8 апреля посольство прибыло в Митаву (ныне это латышская Елгава), столицу герцогства Курляндского. Далее посольство двинулось через Курляндию в Бранденбург. В Либаве (ныне это латышская Лиепая) Петр покинул посольство и морем отправился в Кёнигсберг, куда прибыл 7 мая после пятидневного морского путешествия на корабле «Святой Георгий». Там русский царь был радушно принят Фридрихом III, курфюрстом Бранденбурга. Кстати, в Кёнигсберге 30 мая 1697 года государь приватно отпраздновал свое 25-летие.
Следовавшее сухопутным путем, посольство отставало от Петра, поэтому прибывший 22 июня в Пиллау царь, чтобы не терять времени, стал учиться артиллерийскому делу у прусского подполковника Штейтнера фон Штернфельда.
Неизвестный художник. Беседа Петра I в Голландии. 1690-е
Потом, уже вместе с посольством, царь покинул Пиллау и переехал морем до Кольберга, а оттуда через Берлин, Магдебург и Гальберштадт направился в Нидерланды.
Согласно первоначальному плану, посольство должно было после посещения курфюрста Бранденбурга ехать в Вену, но затем этот план был изменен. Союзный договор с австрийцами был только что заключен (29 января 1697 года) усилиями русского посланника К.Н. Нефимонова, так что посольству осталось только торжественно подтвердить этот союз, а в Нидерланды царя побуждали спешить как политические цели, так и личные интересы: он стремился поработать на нидерландских верфях. Именно в это время в районе Гааги собирался конгресс представителей тогдашних великих европейских держав для выработки условий мира, который должен был закончить войну против Людовика XIV. На конгресс съезжались виднейшие дипломаты Европы. А у Петра главным политическим интересом тогда была война с турками, требовавшая хорошо подготовленной флотилии. Поэтому личное знакомство царя с Нидерландами должно было, прежде всего, открыть царю новый источник средств для организации направляемых против турок военных сил.
Он искал там необходимых для этой организации знаний, старался привлечь для руководства военными силами сведущих людей, обратился к Западной Европе за техническими усовершенствованиями. Но он прекрасно понимал, что московскому государству одному, несмотря даже и на возможные усовершенствования, не справиться с турками, и потому он искал союзников и дорожил ими, и его надежда достигнуть в этом отношении успеха и заручиться новыми союзами <…> вполне понятна.
8 августа 1697 года Петр, значительно опередив посольство, достиг желанной цели, североголландского городка Саардама (Зандама) с его знаменитыми верфями.
Следует сказать, что интерес ко всему голландскому возник у Петра еще в ранней юности. Первыми иностранцами в его окружении были выходцы из этой страны. Например, доктор Захариас ван дер Гульст, бывший не обычным медиком, а морским, служившим на военных кораблях. Во многом именно ему Петр был обязан своим детским пристрастием к морю и кораблям. Также и торговый человек Франц Тиммерман, учитель Петра по геометрии, фортификации и астрономии. Первым учителем государя по морскому делу и нидерландскому языку, а также строителем судов «потешной флотилии» на Плещеевом озере был корабельный плотник Карштен Брандт.
В XVII веке голландцы стали самой многочисленной группой иностранных купцов в России, потеснив англичан. Голландские торговые компании заводили в России свои дворы, склады и конторы. По сообщению современников, в одном Архангельске в то время находились 200 голландских торговых агентов, которые ездили по всей России и закупали товары, отправляемые затем в Европу. Из России вывозились необходимые для развития мореплавания канаты, пенька и деготь. С полным правом их можно назвать стратегическим сырьем XVII столетия. В качестве исключения в Голландию поставлялось русское зерно. В обмен на это Голландия завозила в Россию предметы роскоши и оружие, так необходимое восстанавливающемуся после Смутного времени государству, рассчитывающему расширить свои границы. Голландское оружие считалось в то время лучшим в мире.
Именно из Голландии привозились в Россию колокола. Знакомый многим «малиновый звон» – нидерландского происхождения. Он получил свое название от фламандского города Мехелен (фр. Малин),
где был изобретен сплав, придающий колоколам особо мягкое звучание. Мехелен и по сей день остается мировым центром колокольного литья. В 1675 году ко двору царя Алексея Михайловича прибыло голландское посольство во главе с Конрадом ван Кленком. Оно привезло с собой множество даров, которые сегодня можно увидеть в Оружейной палате Московского Кремля. Один из членов посольства, Йохан ван Келлер, был назначен первым постоянным послом Голландии в России. Выходцы из Нидерландов принимали деятельное участие в становлении промышленности в России. Так, купец и промышленник Андреас Виниус нашел под Тулой железную руду и основал там железоделательный завод, выпускавший пушки. Позже он примет православие, перейдет в русское подданство и станет московским дворянином Андреем Денисовичем Виниусом, привлекавшим по поручению царя иностранных специалистов в русскую армию. В 1648 году голландец Фран Акин открыл в Москве мануфактуру по производству ружей.
В числе наиболее деятельных, полезных и ценимых сотрудников Петра был обрусевший голландец Андрей Андреевич Виниус. Он был сыном того самого Андрея Денисовича Виниуса (Андреаса Виниуса), который обосновался в Русском царстве в 1632 году и организовал чугуноплавильные, железоделательные и оружейные заводы близ Тулы. Андрей Андреевич Виниус с раннего детства был научен говорить на двух языках – русском и нидерландском, изучил и латинский язык, которому он позднее обучал царя Петра. Благодаря хорошему домашнему образованию также знал немецкий, древнегреческий и английский языки, географию, черчение, математику, химию и богословие. Он воспитывался в духе традиционного для Нидерландов кальвинизма, однако в 1655 году патриарх Никон крестил его в Москве по православному обряду.
Высший для Петра авторитет – Франц Лефорт – также невольно способствовал формированию интереса к Нидерландам. Уроженец вольного города Женевы, как известно, в молодости служил в этой стране и неплохо ее знал. Он воевал там, был ранен, а его семья была тесно связана дружбой и общими делами с амстердамским бургомистром Николаасом Витсеном.
Постоянно общаясь с ними, а затем – при каждом удобном случае – и с другими их соотечественниками, будущий реформатор несколько освоил голландский язык, что, естественно, давало возможность лучше узнать эту привлекательную страну.
Петр, несомненно, знал о нидерландском первенстве в морской торговле: жители этой страны даже получили прозвание «морские извозчики», так как четыре из пяти кораблей на морских торговых путях тогда были нидерландскими. Порты Республики Соединенных провинций, прежде всего Амстердам, были основными поставщиками колониальных товаров для всей Европы. Огромные доходы от посреднической торговли, предприимчивость и трудолюбие населения сделали Республику процветающим государством с высоким жизненным уровнем.
И еще одно немаловажное обстоятельство привлекало Петра в этой стране – ее статхаудер Виллем Оранский, ставший королем Англии, Шотландии и Ирландии. Он был на 22 года старше Петра, и этот смелый и упорный в достижении поставленных целей государственный деятель был весьма популярен благодаря своей деятельности в Европе. Этот статхаудер был кумиром Петра, образцом для подражания, и молодого царя интересовала любая информация о «брате» с берегов Темзы.
Неизвестный художник. Портрет одного из членов Великого посольства. 1687
В Саардаме Петр поселился в малолюдной части города в маленьком деревянном домике с черепичной кровлей, принадлежавшем кузнецу Герриту Кисту, некогда работавшему в России.
Закупив на следующий день необходимые плотничьи инструменты, Петр поступил под именем Петра Михайлова на корабельную верфь Линста Рогге.
К зиме Петр изучил все, чему мог научить его опытный кораблестроитель: усвоил всю практику кораблестроения и получил от своего руководителя похвальный отзыв, в котором говорилось, что Петр Михайлов во время пребывания на верфи «был прилежным и разумным плотником, а также в связывании, заколачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, плетении, конопачении и смолении поступал, как доброму и искусному плотнику надлежит».
Но этой практикой корабельного дела Петр не мог удовольствоваться. Ему непременно хотелось знать и самую теорию постройки корабля, быть не только корабельным плотником, но и инженером.
В Саардаме, несмотря на одежду мастерового, Петру не удалось затеряться среди городского люда. Если Геррит Кист, верный данному слову, уверял любопытных, что его постоялец – простой плотник, то нашлось несколько человек, знавших Петра по Архангельску или Москве, и они твердо заявили, что этот долговязый плотник – русский царь. Через два-три дня об этом знал уже весь город.
В свободное от плотницкой работы время Петр осматривал окрестные заводы, мастерские, фабрики, мельницы, желая перенести опыт их работы и организации в Россию. Помимо Киста, Петр встретил в Голландии много знакомых, поэтому больше скрывать свою личность не представлялось возможным. Русский царь стал своеобразным экспонатом, посмотреть на который стекались люди с окрестных городов и деревень.