Сатис молча кивнул.
— Не соглашайся, мужик, не бери грех на душу, — пресно пошутил Вандрик. — Просто эта мелкая поганка решила на мне отыграться. Знаешь, Тринадцатая, а ты ведь была моим всем.
— Заткнись уже! — прикрикнула на него Марори. Обеими руками взялась за клинок, наплевав на то, что режущие кромки вспороли ладонь. — Сатис?
Порождение молча придавило Вандрика к земле.
— А, хрен с вами… Гр-р…
Марори потянул, но обломок и с места не сдвинулся. Потянула еще раз, и из раны вокруг клинка выступила кровь.
— Черт! — Марори потянула еще, стараясь не делать это слишком резко.
Вандрик дернулся, ругаясь на чем свет стоит.
Марори стиснула зубы, собралась с силами — и рванула на себя что есть сил.
— Твою мать! — прохрипел Шаэдис-старший, выгибаясь, словно его прошибло током.
Марори не обращала внимания на его ругань: скинула куртку, оторвала край рубашки и прижала его к дыре в боку шанатара. Ткань мгновенно промокла от крови.
— Еще чуть-чуть… Потерпи, Вандрик, ты не умрешь так просто. Ты нужен Крэйлу.
Она бормотала абы что. Сатис приволок новую порцию тряпья, очевидно, содранного с убитых печатников. Вандрик даже нашел силы на короткий смешок.
— Надо же, так и подохну под этими сраными тряпками, — прохрипел в перерывах между приступами натужного кашля. Марори попыталась его перемотать, но неуклюжие пальцы отказывались слушаться. Руки вязли в его крови, в голове поднимался удушливый туман отчаяния: это все бесполезно.
— Знобит, — теперь уже почти шепотом посетовал Шаэдис-старший.
Марори торопливо укрыла его своей курткой.
— Так лучше? — Она подоткнул края ткани, перекрывая доступ холоду. — Я не дам тебе умереть, слышишь? Не вздумай, Вандрик.
— Марори, ты должна за ним присматривать, — пробормотал Вандрик, глядя куда-то сквозь нее.
— Сам присмотришь, — с какой-то детской грубостью огрызнулась она.
— Ты… его защита. — Вандрик снова закашлялся. — Проклятье… Тринадцатая… Не ты…
Вандрик сглотнул — и замер. Кожа на лице подернулась россыпью черных трещин.
— Шаэдис, я не разрешаю тебе умирать! — Она вцепилась в его плечи, тряхнула. И снова тряхнула, пока не поняла, что голова Вандрика беспомощно болтается из стороны в сторону.
«Он умер», — прогудел в голове голос Сатиса.
Она рассеянно кивнула, осторожно положила шанатара обратно на землю и зачем-то очень придирчиво подоткнула края куртки поверх его тела. Вот так. Теперь ему наверняка не холодно.
На лицо упали первые капли влаги. Пошел дождь.
Глава четырнадцатая
На следующее утро останки погибших провели в иной мир. Тела печатников сгрузили к границам Дра'Мора: Дамиан лично сообщал Совету, чтобы тот прислал людей забрать мертвецов для достойного погребения. Никому и в голову не пришло возразить против его единоличного решения. Как только резня закончилась, а жалкие крохи печатников с позором сбежали, жажда крови быстро схлынула. Никому не хотелось забивать беглецов в спину, словно скот. Все выдохлись.
— Он сказал, что любит тебя, — сказала Марори уже вечером, когда солнце давно спряталось за горизонт, и на Мараабар спустилась непривычно темня ночь.
— Ты совсем не умеешь врать, Кусака, — сказал шанатар, даже не поворачивая головы.
И беззвучно зашипел сквозь зубы, когда она осторожно смотала бинт с его плеча. На коже красовался уродливый кривой шрам. Эльхи старались изо всех сил, но раненых было слишком много, а Крэйл сказал, что ему плевать, если даже швы будут кривыми. В итоге было решено «штопать» его скобками из специального медицинского инструмента. Все это время Марори сидела рядом и держала его за руку, стараясь поймать хоть одну эмоцию на безучастном лице. Если Крэйлу и было больно, то физическая боль не шла ни в какое сравнение с болью от утраты единственного близкого человека, с которым он даже не успел попрощаться. Оставалось только гадать, что чувствует парень, отправляя на тот свет отца, с которым они, мягко говоря, совсем не ладили. Но лезть в душу с вопросами Марори не стала. Возможно, пройдет не день и не год, прежде, чем шанатар захочет поделиться тоской. Или злостью. Или и тем, и другим.
И все же сейчас, когда они оба нашли уединение на сырой веранде, она не могла не сказать хотя бы это.
— Иногда людям совсем не обязательно признаваться в своих чувствах прямо, шанатар, — с укором сказала Марори, подтягивая ближе столик с разложенными медикаментами. — Сейчас будет немного жечь.
Крэйл передернул плечами. И даже не пошевелился, когда она промокнула свежий рубец смоченным в растворе ватным тампоном.
— Полагаю, перед смертью он сказал, что ты — его лучшее творение. — На этот раз шанатар даже не пытался скрыть обиду. Возможно, так он трансформировал боль.
— Ты заблуждаешься, — ответила Марори. — Как никогда сильно.
Он рассеянно махнул здоровой рукой.
— Теперь это не имеет значения, Кусака. Если не возражаешь — хватит. Я… мне противно вспоминать все, что связано с Вандриком Шаэдисом. Надеюсь, он хорошенько страдает в том месте, куда определили его Темные.
— Даже ты не можешь быть таким жестоким. — Марори надавила сильнее, все-таки выудив из Крэйла немного злого бормотанья. — Вандрик был твоим отцом, а родителей не выбирают. И как бы там ни было, он вчера был с нами по собственной воле, хоть мог где-нибудь спрятаться.
— Ты забыла, кто начал эту войну.
— Лига и Ложа, — жестко напомнила она. — Посиди спокойно, я заново перебинтую.
— Оставь. — Крэйл повел плечом.
Ну оставь — так оставь. Взрослый парень — знает, как ему лучше.
Она повернулась, чтобы собрать медицинские принадлежности.
— Твоя очередь, — напомнил Крэйл.
— Ерунда, я в норме, — отмахнулась она, но спорить с шанатаром вдвое крупнее и сильнее нее было бесполезно.
Крэйл усадил ее на стул, обошел сзади.
— Задери футболку.
Марори послушалась, поежилась от прикосновения к коже прохладного воздуха.
Как оказалось, кто-то крепко прошелся по ее спине мечом: пожилая эльха из числа выживших преподавателей сокрушенно сообщила, что шрам останется через всю спину. И очень удивилась, когда Марори заявила, что нарочно будет покупать майки с оголенной спиной, чтобы прихвастнуть боевыми шрамами. Одним больше — не все ли равно, тем более что самый любимый горит на ее щеке, как маяк в ясную ночь.
В полной тишине Крэйл отлепил пластыри, снял пропитанный сукровицей ватный ролик, раскатанный от лопаток до поясницы. Его холодные пальцы, касаясь кожи, направляли в тело нервирующие раскаленные разряды. Марори поерзала.
— Все в порядке? — переспросил Крэйл.
— Просто немного знобит, — сказала она и ничуть не удивилась, когда он хмыкнул в ответ. — Боги, Шаэдис, если ты и так все понимаешь, для чего спрашивать? — немного разозлилась она.
— Не дергайся, Кусака, — вместо ответа, приказал он.
Как тут двигаться, когда ее словно приколотили к стулу?
— Что ты делаешь, Клыкастый? — спросила она, чувствуя легкое, почти невесомое дуновение вдоль всего шрама.
— Хочу хоть немного облегчить тебе боль, Кусака, — немного севшим голосом признался он. Присел сзади на корточки, мягко, удивительно бережно поглаживая кожу вдоль шрама. — Я обещал защитить тебя.
— И защищаешь, — ответила она, хоть язык почти перестал слушаться. — Крэйл…
Он вопросительно хмыкнул из-за ее спины.
Нужно сказать ему. Хоть и время чертовски не подходящее. Но он должен знать.
— В Хаосе… Я видела там Крээли. Твою… мать. — Последнее слово далось особенно тяжело. По сути, они с ним просто выращенные игрушки. Вряд ли понятие «родители» хоть как-то вяжется с теми людьми, чья кровь течет в их жилах.
— Ты уверена, что это она? — Его реакция была на удивление спокойной. Возможно, гибель Вандрика так на него повлияла.
— Да. Прости, что сразу не сказала. Казалось, все время как-то не к месту.
— Мне уже все равно, — таким же деревянным голосом ответил Крэйл. — Плевать. Я просто рехнусь, если буду пытаться понимать и анализировать. У меня есть та правда, что происходит сейчас. И которая будет потом.
— А у меня есть ты, ископаемый шанатар, — тихонько призналась она.
Несколько долгих мгновений они сидели в полной тишине, а потом Крэйл обнял ее, смыкая пальцы на животе, уткнулся лбом в бок. Момент такой странной близости, что она почти чувствовала их одну на двоих боль. А как иначе, ведь они, по сути, одно целое и неделимое. Не могло быть иначе, не могло случиться так, чтобы они не нашли друг друга. Даже в другой Вселенной они бы притянулись друг к другу зовом своей крови.
— Я люблю тебя, Марори Шаэдис йорМиолМорна, — сказал он уверенно. — С того самого дня, как впервые увидел в столовой, где ты отчаянно давала отпор темному эльфу. Помнишь?
— Помню, что ты очень меня напугал, — ответила она. Хотелось пошутить, но его признание вытравило из головы все прочие мысли, кроме одной. — И я люблю тебя, Клыкастый ископаемый Принц-из-Тени. Мой Принц-из-Тени.
— Дурацкий титул, — усмехнулся шанатар и прижался губами к ее пояснице. Жестко и осторожно одновременно.
Марори дернулась, попыталась было повернуться, но Крэйл крепко держал ее за бедра.
— Просто сиди так, — хриплым голосом потребовал он.
Она зачем-то кивнула, хоть вряд ли шанатару требовалось ее согласие.
Его губы были жесткими, впивались в чувствительную кожу на спине. Она потихоньку охнула, когда Крэйл прикусил кожу между лопатками, рядом с полоской шрама. Даже выгнулась, пытаясь убежать от обжигающей ласки. А он уже поднялся выше, притронулся к шее, потирая пальцами пульсирующую галопом вену.
— Тебе нужно больше есть, Кусака, — пожурил шанатар, мягко царапая клыками кожу уха.
— Нам обязательно говорить об этом… сейчас? — Марори густо покраснела от неприкрытой мольбы в голосе, от ноток желания, которое рвалось откуда-то из самого сердца.
— Мы же не хотим спешить? — Крэйл резко развернул ее к себе и теперь их взгляды были почти на одном уровне.