Подозрительная агрегатина сине-желтого цвета дребезжала и тряслась. Айхен думал — она не взлетит. Взлетела. И, как не странно, долетела до самого Надыма вполне благополучно, хотя, казалось с большим трудом преодолевала встречные потоки воздуха и в иные моменты грозилась развалиться на части.
Серега зазвал пришельца к себе ночевать, сбегал к «другану» и договорился, чтобы Айхену выписали билеты до Свердловска, а от Свердловска до Москвы.
До Коротчаево ехали весь следующий день на устрашающего вида машине, называвшейся «Урал». Едва не опоздали на поезд.
Всего на дорогу до Москвы требовалась чертова куча денег о чем «чужезвездный гость», конечно, не подозревал, а потому не оценил должным образом жертву Сереги и Лехи, скинувшихся из свежеполученной зарплаты не только на билеты, но и малек с запасом, чтобы в долгой дороге с голоду не помереть.
Айхен, впрочем, аккуратно переписал их адреса — русские названия вельзарельским языком — намереваясь, если только благополучно доберется до дома, доказать сердобольным землянам, что доброе дело не всегда наказуемо.
Чтобы по настоящему проникнуть в какое-то мировое сообщество, надо вот так практически без гроша в кармане и не имея никаких привилегий перед местными жителями проехать по нему практически из конца в конец на ПОЕЗДЕ. Самолет — это игрушка для богатых и ленивых. Вошел — вышел, был север — стал юг.
От Коротчаево до Свердловска два дня пути. Весь первый день — местность совершенно дикая, одна сплошная тундра, без конца и края, полустанки, выглядящие давно покинутыми, мимо которых поезд пролетал без остановок, зловещие остовы каких-то ржавеющих металлических конструкций… Потом как-то внезапно обстановка изменилась. И к лучшему. Айхен проснулся, выглянул в окошко и с радостью увидел, что в окружающем мире затеплилась какая-то жизнь. Тундру сменили леса. Появились маленькие облупленные станции с аккуратными старушками, торгующими дико вкусными пирожками, картошкой с укропом, жареной курицей и солеными огурцами. Пожилая проводница, такая обширная, что с ней в узком коридоре не разминуться носит чай, другая — такая же — водку и пиво из вагона ресторана. Но и водку и пиво лучше на станциях покупать — дешевле.
После двух дней в пути не то, что соседи по плацкарту, весь вагон — в приятелях.
— Ну что, — говорит крепкий парень в камуфляже, чьи предплечья украшают два огромных синих якоря, — За полярников?
Айхен чокается с ним граненым стаканом, на четверть наполненным водкой, которая по сравнению со спиртом метеорологов, сущая водица.
Еще перед дорогой Айхен вместе с Серегой придумал себе легенду, якобы он — метеоролог из Швеции, зимовавший в этом году вместе с русскими. Метеоролог — понятие универсальное, все знают, что такие есть, но никто не знает толком, чем они занимаются во время своих зимовок. Одни думают, что чем-то секретным, другие — что ничем, только спирт жрут.
Однажды Серега, будучи в подпитии, выдал такую фразу:
— Моделирование общей циркуляции атмосферы и исследование погодообразующих процессов синоптического масштаба! Во! А если короче, то предсказываем погоду. То есть, когда дождь, когда снег.
Айхен воздержался от дальнейших расспросов.
На прощанье Серега посоветовал ему поменьше болтать, не сходить с поезда нигде, окромя Свердловска и опасаться попадаться на пути людям в форме, именуемым «ментами».
А крепкий парень в камуфляже — настоящий полярник. Моряк с какого-то навороченного атомохода (знать бы еще, что такое атомоход), отправляющийся в отпуск, к жене, в некий Каменск-Уральский.
— А ты теперь к себе, в Швецию?
— Угу. В Москву. А оттуда самолетом — в Швецию.
— А я в Москве так и не побывал еще… Как там в Москве-то?
— Я там тоже еще не был.
— А-а… А В Швеции у вас? Хорошо?
— Хорошо.
— Да, в Швеции должно быть хорошо… Выпьем что ли за Швецию?
Выпили и за Швецию.
За время этой поездки, Айхен узнал о стране, в которую попал много нового и интересного, такого, чего из радиоприемника не слышал никогда. Пассажиры то ли от нечего делать, то так было заведено, обсуждали «российские порядки» и почему-то все время призывали в свидетели тихого шведа, как независимого эксперта, когда спор заходил в тупик или дело приближалось к драке.
«Свердловск» почему-то на самом деле именовался Екатеринбургом. Только после того, как новый знакомый крепкий парень в камуфляже, звали которого, кстати говоря, Виктором, убедил его, что Свердловск и Екатеринбург суть одно и то же, Айхен отважился покинуть поезд. С его-то знанием языка и национальной специфики еще бы и заблудиться!
Виктор пересел в электричку до своего Каменск-Уральского, а Айхен отправился смотреть город.
Вокзальные часы показывали два часа дня. Его поезд на Москву должен был отправляться в восемь вечера, сидеть на перроне — с тоски умрешь.
По сравнению с Нарьян-Маром и иными селеньями, мимо которых шел поезд, Свердловск или, как выяснилось — Екатеринбург (язык сломаешь), показался огромным и многолюдным.
Айхен вышел из вокзала, огляделся по сторонам и тут же попал в поле зрения к пресловутым «ментам», тем самым, которых Серега наказывал беречься, как огня.
Герой галактической войны здорово струхнул, когда облаченный в форму представитель местной власти вальяжно подошел к нему и небрежно вскинув руку к козырьку пробормотал что-то невразумительное себе под нос.
Айхен вдруг напрочь забыл русский язык и почему-то поинтересовался на межгалактическом:
— Простите, что вы сказали?
Представитель власти как будто прекрасно понимал межгалактический, грозно рявкнул:
— Документы предъяви, оглох что ли?
Документы… О это страшное слово — документы!
Как будто все свою жизнь Айхен только и делал, что разъезжал по России-матушке без документов, он сделал профессионально жалобное лицо и принялся рыться по карманам.
— Я… тут… — забормотал он, пытаясь припомнить что в подобных обстоятельствах велел ему врать Серега, — Я от группы отстал… Паспорт у экскурсовода… Вот у меня билет есть на поезд…
Мент повертел в руках билет, прочитал внимательно.
— Мистер Ларсен? — вопросил он с сомнением разглядывая абсолютно скандинавскую физиономию принца вельзаельского, основательно потрепанную зимовкой в тундре и все-таки не бомжовую, и Господи упаси, не чеченскую!
— Так точно! — улыбнулся Айхен, гордясь своим чудовищным акцентом.
— А где группа?
— В городе.
— Та-ак… Будем ждать… А экскурсовод ваш получит… взыскание… Не имеет он право паспорта при себе держать.
Представитель власти старался быть вежливым — перед иностранным гостем, и все-таки некоторые сомнения терзали его бдительный ум.
Рожа у задержанного, слегка помятая после поезда, джинсы — что потертые, так это вроде как модно там у них, но как будто с чужого… ну не плеча, а чего там? Ноги? Кроссовки опять-таки весьма видавшие виды, и — опять-таки — парню явно велики… А самое главное — ну на хрена буржуинам путешествовать поездом в этакую даль?!
Единственное, что смущает — рожа не нашинская! Ну не нашинская и все, хоть убейте!
— Пройдемте! — нахмурившись велел представитель власти.
— Куда?! — ужаснулся Айхен.
И получил исчерпывающий ответ:
— Куда следует!
«А если загребут, так не ерепеньяся, а то отметелят так, что будешь потом всю жизнь на лекарства работать» — прозвучал в голове наставительный голос Сереги, и Айхен счел за благо поплестись вслед за «ментом», к тому же у того остался его билет на поезд.
— Это что еще за хиппи? — ухмыльнулся более молодой мент, бродивший у двери в отделение.
— Утверждает, что швед.
— Швед?! Ага, если этот — швед, то я пришелец из космоса.
— Без документов шлялся. Вот его билет. Подержим пока у себя. а ближе к восьми дадим объявление по радио. Может явится кто за ним.
— Ага, как же, — снова ухмыльнулся молодой и легонько пихнув Айхена в плечо, скомандовал:
— Давай топай!
Столь фамильярное и грубое обращение с особой королевской крови, а так же тот факт, что в глубине окрашенного в мрачный зеленый цвет помещения призывно распахивала дверь некая КЛЕТКА, подвигли Айхена на сопротивление.
Что будет, если в этой клетке его запрут? И откажутся выпускать? Зубами решетки не перегрызть, оружия при себе нет никакого, и в восемь вечера — и уж ему это известно лучше, чем кому бы то ни было — никто за ним не придет и не выручит!
Айхен приготовился к бою, но вывести из строя молодого мента оказалось неожиданно просто. У парнишки оказалась настолько плохая реакция, что он потерял сознание даже не успев понять, что произошло, стукнулся затылком о стенку и сполз на пол. К тому времени старший товарищ уже успел отойти на достаточное расстояние. Айхен, выглянув за дверь отделения, увидел, как тот неспеша шествовал к перрону.
Ну и куда теперь? В город? Устроят облаву… Билета нет… Да и нельзя теперь дожидаться того поезда…
Сколько у него времени? Минут пятнадцать-двадцать, пока юнец не придет в себя и не забьет тревогу. Как бы там ни было, а из города надо убираться, как можно быстрее, и как можно дальше. И на данном этапе — все равно в какую сторону. Какой-то поезд с сидячими местами, казалось, готов был тронуться с минуты на минуту и Айхен не спеша вошел в него и уселся на свободное место близко к проходу.
Ну давай же, отчаливай!
Поезд послушался, сомкнул двери и поехал неведомо куда.
На конечной станции, называвшейся Нижний Тагил, Айхен зашел в привокзальный магазин и купил новую рубашку и кепку с большим козырьком. Не абы что, но хоть какая-то перемена внешности.
В то время, как он бродил по пыльным улицам, любовался гордо выставленными на показ устрашающими машинами для добычи полезных ископаемых и заволокшими полнеба красно-бурыми дымами, испускаемыми неким заводом, поезд Свердловск-Москва благополучно отбыл по назначению.
Купив в круглосуточной магазине булку и пакет кефира, принц расположился на лавочке в парке — так, чтобы с дорожки его не было видно — и принялся считать мелочь, прикидывая сколько булок и кефира сможет купить, прежде чем оная мелочь иссякнет. Печально, очень печально — не сгорел, не утонул, не замерз, не был заперт в клетку, так помрет с голоду.