Они ехали в раздолбанном бежевом «Жигуленке», медленно и тягостно продвигавшемся по забитому машинами городскому шоссе. Небо моросило мерзким дождиком, из-под колес летела грязь и «дворники» уныло развозили ее по лобовому стеклу
Вартан напряженно смотрел в зеркальце заднего вида, потом резко вывернул руль и под злобное гудение ползущих сзади машин перестроился в левый ряд шоссе, объезжая печально мигающий подфарниками, разинувший капот «Москвич».
— Ты что-то спросила? — произнес он, переводя дух, — Извини, я отвлекся…
— Не проще ли летать над городом на «невидимке»?
Вартан хмыкнул, видимо, сочтя подобное предположение шуткой, а ведь Маша совсем не шутила…
— Посмотри на эту штуковину, — он указал на автомобильный радиоприемник, установленный в специальной панели под приборным щитком, — Она регистрирует появление в небе летающих объектов… Исключая самолеты и им подобное, как ты понимаешь. Она даже ловит некоторые «невидимки»… Должна ловить. К счастью, ничто более серьезное, чем оэерлоги на моем веку в Москве не появлялось. После того, как эта фигня засекает вторжение, вот здесь зажигается индикатор, и у тебя есть 30–40 минут, чтобы попасть на место… Оэрлоги животные медлительные, прежде чем выбрать жертву, они долго выжидают и нападают только тогда, когда она совершенно беззащитна и одинока. Покатаемся с тобой несколько дней, сама все поймешь, во всем разберешься.
Теперь Маша смотрела не на небо, а на этот псевдо-радиоприемник, но индикатор так и не засветился. В один прекрасный момент она даже задремала… И ей снилось, как она едет, но не с Вартаном, а с командором Эйком… и не по Земле… и не на машине… Она видела через толстое тонированное стекло вездехода черные скалы Исчена, высматривая спрятанную где-то между ними базу. Вездеход медленно перебирался через хребты, иногда Маше казалось, что он вот-вот перевернется и скатится в пропасть, и каждый раз сердце ее замирало, и она хотела спросить у командора куда они едут. Но у Эйка было такое напряженное лицо.
Внезапно что-то ткнулось в ветровое стекло, и Маша увидела за ним бледного безобразно раздувшегося человека, витающего возле вездехода без скафандра.
Скрюченными пальцами человек постучал в стекло:
«Тук-тук-тук».
Потом он разинул рот, чтобы что-то сказать, и Маша поняла, что он давно уже мертв.
Она вздрогнула и проснулась.
Машина стояла у обочины. Дворники застыли, и капли дождя беспрепятственно стекали по стеклу мутными кривыми дорожками.
Маша почувствовала себя смертельно усталой, ей захотелось поскорее улечься в постель, вытянуться на прохладных простынях и спать… спать… Она так устала сидеть в этом неудобном кресле, вдыхать бензин, слышать надсадное урчание мотора.
«Господи, что я здесь делаю?!» — мысленно возопила она.
И тут вернулся Вартан. Устало плюхнулся на сидение, распечатывая новую пачку сигарет.
— Ты куришь?
Маша отрицательно покачала головой.
— Не возражаешь, если я?..
Она снова покачала головой.
— Пора домой, — сказал Вартан, с участие оглядев измученную девушку. — С непривычки очень трудно всю ночь провести в дороге. В конце концов, локатор есть и дома — успеем доехать, если что.
Маша искренне понадеялась, что локатор не сработает. Хотя бы этой ночью… Вернее, этим утром…
Вартан довез Машу до подъезда ее дома, любезно пожелал хорошенько отдохнуть и укатил. Маша облегченно вздохнула, она, признаться, опасалась, что он захочет остаться… Видимо, сказывалось все то же предубеждение против «лиц кавказской национальности». Было это предубеждение довольно смешным в свете того, с представителями скольких национальностей пришлось общаться ей за последние семь лет, по сравнению с ними армянин Вартан был почти что ее родственником.
Маша вспомнила о Лиэ, самом милом на свете существе, ее лучшем друге, верном и преданном, который всегда готов был утешить и поддержать. Всегда! Даже если был устал, был не в духе, был занят… Господи, как же ей его не хватает!
В грохоте и реве готовых к старту кораблей к Маше вернулось то страшное утро, когда она провожала своего друга в патруль в последний раз. Она немного проспала и не успела обнять Лиэ перед полетом, как было всегда. Она прибежала на космодром, когда корабли уже стартовали, и ей досталась только обжигающая воздушная волна, едва не сбившая ее с ног. Маша тогда подумала, что это очень плохо, что она нарушила традицию, очень плохо… Ее дурные предчувствия очень редко сбывались. А вот сбылись на сей раз…
Девушка вышла из лифта, столкнувшись нос к носу с соседкой, вероятно, отправляющейся на работу, и скрылась за дверями своей квартиры.
На автоответчике она прочла сообщение с приказом позвонить Петру. Петр был координатором по России и СНГ — так называлось теперь то, что было когда-то машиным домом. Локаторная система сообщила девушке, что временно переключена на другого агента. Маша мысленно возблагодарила Вартана и упала на кровать.
Следующие несколько дней она каталась по Москве на своей бордовой «восьмерке», привыкая к ней, к городу, к дорогам, пробкам, светофорам и гаишникам… Последние, впрочем, не досаждали. Вартан сказал, что на машинах агентов особые номера, и к ним не цепляются, более того, им даже позволено чуть больше, чем простым смертным… Девушка не совсем поняла, что значит это «чуть больше» и старалась на всякий случай строго соблюдать правила.
На второй день она уже вполне уверенно чувствовала себя за рулем и смогла приступить к самому важному — к изучению различных маршрутов кратчайшего попадания в заданную точку, надо сказать, ей сильно помогли в этом деле уроки по навигации, полученные в школе СОГа от Летрима.
В расчетной точке Машу дожидался Вартан с секундомером и сообщал результаты. К концу недели он заявил, что у нее есть шанс…
— Ты молодец, — сказал он, усаживаясь рядом с ней на пассажирское сидение, — Если бы к нам всегда посылали агентов с такой выучкой, мы бы горя не знали.
— А как это бывает обычно? — удивилась Маша, — Кстати, Вартан, тебя-то как угораздило?..
— Очень просто. Я вернулся из армии… Из Афганистана без обеих ног. Очень долго просто был в шоке… пока валялся в госпитале… никак не мог поверить, что все это действительно случилось со мной. Поверил… Когда оказался дома. Думал, как жить дальше… если вообще жить. А потом пришел человек и предложил мне новые ноги… И нельзя сказать, чтобы я долго ему не верил, может быть потому, что просто ОЧЕНЬ хотел верить и… был тогда убежден в исключительных возможностях спецслужб… земных спецслужб — я, Машенька, долго был уверен, что работаю на земные спецслужбы, несколько лет прошло прежде чем мне сообщили правду. Стали доверять.
— Ты никогда не был… Не улетал с Земли? — воскликнула Маша.
— Никогда. И вряд ли улечу, хотя… Хотелось бы, конечно, посмотреть на иные миры.
Вартан с улыбкой посмотрел на Машу.
— В глубине души я, наверное, все еще сомневаюсь в их существовании.
— Я бы тоже сомневалась… — произнесла Маша, — А на твоем месте…
Ей вдруг стало холодно и неуютно, когда она представила себе Вартана, пятнадцать лет назад… молодого… безногого… Отчаявшегося. Ему было тогда примерно столько же лет, сколько Маше сейчас.
— Не дай Бог никому оказаться на моем месте, — сказал Вартан, — Мне повезло, просто очень повезло, что мое досье показалось координаторам подходящим, а сколько ребят, которые попали в ту заварушку, так и осталось…
Вартан помрачнел и долго молча смотрел на дорогу.
— Мне дали новое имя, новую биографию и запретили даже близко приближаться к родным местам. У меня в Ереване остались родители и сестры, которые считают меня мертвым и приносят цветы на могилу…
— А у меня нет могилы, — отозвалась Маша, — Моим родителям и сестрам приносить цветы некуда…
— Сколько у тебя сестер?
— Две.
— У меня тоже две…
— А другие как стали агентами?
Вартан пожал плечами.
— По разному. Вот Петр, к примеру, наш координатор, живет обычной жизнью под своим собственным именем, у него жена и дети. Как он выкручивается — не знаю. Не интересовался. Мы плохо знакомы.
Внезапно локатор под приборной панелью пронзительно запищал, это было так неожиданно, что Маша едва не протаранила едущий впереди автомобиль, а Вартан включил аварийные лампочки и велел Маше остановиться прямо посреди дороги.
Они быстро поменялись местами, Вартан закинул на крышу машины синюю мигалку и сорвался с места.
Тут-то Маша и поняла что значит «позволено чуть больше».
С пронзительным воем сирены машина сорвалась с места и рванула вперед.
— Пристегнись! — резко приказал Вартан и как только щелкнул ремень безопасности, одним резким движением руля, развернул машину на сто восемьдесят градусов. Покрышки мучительно завизжали, Маша стукнулась головой о боковое стекло, впрочем, не очень сильно.
С перекошенным от ужаса лицом она смотрела как мимо них с воем проносятся машины, потом Вартан покинул полосу встречного движения, на слишком большой, по мнению Маши, скорости перемахнув через бортики разделительной полосы.
С пронзительным воем машина понеслась по Ленинскому проспекту в сторону МКАД, на сумасшедшей скорости лавируя между автомобилями, выскакивая то на встречную, то на обочину.
Маша сидела изо всех сил вцепившись в ручку на дверце машины, глядя то на дорогу, то на электронную карту в довольно мелком масштабе отображенную на псевдо-радиоприемнике и единственное слово вертелось у нее в голове «скорее, скорее, скорее».
Вартан свернул с МКАД и сбавил скорость.
— Успеваем, — пробормотал он. Он был бледен, щеки ввалились, и только глаза блестели каким-то лихорадочным огнем.
— Где-то здесь… Смотри в небо… Не пялься так… — Вартан нашел в себе силы улыбнуться, — Не напрягай глаза, смотри на небо боковым зрением, так скорее увидишь. Розовый контур… Будто крохотные искорки.
Маша смотрела и ничего не видела. Она так волновалась, сердце так прыгало в груди, что и взгляд тоже прыгал, как-то пульсировал.