А еще Влада маниакально боялась поймать в глазах Карима то, что все чаще и чаще испытывала сама, глядя на своего сына Микаэла – дежа вю… Это сходство становилось очевидным год от года, не давая забыть ей о произошедшем. И она подозревала, что и Кариму… Но если для Влады Мика все равно оставался ее сыном, плодом огромной любви, пусть и несчастной, то для него мог с легкостью стать напоминанием того, что хотелось бы забыть раз и навсегда. Но он упорно не замечал, всем своим огромным сердцем показывая, что любит его как своего… Он сделал свой выбор еще тогда, в холодном кабинете подмосковного санатория, у огромного стеклянного окна, за которым валили крупные снежные хлопья… И только за это великодушие Влада готова была проглатывать свои невыплаканные слезы, улыбаться сквозь тоску и печаль и продолжать играть роль идеальной жены для идеального мужа, которые за эти годы доказывал ей тысячи раз, что единственный ее достоин – своей жертвенностью, своим терпением, своим участием, своей теплой крепкой рукой, которая вытащила ее из тьмы депрессивного коматоза…
Чувство тревоги и печали не покидало ее весь вечер. А еще какого-то едва уловимого, томительного ожидания… На удивление, уже вторую неделю, впервые за эти два года, алый букет не приходил… И сегодня, в день рождения, она подсознательно ждала внимания от Него. Ждала и мысленно ругала себя за это…
Влада дежурно улыбалась гостям, слушая высокопарные тосты друзей и коллег, деланно весело танцевала с Каримом и Микаэлем, прижималась к теплому телу мужа, когда смотрела на салют в честь нее. Но внутренний тремор не проходил… Проводив последнего из гостей, попросив прислугу собрать и расставить по вазам цветы, она переоделась в удобное домашнее платье и решила распаковать подарки, не столько из – за интереса, сколько ради того, чтобы повыкидывать ненужные упаковки и расставить подаренные вещи – в обед следующего дня она улетала по делам, не хотела растягивать вопрос с валяющимися пакетами на неделю. У нее и так после каждого ее отсутствия скапливались десятки подарков от магазинов, как у любой знаменитой личности. Это была уже едва ли не двадцатая по счету коробка, когда вдруг она с ужасом увидела ее содержимое, с отвращением отбросив на пол… Еле сдержала себя, чтобы не закричать и не разбудить ребенка. Схватилась за горло от приступа удушья…
В коробке была старинная статуэтка с исполняющей танцевальное па балериной и куча хаотично ползающих по ней червей… А еще открытка с тремя словами, которые впечатались в ее сознание: «Всегда возвращаю свое»…
Влада все еще шмыгала носом, пытаясь прийти в себя. Карим нежно обнимал за плечи, но было очевидно, он и сам озабочен не меньше ее…
– Это та самая статуэтка? Ты помнишь?
Он задумался, вертя в руках и разглядывая уже очищенную от червей фарфоровою балерину.
– Трудно сказать, Влада. Это же не уникальная работа. Обычная фигурка, каких сотни, а то и тысячи.
Она истерично замотала головой, закрывая лицо руками.
– О чем ты говоришь? Все очевидно… Кто еще знал о той «балерине», кроме вас двоих? Мустафа? Но Мустафа мертв…
Карим сосредоточенно покачал головой.
– Это какой – то бред… Глупость… Должно быть, чья – то злая шутка… Провокация перед моим отъездом…
– Почему ты упорно не замечаешь очевидное?! Это же понятно! Это он прислал! Это его рук дело! Он снова появился в моей жизни, нашей жизни… Он все узнал про Мику! Он хочет его у нас отнять! – она с ужасом причитала, поймав, наконец, острый взгляд мужа…
– Ты так самозабвенно говоришь об этом, что складывается впечатление, что только и ждешь его появления в твоей жизни!
Влада обессиленно покачала головой.
– Я боюсь, Карим… Боюсь за нас, за тебя, за Микаэла… Боюсь… Не надо лететь в Сирию, прошу… Отмени все…
–Влада, я не какой-то трус, чтобы вот так из-за дурацкой статуэтки рисковать своей репутацией… Прекрати… Мой первый официальный визит в Сирию прорабатывался не один месяц, тебе ли не знать… Я не был там почти пять лет… Все ведь готово для начала массового возвращения людей… Ты же понимаешь, что это итог нашей титанической работы за несколько лет… Очевидно же, этот «подарок» – чья-то злая шутка или провокация… Не будет за этим стоять Увейдат… Для него это слишком мелочно. Мало ли сумасшедших? Мы оба знамениты, скажешь, в первый раз нам приходят бутафорские угрозы? Это неизбежная сторона публичной жизни… Ты сама ее захотела… Ты ведь знаешь, я иду на ущемление своего мужского эго, давая возможность тебе вот так блистать прилюдно, вместо того, чтобы сидеть дома и радовать только меня…
Она тихо всхлипнула, но не стала ему перечить.
–В конце концов, есть долг, есть работа… Людям это нужно… НМне это нужно…
Влада растерянно молча кивнула, понимая отчасти, что он прав, что она сама поддерживала его в этих начинаниях. Что сама в душе понимала, что он жаждет возвращения на Родину, что примирение поможет всей семье восполнить брешь и рану, которая неизбежно появляется у всех тех, кто живет вдали от Родины и по какой-то причине не может туда вернуться… Она просто обязана была дать ему реализовать это право на возвращение. Это была ее благодарность… Тому, кто не дал ей упасть год назад, когда она села на колеса от депрессии…
Они как-то скомкано попрощались. У него все время звонил телефон, Микаэл вел себя крайне шумно и капризно. Влада параллельно пыталась решить какие-то вопросы со своим книжным агентом… Поцеловались на ходу, он бросил, – «Не бойся, асфура. Наберу по прилету в Дамаск, как смогу, жди к ужину или завтраку, в зависимости от программы. Всего-то полчаса лету между нами», и унесся на автомобиле с водителем.
Интуиция ее не подвела и тогда. Правильно делала, что боялась. Правильно и бессмысленно… Не набрал. Не смог.
ГЛАВА 29
Влада мысленно чертыхалась, в сотый раз коря себя, что так и не завела нового помощника, который бы мог заниматься только ее бизнесом, связанным с литераторством. Она все больше погрязала в этих договорах, многочасовых общениях с издателями, обратной связи с аудиторией. Сначала казалось, что это должна делать именно она сама, но масштабы ее дела выросли, а с ними – и многозадачность… И вот, теперь, вместо того, чтобы сейчас играть со своим ребенком на детской площадке, делегировав рутинные дела нанятому человеку, она стоит в пробке на выезде из Никосии, возвращаясь из столицы со встречи, и до Айя Напы ей ехать еще не меньше двух часов… Как назло, сел телефон, а зарядка в машине барахлит, айфон ее попросту не видит. Она даже наорала на водителя за его безалаберность, мол, это он должен следить за состоянием автомобиля, а не она думать о зарядках и прочей ерунде. Зря наорала, теперь корила себя. Ненавидела срываться на персонал. Было в этом что-то жалкое, непозволительное для достойного человека… Всегда легко унизить того, кто слабее…
Наконец, путь преодолен. Няня Нина с малышом на детской площадке у пляжа Ниси. Она мысленно ругается про себя, что не положила в автомобиль сменную обувь на низком ходу- и теперь понимает, что придется идти по песку на острых шпильках… Ничего, зато сейчас она обнимет своего голубоглазого малыша. Заодно попросит у няни аккумулятопр для подзарядки телефона. Карим уже должен был прилететь, даже встречи какие-то уже прошли, судя по времени. Так что как минимум можно написать ему смс…
– Мама, мама! Давай я тебя кое с кем познакомлю! – весело кричал Микаэл, прыгая вокруг Влады, – это мой друг, вернее дядя… Он взрослый, но он такой веселый, хороший, добрый! Мы сегодня играли с ним, так весело было!
– Играли? А где в это время была твоя няня? – ее сердце ушло в пятки, отбивая там чечетку. Это что еще за дяди возле ее сына…
– Няня с нами, она стала очень веселой, когда он к нам подошел и заговорил! Мама, смотри, это он.
Влада судорожно поворачивает голову в сторону, указанную сыном, но успевает поймать только отъезжающую машину класса люкс…
Это не может быть правдой, это дурной сон…
Дышать становится нечем. Голова кружится, она падает, на задворках сознания слыша испуганный крик сына…
В себя приходит только в своей машине. Помимо водителя там еще какой-то человек, она его раньше не знала…
–Мадам Диб, как Вы себя чувствуете? Все нормально?
–Где мой сын?– приходя в чувства и ощущая накатывающуюся агонию страха, которую она испытала перед падением в обморок, кричит Влада.
–Успокойтесь, он в безопасности. Его с няней отвезли домой…
–Кто Вы такой?
–Я консул Посольства Сирии на Кипре…
Сирия? Почему Сирия… Ток пробегает по ее телу… Ничего хорошего, что происходило в ее жизни, не было связано с Сирией…
–Что случилось? Что с моим мужем?– в панике понимает она, что не зря сирийский дипломат приехал сюда, за ней…Боже…
–Приготовьтесь… Вам понадобится мужество….
Когда прячущий от нее глаза мужчина средних лет сказал ей, что Карима больше нет, она не поверила. Нет, это злая шутка. Игра… Может быть, они решили совершить какую-то провокацию… Взяли его в заложники… Возможно…
–Госпожа, я понимаю, Вы в шоке… Но я говорю Вам правду. Ошибки нет… Карим Диб сегодня с утра после встречи с премьер-министром погиб от огнестрельных ранений, прямо на входе в здание премьер-министерства. Стрелял один из водителей в кортеже. Его схватили… Допрашивают… У Вашего мужа не было шансов… Автоматная очередь в упор.
Смотрит на него неверящими глазами… Нет, нет… Не может быть!!!
–Я здесь для того, чтобы оказать Вам всю необходимую помощь. Все что нужно… Премьер-министр распорядился, чтобы я лично проконтролировал, что с Вами все хорошо… Вы, наверняка, захотите вылететь на похороны мужа… Надо спешить… Вы же знаете, по исламу хоронят до заката солнца… Если полетите прямо сейчас…. За Вами прислали самолет…
–Что, черт возьми, Вы сейчас сказали?!-говорит , задыхаясь, словно не своим голосом,– премьер-министр распорядился?!
Она начинает истерично смеяться, закинув голову. Консул в ужасе смотрит на женщину, ничего не понимая… А ее дикий смех переходит, наконец, в еще более громкие рыдания, разрывая перепонки и дипломата, и водителя, все это время сокрушенно слушающего их разговор…. Она попросила его остаться в автомобиле вместе с ними, так как не доверяла этому мужчине с хитрым прищуром.