Уже после нескольких минут падения, она поняла, что Ко-она нет. Нет и не будет. И куда он девался, неизвестно.
Она кричала, она звала, но только тишина была ей ответом, потом она попыталась всплыть, конечно, не смогла, и снова начала впадать в панику. Однако даже в панику она впадала как-то вяло. В конце концов, сколько можно?!
Серая муть становилась все гуще и гуще, стало даже интересно до какой поры она будет падать. Бесконечно (то есть до самого взрыва), или достигнет когда-нибудь дна (если успеет).
А потом вдруг пришли видения. Случилось это незаметно, как бы само собой, и Маша поняла уже много позже, что каким-то образом сама заняла пустующее место Ко-она.
Она вдруг стала планетой.
Ощутила невесомость вокруг себя, ощутила свою огромную массу, свое вращение, и ее едва не стошнило. Хотелось схватиться за что-нибудь, но, как известно, в безвоздушном пространстве хвататься не за что.
И еще она ощутила свое разрушение. На первый взгляд незаметное, но верное, разрушение идущее откуда-то из самой сути… Планета вся изнутри бушевала магнитными волнами, запущенные ею же самой, они пронзали ее, разрушая тонкие молекулярные связи. Маша чувствовала, как вянет травка, она еще сочна и зелена, но уже обречена, как уже засыхают самые тоненькие из корешков деревьев, как мутнеют ручьи, затихает ветер… Земная кора местами уже теряла чувствительность, Маша не могла узнать, что там происходит.
Во мгновение ока девушка охватила всю себя и оценила ущерб. Она не чувствовала боли от ран, или просто эти раны не были ранами… глубокие воронки от взрывов… трещины, оставшиеся после землетрясения… ожоги от пожаров… Больно было, когда она чувствовала на себе кровь и трупы, которых было очень много по всей поверхности. Были и живые, случайно уцелевшие, израненные физически и морально, лишившиеся рассудка, из-за них было еще больнее. Маша старалась не концентрироваться на них, она искала одного.
И она нашла его очень быстро, несмотря на свои необъятные размеры. Айхен не спеша шел вниз по тоннелю, он был все еще у самой поверхности земли, у самого завала толщиной примерно в пару километров, который Ко-он сделал сразу же после того, как ее дети спустились в подземелье.
Маша про себя посмеялась над Айхеном, над его впустую проделанным путем. Потом вдруг некая мысль пришла ей в голову, и она бросила Айхена, вернулась на поверхность, поднялась еще чуть выше, и сразу же обнаружила то, что искала.
Тот самый космический корабль, который прилетел за ними. Он был здесь, он медленно плыл над поверхностью, сканируя пространство на несколько километров вокруг себя.
Необходимо было как-то использовать свою способность все видеть, чтобы как-то соединить этих двоих. Того, кто брел по тоннелю и того, кто летел над планетой.
Она вернулась к Айхену.
Снова вернулась к кораблю.
Теперь уже нет смысла идти к свежему тоннелю… более того, корабль очень скоро будет в районе выхода старого тоннеля… по крайней мере это место наверняка окажется в поле действия его сканера.
— Айхен, поворачивай! — сказала Маша, но принц ее, конечно, не услышал, тогда она поднатужилась и создала у него на дороге внушительных размеров пропасть.
Она искренне повеселилась, когда увидела, как принц застыл у ее края и как он ругается, в то же время Маша прогрохотала у него за спиной, показывая, что там, за спиной что-то тоже происходит, и что неплохо было бы туда вернуться.
Айхен услышал грохот, он обернулся, потом еще какое-то время смотрел в бездонную пропасть и действительно повернул. Может быть понял, что это намек, ведь знает, что Ко-он умеет делать намеки.
Какая жалость, что невозможно общаться непосредственно! Маше так хотелось рассказать Айхену, куда ему пойти и где лучше встать, а потом связаться с пилотом и показать ему, куда лететь. Увы, планеты могут разговаривать только землетрясениями.
Тем более разрушающиеся планеты. Маша в очередной раз подумала, куда же мог деваться истинный хозяин Ко-она, и ей стало очень не по себе, потому что на всей планете, ни внутри ее, ни вне она не могла обнаружить его, и ей самой захотелось как можно скорее выбраться из озера, она почувствовала себя в нем, как в ловушке.
Взглядом планеты она осмотрела окрестности озера и увидела свой силуэт почти на самой поверхности воды. Оказывается, ей только казалось, что она тонет… Занятно бывает увидеть собственное тело со стороны, Маше это ощущение совсем не понравилось, равно как и ощущение от того, что ты — планета. Тем более умирающая.
Ее тело болталось в воде как неживое, было маленьким и жалким… и каким-то бездомным. Точнее, оно само было домом, покинутым и заброшенным.
«Ой-ой, — подумала Маша, — А как же мне туда вернуться?»
Говоря по чести, она уже запуталась кто она, где находится, и что из себя представляет. Она в озере, и вместе с тем, она над озером. Или она и есть озеро?.. Дух Ко-она…
Нет уж, не надо нам такого счастья…
А впрочем… Маша представила себя озером, и это удалось ей так же легко, как и все остальное. Дальше все было просто — она ощутила в себе инородное тело и вытолкнула его, искренне надеясь, что вместе с ним вытолкнет и свое «Я».
Ее тело оказалось на берегу. Поднялось на ноги, качнулось и рухнуло. Маша не была уверена, вынырнула ли она вместе с ним, не успела понять. Впрочем, в озере ее тоже уже не было. Ее не было нигде.
Айхен сделал за последнее время много глупостей, на сей раз он поступил правильно, он повернулся к пропасти спиной и снова отправился вверх к завалу, проговорив про себя:
«Спасибо тебе Ко-он, что ты не разверз пропасть у меня на пути тогда, когда я уже дошел бы почти до самого лагеря…»
Надо отдать принцу должное, он почти не сомневался в том, что произошедшее — это знамение. Конечно, и на обычной планете может случиться так, что пропасть — если вдруг ей суждено появиться — разверзнется как раз в том месте и в то время, когда это особенно нежелательно, но Ко-он все-таки далеко не обычная планета и вряд ли сотворила у него под ногами пропасть просто так… К тому же в стороне завала что-то подозрительно громыхало.
— Хорошая планета… хорошая… — пробормотал Айхен, мысленно погладив Ко-он по головке.
Он радостно вскрикнул и пустился бежать несмотря на свои основательно стоптанные ноги, когда увидел «свет в конце тоннеля». В буквальном смысле этого слова.
Теперь уже он не сомневался, что планета дала ему знак. Какие уж тут сомнения.
Приемник запищал внезапно и сразу со страшной силой, так, что Армас подскочил от неожиданности в своем пилотском кресле.
Обычно бывает так, что сигнал появляется слабенький и постепенно нарастает, но этот рев… Армасу показалось, что принц, выскочил из-под земли чуть ли не под брюхом его корабля.
Впрочем, с Айхеном такое случается… Может и правда?..
А может случиться и так, что это звероноиды засекли его и заманивают таким образом… хотя, как смогли бы они вычислить канал, по которому отправлять сигнал?..
Ответ пришел сам собой — отобрав у Айхена приемник или же сняв его с принцева трупа. Но что делать, надо рискнуть! Зачем же он иначе вообще прилетел…
Армас назвал компьютеру нужный код и послал его на приемник. Компьютер сообщил, что сигнал прошел благополучно, что его приняли.
«Ну была ни была», — подумал Армас, включил дополнительное защитное поле, которое впрочем, вряд ли спасло бы от массированного удара с небольшого расстояния, и еще раз оглядел радары. Радары были чисты.
Компьютер уже определил координаты передатчика и повел корабль точно к тому месту. За те несколько минут, что продлился полет, Армаса посетило множество разных мыслей, доминировала из которых та, что эти несколько минут последние в его жизни.
Он подумал о Севелине и о том, стоит ли жизнь Айхена того, что девочка может в очередной раз остаться сиротой. Кто позаботится о ней, что станет с «Пауком», и со вей галактикой, если уж на то пошло…
Больше ни о чем Армас подумать не успел, потому как корабль уже прибыл на место назначение, и одна из камер показала ему отощавшее, грязное, оборванное и окровавленное существо, которое при сильном увеличении оказалось все же Айхеном.
Невероятно, но факт.
Айхен сидел у дерева, смотрел точнехонько в камеру и улыбался. Странно как-то улыбался.
Армас понял, что тоже улыбается. Признаться, он все-таки не ожидал увидеть принца живым.
«Черная молния» зависла у Айхена над головой и опустила трап. Принц не спеша поднялся и взошел на борт. По лицу его было видно, что он подозревает в корабле-невидимке мираж и готовится не очень расстраиваться, когда он рассеится.
Армас заключил его в объятия, стараясь, впрочем, не сильно сдавливать — вид у принца был какой-то нежизнеспособный.
— Доктора? — был его первый вопрос.
— Не-а, ванну! — хрипло ответил принц.
— Ванна будет дома.
Армас вернулся к приборам, готовиться к экстренному взлету.
Принц смотрел на него какое-то время, потом совершенно не ко времени пустился в воспоминания:
— Помнишь тюрьму на Аретасе?.. Я орал, что надо улетать, а ты рвался куда-то в подвалы…
Армас почувствовал недоброе.
— И что? — насторожился он, не отрываясь, впрочем, от панели управления.
— Тебе тогда дороже собственной жизни, и всех наших жизней была Севелина… ты не мог ее там оставить… Любой ценой спасти или погибнуть самому… Мне это было удивительно… тогда…
Армас перестал заниматься приборами, посмотрел на принца с удивлением. А не сошел ли тот с ума? От горестей и лишений, от невозможности принять ванну?
Взгляд у принца, впрочем, был вполне осмысленным. Только печальным.
— Я должен спуститься в подземелье, забрать одну чокнутую девицу.
— Какую еще девицу?.. — пробормотал Армас в изумлении, — Ты взял с собой на Ко-он какую-то девицу?!
Айхен кивнул.
У капитана не нашлось слов, какими он мог бы назвать принца, чтобы до конца выразить свое к нему отношение, он только махнул рукой.