они подошли к суше, где их встретил Вирранд Тианальт, он узнал под сияющей луной знакомый знак Блюстителя Запада, и сам Мейрана спрыгнул на берег и бросился к нему. Исхудавщий. Седой, худой, хромой горький Мейрана. Веселый красавец Мейрана.
Потом он расскажет, как бежал от войск из Столицы на Закатные острова, как они сражались с тварями и выживали среди жестокого страшного моря. Как однажды к нему пришел некто, истекающий тенями.
Мейрана не захотел создавать второй благостной Тевары.
Они видели, как умирал мир. Как слабели барды. Некуда было идти.
А потом мгла посмотрела на них бледным и кровавым очами. И тогда Мейрана долго не спал, и душа его пустела и погружалась во мрак. И тени стояли вокруг, готовые заполнить эту пустоту, но Мейрана говорил — нет.
— А потом я не то сам сказал, не то услышал — правь паруса. И какая-то дикая надежда была, такая, что я засмеялся! Да, я засмеялся! — так говорил потом Мейрана. И велел готовить корабли.
И барды пели песню Моря без надежды — ведь давно вода молчала — но внезапно и вода, и ветер ответили, будто бы издалека, и корабли поднялись на живой волне — Мейрана не знал, как описать то, что было дальше, а барды лишь спеть могли, чтобы каждый, кто слушает, сам видел это. И песня Волны будет звучать еще долго, пока будут те, кто помнил этот поход…
А Луна начала клонится к горизонту. Долгая ночь заканчивалась, и над окоемом начал брезжить первый рассвет. Наступал Ничейный Час.
***
На девяти кораблях пришли они из-за моря. По Белой Дороге пришли они из неведомых краев. Что же принесли они с собой из неведомого края?
Принесли они Королевский Камень, который поет, когда ступает на него тот. Кому суждено стать верховным королем.
Принесли они с собой Котел, над которым нельзя сказать слова лжи, ибо вода в нем закипает лишь от слова правды. И тот, кто выпьет этой лютой воды, исцелится от горестей и болезней, и раны его заживут.
Принесли они с собой Копье, ушедшее в камень.
Таковы имена тех великих, что пришли с ними — Вирранд Тианальт, что стал супругом Асиль Ночной, и дом их на границе великого Леса. Великий Маллен, чей дом на границе земель людей, отец Хранителя Границ, Райты Огненноволосого. И Тарья Медведь, дед Ночных королей, владыка Леса, великий оборотень. И Теона Анральт, Рыжий Лис, живущий по ту сторону Леса, Лис полей, великий оборотень.
Великий Мейрана построил свой дом у моря, и прозвали его Отцом Кораблей, и странствия его велики и славны.
И великий Онда, Бард Бардов, построил свой Дом Бардов вместе с Нельруном Полулицым. Когда настало время, Онда ушел к Вратам, и больше никто не знает его судьбы.
Так устроили они землю — король Ночи взял себе Холмы и темные леса, и ночь. А король Дня взял себе светлые луга и реки, и звонкие рощи, и день. А Шенальин взяли себе границы людских земель. А Мейрана морские берега.
И каждый из пришедших из-за моря выбрал себе вождя и пошел за ним. И ради устроения земли вожди собрались у Белой Дороги, идущей в никуда, чтобы выбрать верховного короля. И Одиннадцать Братьев и Сестер пришли к ним, чтобы быть свидетелями.
Райта с восхищением смотрел на собрание великих. Он еще не понимал до конца, что теперь и он — великий. И что его мать теперь стоит высоко среди Шенальин, и никто не скажет ему с презрением, что он полукровка! Он был счастлив как щенок, совершенно не осознавая своего подвига, он сидел и с обожанием смотрел на отца, и на дядю, и на всех-всех! Он был среди вождей! Он был достоин!
Когда поднялся со своего места Андеанта, Райта чуть не заплакал от счастья. Деанта совершил свой подвиг, но и его, Райту, будут помнить в легендах!
— Короли и вожди, барды и маги, и все вы, люди Похода. Все вы великие люди. Мы пришли из ниоткуда, и у нас нет ничего. Ни один сильный человек в одиночку ничего не сделает. Ни одно дело не сделать, если каждый будет тянуть в свою сторону. Всем вам доверяют ваши люди, раз пошли за вами. Потому скажу я — нам нужен тот, кто объединит всех. Нам нужен верховный король. Если я прав, скажите, если нет — тоже скажите.
Деанта стоял как там, в Столице, улыбаясь и с любовью глядя на людей. Он искренне любил их сейчас, прошедших страшный путь, испытанных безумным доверием. Почти верой.
— Я, Маллен Ньявельт, скажу — да, — Райта подскочил, услышав спокойный голос отца. — Мы не знаем этой земли, нам надо быть вместе.
— И я скажу — да! — быстро воскликнул он. — Шенальин говорят — да!
Майвэ вздрогнула, услышав:
— Да, говорю я, Арнайя Тэриньяльт.
Она резко повернула голову к вослюбленному — как он был спокоен и прекрасен сейчас! Как она любила его! И как она любила побратима-Деанту и этого пылкого мальчика Райту, и Онду, и Руминайю Каменный глаз, мрачного и важного. И тетю Асиль, и Тианальта, и…
И маму с отцом. Потому, что сейчас было видно, насколько они любят друг друга.
И потерянного навек брата Аньяру.
"Аньяра, Возлюбленный. Арнайя, мой аньяра. Деанта, Ала Аларинья. Как все меняется. Когда-то Ала Аларинья был просто несчастливым красавцем из древней баллады. А теперь его считают предсказанным спасителем… А что подумают о нас? А что запомним мы? А что мы оставим после себя?"
Она посмотрела на бардов. На своих магов. И в этот миг она поняла, что будет делать здесь, на этой новой земле.
— Да, говорю я, Онда-бард.
— Да, говорю я, Тилье Эрвинель! — звонко проговорила девочка в синем плаще.
Майвэ увидела, как Асиль наклонилась к девочке, тихонько обняла ее и что-то шепнула ей на ухо. Девочка сурово нахмурила личико и кивнула.
"Как же ей больно сейчас, — подумала Майвэ о своей тетке. — Я тоскую, а она… Аньяра, брат мой Аньяра…"
— И потому вот что скажу я, — говорил Андеанта, так же веря в свои слова, так же вдохновленно, как на Камне в Столице, — есть лишь один, за кем уже пошли люди и Дня и Ночи. Тот, кто принял в Холмах беженцев. Я говорю — пусть станет верховным королем государь Ночи, Ринтэ Полной Луны. Так говорю я, Андеанта, король Дня.
Ринтэ поднялся. Он был еще очень слаб, и его поддерживали Адахья и Сэйдире. Но все же он уже мог стоять. И Майвэ с иузмлением услышала тихий, а затем все более громкий смех отца.
— Несколько раз пытался я бежать от судьбы. И потерял отца, и брата, и того, кого любил как сына. Я больше не стану бежать. Если вы готовы принять меня верховным королем — пусть так будет. Я встану на Камень.
Майвэ закрыла лицо руками. Арнайя Тэриньяльт обнял ее за дрожащие плечи. Он молчал. Потому что тоже плакал — от облегчения, от того, что все кончилось, от потерь, от радости — да от того, что теперь можно было плакать.
Никто не услышал крика Камня — все увидели его. Потому, что в море встала и опала огромная волна, лизнув берег и выбросив на сушу огромную белую раковину. И Господин Моря замеялся и вступил в воду, и все увидели, как по волнам запрыгал огромный белый дельфин.
Волной прошел Лес — и Госпожа Лесов, словно подхваченный ветром лист, унеслась туда в образе большой белой птицы, и птицы, улетевшие за Стену, откликнулись драгоценной россыпью голосов.
Синий ледяной родник забил там, где стояла Госпожа Воды.
В небе громовым раскатом распахнулись крылья Господина Ветра, и рассветный дождь пролился над полями. А по полям, касаясь рукой трав, шла Госпожа Урожая, и запах спелых яблок тянулся за ней прозрачным плащом.
Заржали кони — те, что пришли из-за Стены с людьми — услышав рог Хозяина Коней, а в Лесу волчьим воем собрал к себе диких зверей Поводырь Волков.
Там, где трещиной пошла земля, шагнул в алое ее нутро, расхохотавшись, Господин Огня, стремясь к великой своей кузнечной работе.
А над окоемом растаял синий силуэт Девы Звезд, передавший солнце в руки золотой Деве Зорь.
И рассмеялся звонко, как дождь, Господин Песен, тот, кто помнит все и потому любим бардами.
И тихо, могуче вздохнула земля, осторожно, чтобы никто не упал.
А Ринтэ спустился с Камня, полный сил, голосов земли и печали.
Надо было найти людям кров. Еду. Согреть их.
Надо было начинать с самого начала.
Надо было жить.
***
"В Ничейный час остановился Ора над обрывом и сказал спутникам — здесь мы расстанемся. Не ждите меня. Если мне суждено будет вернуться, я вернусь.
И он встал между менгирами, закрыл один глаз рукой, встал на одну ногу, обернулся против солнца и исчез.
Вот что говорил он, когда вернулся через мгновение — а вид у него был такой, словно пробыл он за менгирами годы.
— Не следует живому ходить в край смерти. Сначала увидел я камень с вонзенным в него Копьем, и понял, что я в начале Дороги. Долго шел я по Белой Дороге, не зная ни дня, ни ночи, и солнце и луна мертвых стояли передо мной, глядя на меня красным и белым оком. Не было звуков, не было ветра, не ощущал я ни голода, ни жажды, лишь тоска непомерная все тяжелее давила мое сердце. Но дошел я до развилки пути, и не знал, куда идти мне. И тогда запел я песнь-онду. И явился тогда передо мной Господин Смерти, прекрасный и страшный. И сказал мне — Ора, сын Лерды и Анте, зачем ты здесь? Если твой ответ не убедит меня, ты навеки останешься в моих владениях, и не будет тебе исхода. Вечно будешь ты блуждать, и не попасть тебе в Долину Изобилия, не попасть тебе и за Анфьяр и Орен, край проклятых. Будешь ты бесцельно, бесконечно блуждать по мертвой равнине, и нигде не найдешь приюта.
Тогда пал я в ноги Господину Смерти и сказал — если бы мог я пересилисть свое горе, не пришел бы я сюда за моей возлюбленной Адикой. Когда жизнь перестает быть желанной, куда еще идти мне?
Усмехнулся он и сказал — не найдешь ты ее здесь. На Полях Изобилия, где правит огненноволосый Торамайя и его сестра Иннаэ. Нет ее и за реками мертвых. Но страж Дороги, Аньяра из Эльты Блаженных, может призвать ее оттуда, где она сейчас, если она захочет вернуться к тебе. Я даже позволю тебе уйти с ней — но помни, ты не должен оборачиваться к ней до самых Врат.