Полковник открыл портфельчик и достал из него плоскую бутылочку.
– Не знаю даже, зачем я вообще сегодня сюда приехал. Мог бы и по телефону с тобой. – Жаворонков показал глазами на плоскую бутылочку. – М-м?
Гончаров покачал головой, и начальник РУВД, убрав бутылку обратно в портфельчик, продолжил:
– Но меня мучает один вопрос относительно тебя. Ты объяснить мне можешь, а то который день общаемся и ты молчишь… К нам в РУВД примчалась взбудораженная начальница пресс-центра ГУВД – эта полковник или полковница, на грудь которой даже смотреть страшно, сколько там орденов и медалей висят… то есть не висят, а лежат… Ворвалась ко мне в кабинет, а у меня как раз совещание шло на тему, как с тобой поступать, ведь везде передавали, что ты оказался оборотнем в погонах и при этом убил какую-то женщину в Омске… Стрелял при этом в сотрудников полиции… Как на такое можно реагировать?
– Ни в кого я не стрелял и не убивал. Просто узнал, что в омском изоляторе без суда и без предъявления обвинения содержится наш земляк – заслуженный человек, профессор, отмеченный государственными наградами… Вы ведь понимаете, что его не могли в СИЗО отправлять как заслуженного человека, работавшего по закрытым тематикам, наконец, как пожилого, имеющего хронические заболевания… Тем более что и брали его не наши местные сотрудники, а омские, которые должны были согласовать свои действия с руководством нашего ГУВД… Я нашел свидетельницу, которая знала всю подоплеку событий, полетел к ней в Омск, но опоздал… Пришел к ней и обнаружил ее убитой, а рядом с ней увидел киллера. Второй страховал его на площадке… Чудом удалось уйти – благо, что второй этаж был. Вслед мне стреляли… А потом пошла информация, что киллер – это я. Но омские ребята разобрались во всем. Правда, киллеров живыми взять не удалось…
– Я понял теперь, почему вместо меня по ящику выступил Витя Корнеев. Так ты думаешь, это он дал санкцию на арест этого профессора?
Гончаров кивнул:
– Кроме него некому, тем более что он лично знаком с некоторыми фигурантами.
– Трудно поверить, чтобы Виктор Николаевич на такое пошел…
– А мне другое непонятно: когда-то я был для вас просто Игорешей, им и остался, а Витек Корнеев, с которым я делил кабинет, стал вдруг многоуважаемым Виктором Николаевичем. Почему-то никого не удивляет, что у генерала полиции в собственности «БМВ-8», которая стоит больше ста его месячных зарплат, загородный дом ценой в десять таких «восьмерок»…
– Так у его жены есть какой-то бизнес.
– И тесть в Генеральной прокуратуре, и еще кто-то в суде… Алексей Иванович, бизнес его жены – сдача в аренду торговых площадей, которые неизвестно как у нее появились.
– Но это их личная жизнь.
– У генерала полиции не может быть личной жизни, он должен быть прозрачнее стекла, к которому ничего не прилипает. Коля Грицай его не любил, но терпел, но потом, когда Коля погиб…
– Витя тогда уже был в городском управлении, и, когда поднялся там, он взял к себе секретарем жену Николая, – напомнил Жаворонков, – теперь его сын у нас практикантом.
Гончаров снова кивнул:
– Она знает про него многое, может быть, даже все знает, недавно проговорилась мне, что Виктор Николаевич – очень непростой человек, мягко говоря. Она именно так и выразилась: «Мягко говоря». Но она никогда никому ничего не расскажет.
– Потому что у него огромные связи. Когда на корпоративе городского управления он подрался с полковником Колотовкиным, все знали причину драки. Но почему-то пострадал именно Колотовкин. Причем трижды пострадал: сначала ему изменила жена, потом любовник жены набил ему лицо, а в дополнение Ваню Колотовкина на понижение отправили к нам, а Виктора Николаевича – на повышение на должность начальника отдела, которую до этого занимал как раз Колотовкин. Ты наверняка это знал. А ведь есть человечек, есть кто-то, кто тащит его на самый верх. Поговаривают, что он министром станет. Может, даже наверняка его назначат в самом скором времени – еще при нашей жизни: два шага ему осталось. Ему еще нет пятидесяти, а он уже генерал-лейтенант, начальник департамента… Уважаемый человек! И никто ему старое не помянет. Разве что Колотовкин, только вот Ивана Кузьмича уже и на свете нет, – начальник РУВД обвел взглядом стены кабинета, – вот когда-то он здесь сидел… То есть работал… А теперь вот ты. Прости, я без всякой связи, само вырвалось. Ты же все равно от нас уходишь… Когда еще так с тобой посидим и поговорим… Давай по рюмочке, что ли… – Алексей Иванович вздохнул, словно понимая всю преступную подоплеку предлагаемого им действа, снова открыл портфельчик и во второй раз вытащил из него початую с утра бутылку и объяснил при этом: – Исключительно для здоровья.
– Поправьте обязательно, – кивнул Гончаров, – а я рядом посижу: мне еще несколько важных звонков сделать надо.
Про звонки он ляпнул просто так, чтобы не выпивать лишний раз. И чтобы начальник не понял, что это простая отговорка, набрал номер полковника юстиции Копылова.
– Сам собирался тебе звонить, – сразу приступил к делу Копылов, – по поводу Курочкина, разумеется. Его выпустили, и еще непонятно, будут судить или нет. На Евдокимова давит Москва, как мне кажется. Вот какие у Курочкина связи! Но, с другой стороны, ему ведь корячится сто седьмая – пусть даже всего два года условно, но это все равно судимость, пятно на репутации, а никому это не надо. Виноват, конечно, что нервы не выдержали…
Игорь поднялся и, продолжая разговор, начал ходить по кабинету. Жаворонков, поставив бутылку, взял со стола стакан, проверил на свет из окна его чистоту и вернул на место…
– Но ведь жена сама его спровоцировала, – продолжал полковник Копылов, – изменяла, оскорбляла, угрожала разделить принадлежащие Курочкину акции его завода. А ведь акции для бизнесмена – это самое святое… И она угрожала лишить его самого святого…
– Я пойду, – шепотом произнес начальник РУВД, – если тебя слушать, голова еще больше заболит.
– Ты с кем-то говоришь по нашему делу? – поинтересовался Копылов.
– У меня в кабинете начальник нашего РУВД, но он уже уходит.
Жаворонков мотнул головой, подтверждая только что сказанное, и вышел.
– Короче говоря, сейчас все идет к тому, что если мы и передадим дело в суд, – продолжал полковник юстиции, – то Курочкина все равно оправдают за недоказанностью. Ведь из доказательств у нас только его чистосердечное. А на суде он скажет, что его заставили оформить явку с повинной. И ведь кто заставил? Полицейский подполковник, который даже не являлся на тот момент сотрудником Следственного комитета… Но у нас в руках брачный аферист и мошенник Кирилл Хижняк, проживавший в России по поддельным документам… На этом Кирилле или на этом Гжегоже висит убийство в Польше…
– Так вроде я это и предлагал, – напомнил Гончаров.
– А теперь это предлагает самое высокое начальство. Не хочется говорить об этом, но, похоже, мы уже втянуты в их игры… Надо бы обсудить это… Мне этот Курочкин как личность весьма несимпатичен. Я уже встречал таких в Москве. Непонятно, как они оказались наверху, у них, кроме гонора, ничего за душой, а считают себя хозяевами жизни. Курочкин убил жену осознанно, может быть, в порыве гнева, я допускаю, но потом он пытался запутать расследование. Переплыл озеро с аквалангом… Да и вообще, жену он свою вряд ли любил: жил с нею только из-за того, что она акционер в их общем предприятии… Ты как считаешь?
– Даже думать об этом не хочу. Меня интересует сейчас только убийство Карпоносенко, которое ты расследовал… Даже не само убийство, а личность Льва Борисовича. Трудно поверить, что солидного бизнесмена с огромными возможностями и связями, окруженного многочисленной охраной, убрали так легко. Может, он перешел кому-то дорогу, или это прилетела ответка из его прошлого…
– Я отрабатывал тогда все варианты. Прошлое этого финансового магната в первую очередь рассматривалось под лупой и очень хорошо изучено… Меня лично поразило то, что какой-то пацан двадцати с небольшим лет, сын стоматолога, в советское время стал возить товар из-за рубежа, ведь этим тогда занимались лишь внешнеторговые организации, а получить право внешнеэкономической деятельности в то время было очень непросто – скорее всего, невозможно. Как ему это удалось, непонятно! Он привез сначала морально устаревшие на Западе модели компьютеров. Потом снова компьютеры, телевизоры, видеодвойки, контейнеры с кроссовками…
– Какие двойки?
– Это телевизор со встроенным в него видеомагнитофоном. Тогда такая штука была мечтой каждой семьи… Мечтой несбыточной, потому что у нас такой телевизор стоил как автомобиль. А Карпоносенко получал их на реализацию за сущие копейки, потому что он освобождал европейские склады от неликвидов. На смену старым телевизорам с электронно-лучевыми трубками пришли более совершенные – проекционные, потом плазменные, жидкокристаллические, но Лев Борисович к тому времени бытовой техникой не занимался, у него на это уже были люди, которые наладили сбыт ширпотреба по всей стране, что приносило баснословную прибыль в период всеобщего дефицита. А сам Карпоносенко уже покупал то, что у нас тогда стоило гроши…
– Предприятия?
– Да… Кстати, у него возникли трения со старшей сестрой, которая помогла ему на начальном этапе. Она заявила, что Лева недоплатил ей и вообще она должна получать долю от каждого его проекта… После чего на ее мужа было совершено нападение: в Риме его жестоко избили грабители и отобрали почти миллион лир. Требовать долю в многомиллионном бизнесе – это ведь не конфетки из тайника младшего братишки тырить.
– За пятьсот баксов жестоко избили? – удивился Гончаров. – Или я что то путаю? Но курс тогда был именно такой.
– Действительно, очень небольшая сумма, – согласился Копылов, – и при этом с него даже часы не сняли. А у него был золотой «Ролекс». И вообще, его избивали молча, не предъявив никаких претензий. Из чего зять сделал вывод, что эти люди не знали ни итальянского, ни английского, значит, были русскими бандитами. Сначала избили, а потом достали из кармана бумажник и ушли. Сестра позвонила Льву Борисовичу, закатила истерику, но Карпоносенко ответил, что и сам очень встревожен и тоже опасается, что и с ним могут так поступить. Но потом пообещал оплатить все лечение зятя. У мужа сестры были сломаны скуловая кость, челюсть, нос… Лев Борисович пообещал не только излечить родственника, но и сделать из него Аполлона или Алена Делона, потому что у него есть друг – лучший пластический хирург в России. Карпоносенко сдержал свое обещание, оплатил все расходы по операциям. Внешность зятя изменилась настолько, что через пару лет он женился на молоденькой шведке. Других конфликтных ситуаций у Карпоносенко, по данным следствия, не было. Он никому не был должен, и это понятно, при таких-то оборотах. А ему если и был кто должен, то он как-то решал вопросы без наездов и угроз… С бандитскими группировками связан не был: по крайней мере, таких сведений нет. Скорее всего, его прикрывали на самом высшем уровне в ФСБ и милиции…