Но хорошо быть линкором – башню снесло, ещё минимум две осталось.
Пускай уж лучше я сорвусь здесь и сейчас, чем позже во время боевой тренировки… Выплеснуть всё накопившееся за эти недели в песне – не самый плохой исход, сейчас я чувствовал почти что искреннее наслаждение и спокойствие…
А какая-то часть разума, всегда сохраняющая спокойствие и рациональность – мой собственный автопилот – отмечал всё, происходящее вокруг. Удивлённый взгляд генерал-майора Кондратенко, нахмуренные брови Мисато, и потихоньку начинающих подпевать слушателей в зале – эту песню вполне ожидаемо знали…
Ещё раз спеть припев, аккуратно закончив песню, остановиться и осторожно подняться, стараясь не выходить резко из состояния какого-то транса…
Я просто стоял на сцене, глядя в зрительный зал, хотя и мало что мог различить в этой темноте.
Меня на мгновенье окружила вязкая тишина.
А в следующий миг она взорвалась аплодисментами. Но мне вообще было на них глубоко по фигу – я пел не для кого-то и не играя на публику, а для себя, только для себя… Просто использовал подвернувшийся случай и чуточку облегчил себе душу. Просто чуточку облегчил…
Кто-то в зале залихватски свистнул – почему-то вновь подумал на молодого старлея.
Я вновь наклонился к микрофону.
– Спасибо, товарищи.
И правда. Спасибо что вы есть, просто есть.
Кажется, сейчас я что-то понял для себя.
Вы есть, и, значит, я всегда смогу вернуться домой. Пусть это будет немного не совсем не мой дом, но люди в нём будут всё теми же. Разные жизни, разные миры, но люди остаются прежними, а к чужим стенам я всегда смогу привыкнуть.
Я всегда смогу вернуться и попробовать начать жизнь с нуля, но теперь у меня есть ещё один дом, в котором мне жить и который мне защищать.
Все рефлексии потом, Виктор. После того, как победим и получим возможность разобраться в себе. Должны победить, обязаны. А сейчас нужно просто жить сегодняшним днём, потому как вчера уже истаяло без следа, а завтра может никогда не наступить.
Будем жить здесь и сейчас.
Глава 5. Ох, что сейчас будет…
Мисато сохраняла истинно восточное выражение невозмутимости и спокойствия на лице вплоть до того момента, как мы все сели в бронированный «Кроун». А вот потом её прорвало.
Я украдкой потирал пальцы левой руки, на которых остались глубокие отметины от струн. Сильнее положенного сдавил – хорошо ещё, что не до крови. В другой руке я держал чёрную коробочку с орденом, который был мне намного дороже, чем ооновские Стальные кресты. На губах блуждала лёгкая улыбка – мне отчего-то было спокойно и хорошо…
Как только мы сели в машину, Кацураги тут же грозно повернулась ко мне. В голове невольно мелькнула картинка разворота многотонной башни главного калибра дредноута. Нет, не из-за неуклюжести, а из-за непередаваемой атмосферы угрозы.
Ох, что сейчас будет…
– А теперь, лейтенант Икари, – ледяным тоном произнесла майор. – Извольте объясниться, что вы только что выкинули в конце встречи?!
– Песню спел, – рассеяно ответил я.
– Ах, песню спели… Нет, вы не просто песню спели, лейтенант! – вспылила Мисато. – Своей выходкой вы нарушили весь регламент! Вы что, не понимаете, что мы – это лицо НЕРВ? И вести себя нам нужно соответственно, чтобы подчёркнуть наш статус и положение! А это… это…
Кацураги задохнулась от возмущения.
Я молчал.
– Ты чего молчишь? – возмутилась майор. – Отвечай, живо!
– Ты ничего не спрашивала, – равнодушно ответил я.
– Я смотрю, ты сейчас до фига спокойный, – процедила Мисато. – Думаешь твоя выходка – это нечто в порядке вещей?
Такой злой я её ещё не видел… Вот только мне сейчас было ни капельки не страшно, но и не по фигу…
Мне сейчас всё было страшно по фигу.
– Нет.
– И?
– Виноват, исправлюсь.
– Думаешь, что сможешь отделаться от меня этим казённым тоном и односложными ответами? – резко произнесла Кацураги. – Очень зря.
Я молчал. Говорить было по большому счёту не о чем – да, виноват, да, накосячил. Причём конкретно. Если после такой выходки за меня не возьмётся наш Второй отдел, то я буду очень удивлён…
– Продолжаешь играть в молчанку? – уже слегка успокоилась Мисато, хотя всё ещё была явно не в духе.
– Нет.
– Тогда может уже перестанешь прикидываться Рей? Рей, извини, я ничего плохого не имею в виду…
– Майор Кацураги, а разве Синдзи сделал что-то плохое? – вмешалась Аянами.
– Мисато, – поправила её мой командир.
– Мисато, разве Синдзи сделал что-то плохое? Всем же понравилось.
– Просто так делать было не нужно, – мягко разъяснила Кацураги, яростно сверкнув глазами в мою сторону. – И Синдзи следовало бы не выпендриваться, а придерживаться установленной программы. Проклятье, если это дойдёт до командующего или замкома… А ведь дойдёт же.
– Возможно здесь была та же ситуация, что и в бою с Самсиилом? – предположила Первая. – Возможно Синдзи решил, что это будет наилучшим решением?
Мисато нахмурилась – ход мыслей Аянами ей явно не понравился. Да и мне, честно говоря, тоже. Мысли о неповиновении следует пресекать сразу же, в корне зародыша…
– Нет, Рей, – вмешался я. – Здесь совсем иная ситуации, здесь я… Я действительно был неправ. Мне не следовало так поступать – это действительно было неправильно. Прошу меня простить, товарищ майор. Виноват, готов понести наказание.
Кацураги хмуро посмотрела на меня.
– Если ты думаешь, что сможешь так просто отделаться, то глубоко ошибаешься, – проворчала она. – Здесь одного «извини» будет явно недостаточно.
Я промолчал в ответ.
– Слушай, Синдзи, ты сейчас что-то сам на себя не похож, – даже как-то удивилась Кацураги. – Обычно трещишь как автомат или огрызаешься, а тут… С тобой всё в порядке? А то тебя как будто по голове стукнули…
– Да в порядке я. Просто что-то тоскливо…
– Хм, с чего бы это? – нахмурилась майор.
– Да песни у русских уж больно тоскливые – про солдат, про войну… Как-то раньше я к этому всему поспокойнее относился, а тут чего-то… Ну, это самое…
– Да уж заметила, как тебя проняло ещё на концерте, – прищурилась Кацураги. – Русский генерал вот тоже изрядно удивился, хотя и старался не подавать вида… А чего это так вдруг-то, а?
– Устал чего-то, Мисато, – опустил я голову. – Не физически, а… душевно, что ли. Уже считай месяц прошёл с тех пор, как я в Токио оказался… Поначалу наверное просто не понимал, во что я вляпался, на одном азарте и адреналине шёл вперёд, а вот сейчас что-то накрыло…
Чистая правда, командир! Хотя и не вся правда…
– Э-э-э! Так ты у нас просто перенапрягся! – догадалась майор. – Проклятье, надо было тебя в какое-нибудь нормальное место отдыха свозить, а не красть законный выходной…
– Да ладно… – махнул я рукой. – Сложилось как сложилось – ничего уже не изменить… Скажи, Мисато, я сильно подставил НЕРВ?
– Хм… – нахмурила брови командир. – В целом не так уж что бы очень… Это ты себя скорее подставил. Под «статус Нагато». Так у нас называют ситуацию, когда какого-то человека на пушечный выстрел не подпускают к официальным мероприятиям. В НЕРВе Асакура ничего такого натворить ещё не успела, а вот на прежнем месте работы…
– Вот, типа, я так плачу и рыдаю… – хмуро заметил я.
– Хорошего мало, – оборвала меня Кацураги.
– Хреново… Это уже никак не изменить?
– Ну… – хитро прищурилась Мисато. – Есть у меня одна идея… Осталось только в цене сойтись.
– Твои условия?
– Во-первых, дай слово что никогда больше такого не выкинешь, – без тени ехидства произнесла майор.
– Клянусь.
– Хм… Как-то неубедительно…
– Зря, – покачал я головой. – Я очень редко даю клятвы, но если даю, то держу своё слово до конца. Моё слово – больше моей жизни, можешь быть в этом уверена.
– Запомню на будущее – пригодится, – ухмыльнулась Кацураги.
– Поправь меня, если это не так, но думаю, сейчас последует пункт два, – флегматично заметил я.
– Именно. Я буду ходатайствовать перед командованием о продлении тебе режима усиленных тренировок как минимум на три дня.
– Принято. Что-то ещё?
– Вся домашняя работа на тебе.
– Срок?
– Месяц.
– Идёт.
– Гм… – задумалась майор. – И ты даже не будешь торговаться, как обычно?
– Так я сейчас не на рынке, а вроде бы как на суде… – пожимаю плечами.
– Проклятье… – чертыхнулась Мисато. – Нужно было требовать большего…
– Всё? – поинтересовался я.
– Хватит с тебя, – милостиво заявила командир.
– Мисато…
– У?
– А как ты собираешься выкрутиться-то? Я вот никаких выходов из сложившегося положения не вижу в упор…
– Так это ты, а меня свои методы! – победоносно заявила Кацураги. – И решения…
– Поделишься секретом? – заинтересовался я.
Мисато мгновенно состроила важный вид, но почти сразу же рассмеялась.
– Да какой тут секрет – просто поговорю с Асакурой, – фыркнула майор. – Замком-то при словах «программа визита» только махнул рукой и распорядился самим разбираться. Единственное условие – никаких эксцессов и чтобы русские остались довольны.
– Так ведь был эксцесс-то… – тоскливо заметил я.
– Но об этом знаешь только ты, как зачинщик и исполнитель происшествия, – подмигнула мне командир.
– А как же…
– Плюс Нагато – которая разрабатывала программу визита, я – которая эту программу редактировала и утверждала. И Рей, которая лишнего болтать не будет… Ведь так, Рей?
– Да.
– Ну и всё! Договоримся с Асакурой, что ответный реверанс в сторону русских был изначально запланирован – и порядок!
– Спасибо, Мисато, – искренне поблагодарил я Кацураги. – Честно, больше никогда так не буду делать… Больше не буду так выпендриваться и впадать в ребячество.
– Ладно уж… – отмахнулась майор и тут же о чём-то задумалась. – Н-да… Наверное, не стоит забывать о том, что ты всё-таки ещё ребёнок…
– Мисато, а Нагато не будет противиться… – осторожно начал я.