— Мне надоело, — громыхнула Темная, когда Марори начала верить, что, возможно, им с Хель удастся если не выжить, то хотя бы хорошенько проредить армию ее марионеток. — Эта возня утомляет.
Марори так и не поняла, что произошло.
Их с Хель, словно щепки, просто смело на добрых несколько метров, волоком протащило по раскаленной земле, словно по терке. Сестра громко ругалась, плевалась, пыталась схватиться хоть за что-нибудь, но ее неумолимо тащило дальше. Марори повезло больше — она зацепиться за трещину и на лету поймала Хель за руку. Плечо рвануло вниз, сустав заныл о пощаде.
— Пусти меня! — потребовала Хель и разжала пальцы.
— Нет! — Марори попыталась тянуть ее к себе, но на них посыпались куски тел не- мертвых, которых Темная безжалостно принесла в жертву своим планам. — Хель, держись! Я не потеряю еще и тебя!
— Марори, хватит мне противиться, — требовала Темная.
— Отпусти меня, дура! Спасайся! — кричала Хель.
«Держись! — колотилась в голове мысль. — Не сдавайся!»
Она попыталась подтянуться еще немного — и пальцы соскользнули.
Мир несколько раз кувыркнулся, а потом ее со всего размаху вколотило в один из каменных истуканов. Застонала спина, во рту появился вкус соли и металла. Марори с трудом перевернулась на живот, чтобы выплюнуть кровь, и почти беззвучно закричала, когда Темная, словно тряпичную куклу, подняла ее высоко в воздух.
— Когда же ты научишься покоряться судьбе, моя дорогая? — Ртутный взгляд Крээли превратился в два провала, куда Марори затягивало, будто в первозданное проклятье.
— Никто не создавал тебя для того чтобы ты корчила из себя обычного человека.
— Вы просто… хотели меня использовать. — Марори собралась с силами и плюнула ей в лицо. Алая струя потекла по перекошенному лицу Темной, и Марори от души захохотала, зная, что наверняка смеется последний раз в жизни. — Мне тебя жаль. Ведь ты тоже лишь тень Крээли, пусть и думаешь, что вы- одно и тоже.
Темная швырнула ее на землю, залаяла, завыла, точно гиена.
— Ты — жалкая частичка моих планов, Тринадцатая. И я, пожалуй, все-таки тобой пожертвую.
— Плевать, — ответила Марори, гаснущим взглядом наблюдая, как кровь из ее израненного тела тянется вверх, превращается в тонкие ручейки, сливается с искристыми Нитями Хаоса. — Крэйл тебя все равно убьет.
— Ты этого все равно не увидишь, — выплюнула Темная и вдруг подняла голову, настороженно прислушиваясь.
«Я с тобой, — громыхнуло в ушах знакомое обещание. — И я пойду с тобой до конца»
Сатис?
Марори приоткрыла глаза, пытаясь рассмотреть его сквозь алую пелену, но не смогла. Шум в голове все нарастал, где-то вдалеке шипела Темная, а тело медленно деревенело.
«Сатис, если ты здесь, помоги Хель».
Вероятно, он ее не услышал, потому что и свои собственные слова Марори с трудом смогла разобрать — каждый звук тонул в грохоте схлестнувшихся рыка и злобного вопля.
— Мар! — Кто-то схватил ее за руку, потянул вверх и заставил встать на ноги. — Смотри!
Каменные статуи одна за другой покрывались мелкой сеткой трещин, которые расползались и становись все больше и глубже. Ее собственная кровь, зажегшая Нити Хаоса, пронзала каждое окаменевшее существо и словно странное первобытное волшебство заставляло его скорлупу распадаться, стать прахом, чтобы выпустить на свободу заточенного внутри монстра. И эта вакханалия нарастала, набирала силу, как стихия, которую не остановить. Даже не-мертвые, которые только что чуть не сожрали их с Хель, теперь как-то странно топтались на месте, все больше поглядывая на свою Темную хозяйку.
— Ты не можешь, — прошипела Крээли, потянулась вперед, но напоролась на раскаленную Нить и с громким визгом одернула руку. Часть ее пальца упала на землю, из обрубка толчками выплескивалась черная жижа. — Ты не можешь быть такой сильной! Ты всего лишь подделка!
— Как и ты, — улыбаясь сквозь боль, ответила Марори. — Только я не бессердечная подделка и буду бороться до конца за то, во что верю.
— Они сожрут тебя прежде, чем ты успеешь что-то предпринять.
— Мне все равно, что ты думаешь и как считаешь, Темная. Главное, что думаю и считаю я, и тот, кто придет на мое место, если я сдохну.
— Так я тебе и разрешила, — фыркнула Хель и потихоньку застонала, прижимая к боку свободную руку. Ей тоже крепко досталось, и тонкая каменная игла, которая торчала правее живота, скорее всего, убила бы ее на месте, будь она чуть более человеком.
Темная издала яростный крик, в котором Марори послышалась последняя отчаянная попытка переиграть исход поединка в свою пользу. Не-мертвые неуверенно поползли вперед. Марори прикрыла лицо рукой, мысленно позвала Сатиса, почти уверенная, что он снова не отзовется.
Тишина.
Первые голодные твари с разбега налетели на невидимую паутину Нитей Хаоса — и легко прошли сквозь нее, словно мясо через решетку мясорубки. Первые даже не успели понять, что произошло и почему вместо того, чтобы, наконец, вцепиться в глотку желанной добыче, их тела медленно оседают на землю. Один, второй, пятый. Десяток за десятком, они превращались в мелко нашинкованную груду гнилой зловонной плоти, пока, наконец, напирающие сзади не остановились.
— Разорвите ее! — бесновалась Темная и в приступе бессильной злобы смахнула группу не-мертвых прямо в сторону Марори.
Их тела умножили гору плоти по ту сторону невидимой преграды.
— Понятия не имею, что ты сделала, сестренка, но это невероятно круто. — Хель потянула было за каменный осколок в боку, но передумала. — Я даже начинаю верить, что мы выберемся отсюда живыми.
Марори не знала, что на это ответить, потому что все происходящее казалось сном, в котором она больше не была беспомощной девочкой, которая пришла в Дра'Мор, боясь собственной тени. В этом сне она стала сильной злой Тринадцатой, которая, наконец, примирилась со своими демонами, нашла искру тепла и прощения для себя самой и смогла защитить тех, кто не мог защититься сам.
— Наследница Хаоса, — сказала высокая фигура, идущая прямо на нее в клубах красной пыли. — Вот кем ты стала теперь.
Это был ее Сатис. Все такой же огромный и эбонитово-черный, как самое злое проклятие. Такой же — и не такой… С каждым шагом он неудержимо менялся, сбрасывал с себя уродливую шелуху трехсотлетней скверны, которая давным-давно отравила неупокоенную душу славного воина и превратила его в жестокую тварь, алчущую крови, не знающую ни жалости, ни любви.
— Сатис… — Марори хотела протянуть руку, но та беспомощной плетью так и осталась болтаться вдоль тела. — Мой Сатис.
Исчезла шакалья голова, исчезли уродливые наросты и шипы, лицо порождения медленно обрело черты проклятокровного, облаченного в тяжелую исполосованную в последней битве броню. Неизменным остался лишь его громадный рост и серпы, которые павший воитель древности с легкостью перебрасывал из руки в руку.
— Тринадцатая, — сказал он, глядя на нее с трехметровой высоты своего роста. — Ты сдержала обещание.
Она хотела ответить, но не смогла найти слов. Да и что сказать верному другу, который, несмотря на свою уродливую природу и истерзанную Хаосом душу, нашел в себе крупицу былой человечности и спас сопливую девчонку, чтобы стать ее тенью, ее щитом.
— Прости, что я так долго, — глотая слова, пробормотала она.
Каменные химеры раскалывались, а следом крошились и опадали их уродливые личины. Возвращенная надежда и вера в то, что Наследница Хаоса, наконец, подарит им долгожданный покой, возвращала воинам древности их небеснорожденный и проклятокровный облик: эрэлимы, серафимы, гасты и вампиры, спектры и демоны, все они были элитой той войны, что отгремела триста лет назад.
— Простите вы все. — Марори позволила Сатису взять себя за руку, словно ребенка, улыбнулась, не стыдясь ни слез, ни отчаянно грохочущей в висках радости. — Мне нужно было немножко повзрослеть.
— Мы пойдем за тобой, Наследница Хаоса, — сказала воительница с синим пылающим нимбом над головой, вооруженная тяжелым мечом.
— Все вместе, — встал рядом с ней древний вампир с завязанными рунной перевязью тазами.
— Если нужно убить эту страшную тетку, то я точно с вами. — Этот гаст наверняка был самым молодым среди них, но его хищная ухмылка и бравада внесла в ряды объединенной армии воодушевление. — Подумаешь, тоже мне проблема — всего-то одна воскрешенная Темная. Я убил похожую собственными руками. Правда, — он смущенно поскреб вихрастую голову, — кажется, это было последнее, что я сделал в жизни.
— Твоя армия, — шепнула Хель. — И она охренительная, между прочим.
Марори сбивчиво закивала, чувствуя, что в груди расцветает новая, сильная и яркая, как солнце, надежда. Ведь это в самом деле ее армия, и ее верный Сатис, и сестра, которую она любит, невзирая на прошлые разногласия.
А там — Марори оглянулась на Крээли, которая, хоть и была богиней, выглядела растерянной девчонкой, которая вдруг поняла, что сейчас ей могут дать сдачи — была вся ее боль. Боль, которую самое время выкорчевать. Ведь там, дома, остался Крэйл, к которому она должна вернуться даже если для этого придется сразиться со всей армией не-мертвых и их предводительницей. Потому что любовь и мир — это то, за что и умереть не жалко.
— Давайте посмотрим, на что способны подделки под Темных, — сказала Марори, и ее предложение поддержал одобрительный тысячеголосый гул.
— И вернем твое оружие, Тринадцатая, — напомнил Сатис.
— Обязательно, — хищно улыбнулась она. — Терпеть не могу, когда забирают то, что принадлежит мне по праву!
— Вы все просто тараканы, которые возомнил себя львами! — от души расхохоталась Темная. — Думаете, что раз девчонка дала вам надежду, то и вона будет за вами? Трехсот лет вам было мало, чтобы понять, что с богами нельзя играть в «кошки- мышки»?
Ее смех эхом разносился по долине, оглушал, но не пугал никого. Даже не-мертвые больше не жались к ногам своей госпожи так преданно. В головах безмозглых тварей, похоже, впервые за все время их бессмысленного существования появилась мысль о страхе. Боялись ли они смерти? Марори всегда казалось, что для тех, кто умер однажды, это больше не повод пасовать перед противном, но сегодня она видела — враги их боятся. И одна эта мысль зажигала ее с новой силой, вливала силы в искалеченное тело.