Если я перед классом задаю ребенку какой-то вопрос, мои ученики могут спокойно сказать: «Йюф, я сейчас не хочу отвечать». И это прекрасно.
Тогда я понимаю, что я на правильном пути и сумела создать атмосферу, в которой дети меня не боятся. Поверьте: это для меня намного важнее, чем любой правильный ответ. Я спокойно говорю, что не страшно, может, кто-то другой ответит, а ты пока послушаешь, хорошо? Ребенок в спокойствии и в комфортной зоне, а значит, в следующий раз будет знать урок намного лучше.
Скажу вам даже больше: в той школе, где я работаю, ученики давно уже не тянут руки, если знают правильный ответ. У нас несколько лет существует система деревянных палочек: на каждой написано имя ученика, но при этом они повернуты таким образом в моем пенале, что я не вижу, чью палочку вытаскиваю, когда задаю вопрос всему классу. Все дети согласны: это самая честная система. Ведь иначе учитель будет всегда реагировать только на тех умников и экстравертов, которые постоянно сидят с поднятой рукой…
Потому что да, люди мы все разные (и это, как мы не перестаем дружно повторять в классе, очень здорово), но наши палочки абсолютно одинаковые: мы все равны.
— Ой, я так рад. Боялся, что первый школьный день Коринн плохо закончится.
— Почему?
— Ну в своей первый день я споткнулся, влетел в учительницу и выбил ей зуб. Она решила, что я специально, и меня чуть не выгнали.
— Погоди, это когда ты чуть не упал в какую-то яму?
— Вообще-то это был алтарь. Это было уже не в обычной школе, а в воскресной. Я на него рухнул во время службы и поджег. Нечаянно. Ну, знаешь, такой высокой католической палкой, с которой надо было ходить служкам. После этого меня выгнали из церковного хора.
— Ну зато видишь, старшие дети у тебя спокойные.
— Когда я привел Геру в первый класс, он ударил учительницу зонтиком.
— Ммм, понятно.
— А потом выпрыгнул из окна и убежал.
— Ясно. Хорошо, что ты мне раньше этого не рассказывал.
— А еще я целых два года учился в консерватории. Меня оттуда вы…
— Замолчи.
Адри, у нас проблема
Случилось это, как водится, много лет назад. Муж ехал откуда-то ночью, выпив бокал вина. И рраз — полиция на хвосте, сигналит, прижимает, все серьезно! Кстати, потом оказалось, что поблизости произошло ограбление, вот патруль и цеплялся ко всем водителям. А он уже практически около дома был. Резко свернул во двор, припарковался, выбежал и запрыгнул к себе в сад.
Почему? Понятия не имею. Может, не хотел объясняться. Или превысил сильно. Или, что самое вероятное, вообще не думал, а просто решил вляпаться в историю. В общем, полицию пустая машина не сильно обрадовала.
Они по рации запросили подкрепление, ордер на обыск и собак. И все это очень быстро приехало и поползло в сад с фонарями. Ну явно что-то не то, нормальный человек же прятаться в ночи не будет? Адри отсиживался в тюльпанах и чувствовал себя лопухом, сбежавшим из Шоушенка. В роли Моргана Фримена — обаятельный веснушчатый борщевик.
Только фекальных рек не хватало, хотя погодите.
Услышав собак, понял, что дело швах, перебежал через сад и перемахнул через забор на территорию другой соседки (ах, Жаклин, если бы ты знала). Ее ограду тоже перелез, оказался на земле знакомого фермера. И уже там забрался в конюшню. Сообразил, что крепкий лошадиный запах собьет со следа собак, если те доберутся до соседей. И полиция действительно пришла, повозилась, но, во-первых, ордера на обыск фермы не было, во-вторых, потревоженные лошади стали возмущаться. В это время наш герой сидел, спрятавшись в самом дальнем стойле, внимание, напялив грязную попону себе на голову. Чтобы не унюхали.
«Да ладно, — скажете вы, — хорош заливать уже». Увы. Если бы я умудрялась такое придумывать, выпекала бы подобные истории по пять штук в день всем на радость. Адри тоже не может просто так по заказу вспомнить все свои идиотские поступки, хоть я и трясу его, как березку. Очень трудно, знаете ли, сформулировать ТЗ. Типа «Ну, давай расскажи опять какую-нибудь отчаянную, безумную и абсолютно бессмысленную штуку, которую ты совершил, когда я заканчивала девятый класс».
Короче, грустит глава крупной нидерландской строительной компании Адри Хогланд где-то в районе задней части крупной кобылы, на голове попона, в голове роятся мысли про СИЗО и репутацию с душком. А лошадь тоже живой человек, ей же надо естественные надобности справлять, и все вот это рядом струится и благоухает. А полиция тем временем вернулась в дом. Стала опрашивать будущую бывшую (мы ведь помним, я уже заканчивала школу и стремилась к дальнейшему развитию событий) моего будущего мужа, которая там обитала. «Мефрау, ваш френд (друг, в данном случае „сожитель“) сбежал от агентов полиции. Вы не знаете почему?»
Адри уже и не помнит, кто была эта достойнейшая женщина, но признает за ней одно качество — врать на голубом глазу она умела отменно. Тем более Адри ей уже сигнализировал посредством СМС прямо из лошадиной задницы и обрисовал, так сказать, сложившееся положение.
«Знаю, конечно, — спокойно отвечает, — потому что он психически ненормален. Он страдает аутизмом, паранойей и маниакально-депрессивным психозом. Скорее всего, решил, что вы — агенты русской разведки или что-то в этом роде. Вы ведь переговаривались по рации? Ну все. Он боится, что вы получили приказ его ликвидировать. Теперь домой недели через три заявится в черт знает каком состоянии. Опять месяцы терапии коту под хвост». Немая сцена. В общем, ничего больше полиция не добилась и уехала.
Адри явился домой под утро, отмочил себя в кипятке и принялся названивать адвокатам, понимая, что вляпался он во всех смыслах знатно. Но обошлось. Думаю, потому что изначально преследовать ни в чем не повинного гражданина особенного права у них не было. Мог бы и в суд потом подать. Тем более такими диагнозами в Нидерландах не бросаются. Можно сильно влететь за причинение вреда здоровью психически нестабильному человеку.
Так что если, не дай Бог, возникнут у вас проблемы со стражами порядка — готовый сценарий у вас уже есть.
Уроки выживания
Есть огромное количество причин любить Нидерланды и даже пара весомых поводов для небольшой конструктивной критики. Но если вы спросите меня, за что я бесконечно уважаю голландцев, то я повторю, что за их умение предвосхищать. Да, они отлично разбираются в том, что касается протоколов, списков, правил и рекомендаций. Причем прекрасно практически обусловленных и выполнимых, а не написанных ради того, чтобы закрыть дырку в законе или прикрыть сиятельную попу.
О да, иногда это немного смешно, ведь кто лучше нас, детей постсоветского бардака, умеет срезать углы, изящно обходить правила и игнорировать устаревшие инструкции?
Будем справедливы, их столь упорядоченное мышление имеет свои минусы. В ситуации, где русский радостно нырнет в пучину хаоса, отсортирует его и выдаст вам в людоедские сроки отполированный блестящий результат (стоивший ему, возможно, развода и нового камня в почках), голландец в семнадцать ноль-ноль спокойно соберет вещички, залезет на велосипед и срулит домой к семье. В особо тяжелых случаях — объяснит боссу, что так дела не делаются и тыкнет в лицо тем самым протоколом, сводом правил или инструкцией. И в другой раз босс поднимет собственную широкую попу и обеспечит подчиненному нормальные сроки. Все останутся довольны, а два лишних часа переработки будут зафиксированы бухгалтерией и оплачены за вычетом налогов. Все.
Но вернемся к началу — привычка голландцев предотвращать нежелательные или страшные ситуации вызывает у меня восхищение.
Прекрасной иллюстрацией этого подхода является их отношение к плаванию.
Логика проста. В стране очень много воды в виде каналов, водоемов, прудов, озер и Северного моря. Это означает серьезный потенциальный риск для населения. Огромное количество домов стоят у воды или непосредственно на ней. И любая нелепая случайность может обернуться трагедией для человека любого возраста. И да, мы знаем, что утопление входит в первую пятерку причин детской смертности во всем мире.
Вот почему детское плавание — это неизменная часть марлезонского балета для любого ребенка 4–6 лет. Это время, когда фактически каждый нидерландский родитель отправится с ребенком в бассейн, где запишет его на уроки.
Многие думают, что диплом по плаванию — это обязательное требование вроде посещения школы, но это не так. Это скорее носит порядок «общественной обязанности», к которой родители тем не менее относятся очень серьезно. Я бы даже назвала это в хорошем смысле неким «социальным давлением», потому что каждая вторая мама, встретившаяся вам на школьном дворе, рано или поздно поинтересуется, получил ли ваш ребенок желанный документ или пока в процессе. Вопрос, будете ли вы в принципе отдавать свою четырех-пятилетку на уроки плавания, даже не стоит.
«Если вы представили себе классические уроки с досками и прочим привычным нам инвентарем, то вы ошибаетесь, — рассказывает моя близкая подруга Елена Кутузова, — детей учат в прямом смысле выживанию на воде».
О да. Рассказываю теперь про систему «плавательных» дипломов. Их всего три: A, B, C.
Основная цель получения диплома «первого уровня» — научить ребенка ориентироваться в воде после падения, обладать хотя бы одной техникой плавания и быть способным самостоятельно выбраться из воды. Также дети должны уметь нырять, подныривать и не впадать в панику под водой. Также необходимо продемонстрировать верную технику минимум одного стиля плавания и доказать на экзамене, что способен проплыть определенное расстояние, используя выбранный стиль.
«Мы пробовали разные опции с четырех лет жизни Эммы. Мне сначала казалось, что там очень холодная вода, потому что все дети там дрожат. Что оказалось суперудобным — все родители сдают отпрысков и не уходят, а сидят за стеклом, пьют кофе и смотрят, как их дети занимаются. В пандемию, конечно, все изменилось», — говорит Лена.