Надо бы избегать подобных встреч… Как же, как же выбраться? Как найти Айхена?
Командующий Гелдзз только покинул свои апартаменты, чтобы пойти в комнату сканирования, когда произошел первый по настоящему сильный толчок. Гелдзз не удержался на ногах, упал, неловко подвернув верхнюю лапу. Жуткая боль пронзило плечо, и командующий яростно зарычал. Кто-то из рюнт-лэрэ кинулся к нему, помог подняться.
— Нужно покинуть здание, рюнт-рэй! — крикнул испуганно.
Это Гедзз понял и сам. Здоровой лапой он крепко сжал плечо рюнт-лэрэ.
— Слушайте приказ! Займитесь пленными, проследите, чтобы их вывели, и не спускали с них глаз!.. Если справитесь с заданием, получите повышение! Вы поняли?
Звероноид ответил утвердительно, но Гелдзз не был уверен, что это действительно так, рюнт-лэрэ был напуган и явно плохо соображал. Все сейчас будут заботиться о собственных шкурах, какие там пленные!
Командующий поспешил вон из здания.
Подземные толчки не прекращались, здание трещало по швам, раскачивалось и грозило рухнуть в любой момент. Как же быстро все произошло, просто невероятно.
Вне здания было еще хуже — земля лопалась прямо под ногами, из трещин рвались струи раскаленного пара, серы, удушливого газа. Рюнт-лэрэ бестолково метались в поисках спасения, падали, многие превращались в горящие факелы — казалось бы ни с того ни с сего.
Командующего внезапно пронзила странная мысль, что все они погибнут… сейчас… через несколько минут. Все. И он в том числе.
Какой идиотизм!
— На корабли! Все! Скорее! — кричал Гелдзз.
Вокруг него почему-то уже никого не было. Только дым. Огонь. Смрад.
Ничего не слышно в грохоте, ничего не видно в дыму, ничего не понятно! Рюнт-рэй увидел, как прямо перед ним оторвался от земли и вознесся в небо корабль. В грохоте разверзающейся земли, гула двигателей даже не было слышно, казалось, корабль взлетел тихо, как призрак. У командующего не было времени следить за его дальнейшей судьбой, нужно было самому найти корабль, поднять его… потом из космоса обдумать случившееся, проанализировать…
Он увидел корабль, безжизненный, накренившийся, кинулся было к нему, но корабль вдруг пропал — просто пропал, как будто его и не было, вместо него облако газа и огонь… огонь… кругом один огонь… Сколько кораблей смогло подняться, спасся ли хоть кто-то?
Гелдзз яростно зарычал. Как же обидно! Погибнуть вот так? От разбушевавшейся стихии?! В самом начале пути?!!
Командующий оставил мысль о том, чтобы покинуть планету, нужно бежать с космодрома, убраться как можно дальше, другого выхода нет. Потом, когда все закончится, он дождется спасательную экспедицию, которая обязательно прибудет сразу же как только сможет. Не может же такого быть, чтобы то же самое, что здесь, творилось на всей планете, такого просто не бывает!
— Этого не может быть, — проговорил рюнт-краэ Цезз, глядя на то, что творится на планете с безопасной высоты высших слоев атмосферы, — Как это все понимать?
Он отвел взгляд от огромного экрана, на котором еще несколько минут назад отображался мирный бытовой пейзаж космопорта и взглянул на приборы… Приборы показывали черт-те что, какую-то неведомую, жуткую, странную активность в недрах планеты прямо под космодромом.
Космодром превратился в жерло вулкана, так быстро, что никто из них — из тех, кто остался на орбите — не успел понять, как все началось и, главное, почему.
И почему практически сразу же за полем космопорта эта непонятная активность падала на нет — там было тихо и спокойно. Все очень мирно.
Когда Цезз делал самый крупный план окрестностей, он видел местных жителей, который стояли и смотрели в сторону поднимающихся над космопортом клубов черного дыма. Цеззу показалось, что они улыбаются, что их огромные выпуклые глаза лучатся…
Они знали?
Они все это устроили?
Цезз попытался установить связь, включил открытый канал, который вызывал сразу все корабли. Пусть ответит хоть кто-нибудь. Хоть кто-нибудь должен был спастись?!
— Что будем делать? — пробормотал дежурный связист, все это время просто стоящий и смотревший на то, что происходит внизу.
Открытый канал связи молчал.
— Они все погибли? — спросил он удивленно и недоверчиво.
— Уйди отсюда вон! — закричал на него рюнт-краэ.
— А… вот ты где, — услышала Маша у себя за спиной, резко обернулась и увидела Айхена… Нет, пожалуй, это был кто-то другой… Пжалуй, это был утопленник, пару месяцев пролежавший на дне реки, всплывший, отправившийся побродить…
От элегантного черного костюма из шкуры велимсога остались лохмотья, светлые волосы слиплись от крови, падали на лицо… распухшее… сине-черное… перекошенное… Один глаз заплыл, другой, как красный шар.
Маша задохнулась от ужаса, смотрела, как этот зомби идет к ней, осторожно перешагивая через груды мусора, смотрела, разинув рот и выпучив глаза.
Он подошел.
— Ну и видок у тебя, — пробормотал, едва шевеля разбитыми губами.
— На себя посмотри! — возмутилась Маша, потом добавила дрожащим голосом, — Тебе очень плохо?.. Очень больно?
Она протянула к нему руку, но он остановил ее.
— Лучше не прикасайся, у меня, кажется, все переломано.
— Айхен, у меня есть…
Маша сняла с запястья «регенерат».
Принц отшатнулся.
— Рехнулась?.. Да не смотри на меня так, я в порядке, ввел обезболивающее… давай, пока оно действует, шевелиться… Тебе не надо?
Айхен протянул ей пистолетик с лекарством.
Маша покачала головой, резервуар почти пуст, если ничего не останется к тому времени, как действие предыдущей порции закончится — Айхен не сможет идти. А она сможет, не так уж она плоха… все познается в сравнении.
Вне здания было еще хуже, чем внутри, когда они вышли, их встретила стена огня.
— Нам здесь не пройти! — закричала Маша, отступая. Жар был невыносим, девушка испугалась, что ее кожа вот-вот запузырится.
— Вижу, — пробормотал Айхен, — Возвращаемся.
Возвращаемся?! Куда? В это здание, которое вот-вот рухнет?
Впервые Маша по-настоящему поверила в то, что они могут умереть. Теперь даже наверняка…
Дрожь все еще пронзала израненную землю, как предсмертные конвульсии, слабая, нервная дрожь, но полуразрушенному зданию многого было и не надо, оно готово было развалиться на части от слабого ветерка… Как же не хотелось туда возвращаться!
Они спустились куда-то вниз по осыпавшимся полукруглым ступеням, Айхен все больше походил на зомби, Маше казалось, что он вообще не понимает куда идет. Зачем он ведет ее вниз? Хочет, чтобы их там завалило?
Они дошли до тупика, до огромной кучи мусора, перегораживающей проход, повернули налево, спустились еще ниже, забрались в какую-то маленькую каморку.
— Останемся здесь, — прохрипел принц, — Приятный сквознячок… авось, не задохнемся.
— Если не обрушится что-то еще…
— Обрушится… Зато огонь сюда не доберется.
Кряхтя и ругаясь, Айхен улегся, закрыл свой устрашающий красный глаз.
— Райский уголок… — пробормотала Маша, устраиваясь рядом.
— Великая планета. Самая удивительная…
Маша посмотрела на принца подозрительно. Бредит?
— Если звероноиды уже мертвы, у нас есть шанс. Все может кончиться так же быстро, как и началось.
— Что ты имеешь в виду?
— Не приставай… Мне больно говорить.
Маша поворочалась, изыскивая положение, при котором было бы не очень больно. Пол был теплым. И мягким. Даже здесь. Даже сейчас. Он тихонько вибрировал от затухающего подземного гула. Чудовище успокаивалось, засыпало, оно натворило достаточно…
Сверху что-то опять загрохотало.
Ей показалось или сквознячок и правда иссяк?..
Маша осторожно вздохнула, что ж, по крайней мере пока воздуха достаточно.
— Айхен, ты жив? — прошептала она.
Никогда, никогда больше не слышать этой тишины! Лучше шевелиться, громко дышать… начинает казаться, что темнота и тишина — единственное, что будет до конца… а конец придет, вероятно, не так уж скоро…
Маша вспомнила песенку, которую слышала как-то раз по радио в свое последнее посещение Земли. Она запела шепотом, потом громче:
— А над нами километры воды,
А над нами бьют хвостами киты,
И кислорода не хватит на двоих.
Я гляжу в темноту.
И слушаю наше дыхание…
Слушаю наше дыхание…
Я раньше и не знал, что у нас
На двоих с тобой одно лишь дыхание…
— Что за варварский язык? — прохрипел Айхен, — Родной?
— Родной… Я думала, ты помер.
— Нет еще… давай-ка, знаешь, свой «регенерат».
— Так плохо?
Она нащупала в темноте руку Айхена, закрепила браслет на его запястье. Включила.
И ничего не произошло.
— Ой, — сказала она.
Включила еще раз.
— Айхен!
— Понял…
Тьма была густая, почти живая, почти осязаемая… все гуще и гуще…
Айхен сначала молчал, потом заговорил — тихо и горячо на каком-то странном наречии.
Бредит что ли? Пусть. Только бы не молчал, если он замолчит, наверное, это будет означать то, что он умер.
Маша закрыла глаза только для того, чтобы не видеть темноты и не заметила как уснула. Сон ли это был или какое-то забытье… она не видела снов. Ей было жарко, душно и больно, мысли об этом не оставляли ее и во сне. А больше всего ей было страшно. Умереть от голода и жажды, задохнуться… рядом с разлагающимся трупом.
Маша не помнила, сколько прошло времени, прежде чем Айхен замолчал, время закончилось когда остановились ее часы, чудесный хронометр, маленький компьютер, хранящий в памяти временные характеристики большинства звездных миров, часы остановились еще на корабле, в тот самый момент, когда корабль умер… когда умер, как выяснилось, и «регенерат».
Она дышала все глубже, и плакала, понимая, что не должна этого делать, что воздуха осталось всего ничего, его надо беречь… но как его беречь, как заставить себя дышать поменьше? Невозможно…