– То есть ты сбежишь?
А вот и высохли слезы, заблестели зрачки. Будур почуяла способ быстро исправить былую оплошность.
– Нет. Я не настолько глупа. Но ты можешь соврать Милене, будто я собираюсь бежать. Пусть за мной следят, роются в вещах, все равно ничего не найдут.
Брюнетка затихла на кровати, а я перебралась за стол. Но спокойно почитать мне таки не дали: распахнулась дверь, явив крайне недовольного Адриана. За его спиной маячила бледная Милена. Мне бы опустить глаза, а я улыбнулась: грозный вид хозяина портили наспех надетый халат и босые ноги.
– Вот она где! – сверкнул глазами Адриан.
Забывшаяся в беспокойном сне Будур встрепенулась и забилась в угол. Она напоминала загнанную кошкой мышь. Впрочем, я сейчас выглядела не лучше, опасаясь попасть под горячую руку. Та же Будур, спасая себя, может оговорить. Вот зачем поведала ей о своих планах? Их можно извратить, представить так, будто… Да почему – «будто», я действительно не считала ложе Адриана высшей наградой и не собиралась ублажать его до конца дней. Словом, первоначальная улыбка сменилась гримасой страха. Как бы не пострадать из-за нее наравне с Будур!
– Тебе смешно, Джанет? – склонив голову набок, поинтересовался Адриан.
Он действительно зол. Зеленые глаза пылали, как у кошки, на мгновение даже показалось, передо мной демон.
– Ничего, господин, – чуть слышно пролепетала я и вскочила на ноги. – Я… Это книга, господин.
Глупое объяснение, но лучше такое, чем промолчать. Хозяин сделал вид, будто поверил, даже названия спрашивать не стал.
– Джанет, – напряглась, покрывшись холодной испариной, – во сколько нам обходится содержание Будур?
Все поняли, куда дует ветер. Брюнетка стала одного цвета со снегом и бухнулась перед Адрианом на колени:
– Пощадите, господин, прошу вас!
Обвив его ноги руками, она целовала полы халата. А мы, остальные наложницы, застыли соляными столбами. Бесполезно вступаться, хозяин слушать не станет.
– Так сколько, Джанет? – не унимался Адриан.
На Будур он даже не смотрел.
Озвучила примерную сумму.
– Много, слишком много за ленивую глупую курицу, – вынес вердикт господин. – Мне не нужны думающие только о побрякушках нахлебницы. Я четко объяснил все в первый день, но некоторые не пожелали услышать. Тебя продадут, Будур. Скажи спасибо, что не выгонят.
И брюнетка действительно сказала, заливаясь слезами, поблагодарила.
– Приведите Будур в должный вид, – немного остыв, распорядился Адриан. – Завтра же ее в моем доме не будет. И передайте остальным: кто рассчитывает на бриллианты и бесплатную еду, может уйти прямо сейчас. Я милостиво разрешу взять с собой подарки. Если повезет, подпишу вольную.
Вольную! Заветное слово музыкой прозвучало в ушах. На миг просветлев лицом, хотела попросить ее себе, но хозяин стремительно удалился, момент был упущен. Ничего, я осторожно заведу разговор о свободе, когда злость окончательно уляжется. Только что-то мешало, не давало покоя: некстати проснувшаяся совесть. Нехорошо бросать Адриана одного, особенно после его откровений. Уверена, он ничего не брал, все гнусная клевета! Но она грозила лишить его жизни. С другой стороны, прежде всего надлежало думать о себе. Разве я не мечтала скинуть ярмо рабыни и вернуться в Рьян? Стоп, а как именно я вернусь? Вольная затмила глаза, заставила забыть, что она только полдела. Для всех я по-прежнему оставалась рьянкой без дома, без семьи, без денег, без друзей и связей. Ни один купец не согласится отвезти меня за спасибо, ни один капитан не возьмет на корабль. Можно продать драгоценности, но не примут ли меня за воровку? Да и вряд ли они окупят дорогу. Хозяин угодил в опалу вскоре после моей покупки, я поздно получила статус фаворитки. Словом, мне требовалась работа. Так почему бы не остаться здесь, только уже свободной. Нужно все тщательно обдумать.
Хозяин ушел, нервно поправляя халат, а Милена осталась. Она присела на край кровати, потерянная, с выражением лица ребенка, у которого вдруг отобрали леденец. Будур все еще дрожала. Слезы градом катились по щекам.
– Я не хотела!
Она простерла руки к покровительнице, словно к божеству. Лучше бы с пола встала!
– Дура! – припечатала Милена. – Разум от счастья отшибло? – продолжала шипеть она, наконец найдя выход собственным чувствам. – Покорность и скромность, услужливость и веселье. Он сам бы тебе все подарил, сам, если бы подождала! У, деревенщина!
Фаворитка хотела запустить в беднягу подушкой, но вовремя вспомнила, что она моя, и досадливо хлопнула себя по бедру. Строила козни, а ничего не вышло.
– Я… я старалась!
Будур наконец перестала мести пол волосами и неуклюже поднялась. Вкус хозяина прослеживался четко: крепкая попка, упругая грудь. Последняя выглядела особенно аппетитно. Как Будур за ней ухаживает? Она стояла, а не тяготела к земле, хотя размерами превосходила мою. Бронзовый оттенок кожи придавал Будур сходство с некой сладостью, скажем, карамелью или жженым сахаром. Соски как капли шоколада. Словом, идеальный десерт для спальни, который остался невостребованным. Очевидно, и в первый раз Будур допустила грубую ошибку, раз ее больше не звали к господину.
– Вижу! – скривилась Милена и снова припечатала: – Неумеха! Только напрасно учила.
О, это уже интересно. Милена затеяла серьезную игру, раз поделилась хитростями с конкуренткой.
– Знаешь, за что ее выгнали после покупки? – неожиданно обратилась ко мне блондинка. – Ее стошнило. Господин только вложил ей в рот, а она… Так девственницей до сегодняшней ночи и оставалась. Или ты до сих пор, Будур?
– Нет, нет! – замахала руками брюнетка. – Я тренировалась, господин остался доволен. А после он дважды разводил мне ноги, – с гордостью добавила она.
Воистину, как иногда мало надо, чтобы ненадолго высохли слезы! Отвернувшись, улыбнулась. По меркам Будур я должна порхать от счастья. Два раза! Адриан однажды до шести дошел, и я не лежала, принимала во всем непосредственное участие.
– Плохо разводила, – проворчала Милена. – Или семя господина в голову ударило? Ладно ты, курица, попадешь на рынок, никто не заплачет, но из-за тебя мне придется работать!
О да, тяжело придется неженке! Я-то перемен не замечу, давно господину помогаю. Это по-человечески. Не сидеть же и смотреть, как оставшиеся слуги выбиваются из сил, а Андриан пытается уследить за всем.
Будур не ответила. Да и что тут скажешь? Только тяжко вздохнула и низко опустила голову.
– Ладно, – вновь заговорила со мной Милена, – давай выполнять приказ. Ее нужно хорошенько вымыть, чтобы стала чистая как младенец. Растительности, к счастью, нет, волосы тоже хорошие, но я одолжу масла.
– Зачем?
Я искренне не понимала подобной заботы.
– Чтобы цену набить. Вряд ли господин обрадуется, если по нашей вине оценщик даст меньше. Будур, ты ведь хочешь на Рынок наслаждения, а не в бордель?
Брюнетка активно закивала. Я бы на ее месте тоже хотела, только разве Адриан собирался продать разозлившую его девицу? Поделилась своими сомнениями с Миленой. Та закатила глаза и пропела:
– Естественно! Если товар можно продать, его продадут. Господин наверняка послал за оценщиком, который явится с утра.
Однако всезнающая фаворитка ошиблась. Адриан действительно не собирался никого продавать. Хмурый, спозаранку он выстроил девушек, включая Будур, в ряд и объявил о своем решении. Сводилось оно к следующему: гарем маркизу отныне без наподобности, посему наложницы могут остаться в доме исключительно на правах служанок. Об интимных обязанностях хозяин умолчал, но, очевидно, их никто не отменял. А вот платить за работу по дому Адраин не собирался, о чем четко и ясно известил. Среди наложниц ожидаемо поднялся ропот. Некоторые сочли за благо уйти, попытав счастья у других хозяев. Меня это крайне удивило. Девушки не просили вольную! Они хотели снова попасть в гарем, пусть не такой многочисленный и богатый, лишь бы и дальше проводить дни в праздности.
– Мы и прежде не нравились господину, раз он не звал нас на ложе, – озвучила общее мнение Фатьма. – Годы уходят, мы теряем свою красоту. Если господин столь добр, что отпускает нас…
– Убирайтесь прямо сейчас, – горячечно перебил ее Адриан. – Можете взять свои вещи.
– Разве господин не отвезет нас на рынок? – вновь взяла слово Фатьма. – Мы были настолько плохи, что не заслужили этого?
Получив раздраженное обещание связаться с оценщиком, девушка успокоилась. Ее товарки тоже. Странные!
Меньше всего повезло Будур. Ни продавать, ни давать ей вольную Адриан не собирался, просто выставил бедолагу. Уж не знаю, чем она в действительности провинилась, раз вторично не попала на рынок. Впрочем, Будур не ушла в одной рубашке и могла устроиться той же прачкой, если бы пожелала. Кто отличит, плачет достойно одетая девушка от обиды или оттого, что ее выгнали из гарема? Клейма на нас нет, а для грязной работы документов не требовалось.
Две девушки, забранные сборщицей из другой захваченной Фрегией страны, получила вольную. Адриан выписал ее на простом листе бумаге, скрепил подписью и печатью. По его словам, этого документа хватало, чтобы покинуть империю. Денежный вопрос оставался открытым, но бывшие наложницы и так получили огромный подарок. Оставались мы с Миленой.
– Ну? – взгляд Адриана остановился на блондинке.
Та в нерешительности кусала губы.
– Я очень ценю господина, – она начала издалека, – благодарна за подарки, которые он делал, ночи, которые дарил, и рада ежедневно приносить ему благо. Но разве удел наложницы – мыть полы? Не поймите меня превратно, господин, я исполню любую вашу волю, только прикосновения мои станут как наждачная бумага. Да и что скажут ваши соседи? Их наложницы носят легкие ткани, сияют драгоценностями, а я позорю господина.
Хитра Милена, ох, хитра! Теперь понятно, почему она имела больше прав, нежели прочие фаворитки. Вот и теперь блондинка, видя, что господин хмурится, мимолетно коснулась его плеча, улыбнулась, и лицо Адриана посветлело.