– Что это у тебя? – спросил его Ясень.
– Переговорный прибор, – ответил Миха, – А ты что, не видал таких?
– Впервые вижу подобное устройство, – честно ответил Ясень, – А как работает?
– Так через воду знак подает. Опускаешь его в ручей или в реку вот так и засвечиваешь. Он в воде и не греется почти.
– Погоди, – Ясень от удивления даже перестал шарить по карманам очередного эльфа, – Через воду ведь образы не передаются. Или у тебя в стаканчике не монеты?
– Монеты, конечно монеты. Семь штучек одна к одной. Образы, согласен, не передаются, а простейшие посылы запросто.
– А смысл? – задал Ясень резонный вопрос.
– Так в расстояниях смысл, мой друг, в расстояниях.
Глава 21. Новый способ кодировки
Верес вернулся в плотное тело в обычное пространство после заседания Совета Сорока Восьми и обнаружил ожидавшего его начальника замковой стражи.
– Что-то срочное? – Верес потер отяжелевшие веки и потянулся к чаше, которая оказалась пуста.
– Возможно, князь. Тут скорее тебе решать, – воин подошел к столу, взял кувшин и наполнил чашу князя.
Верес напился и благодарно кивнул:
– Выкладывай, что там у тебя?
– Сегодня днем на заставе Хвойная на приемную монету был получен необычный посыл. Не звук и не изображение.
– Любопытно, – сказал князь, – И что же это было?
– Монета мигала… – начальник стражи пошевелил пальцами, подбирая нужные слова, – …выдавала короткие вспышки свечения с такими же короткими промежутками затухания.
– Так может просто сбоит монета, такое бывает иногда.
– Я тоже сначала так подумал, – признался воин, – Но затем я получил донесение с другой заставы. Там было такое же явление. Мерцание приемного камня.
– Продолжай.
– Мною по всем заставам был отдан приказ отслеживать любые странные явления, которые могут произойти с приемной монетой. Так вот, оказалось точно такое же поведение приемников наблюдалось еще на двух заставах.
– М-да. Действительно довольно странно, хотя, ничего необъяснимого я пока не вижу. А, впрочем, где расположены эти заставы?
– Ты, князь, как всегда прозорлив. Все заставы, где обнаружено явление мерцания камня, расположены на реке Вильке.
– Это где-то на востоке, по-моему?
– Да князь. Северо-восток.
– Ага. Пожалуй, здесь есть над чем поломать голову нашим наукарям, – сказал Верес, – А сможешь ты достать мне запись этого мерцания?
– Уже, князь, – начальник стражи протянул Вересу теплый зеленый пятнадчик, – Здесь запись мерцания с заставы Хвойная. Еще на одной заставе тоже догадались записать. Скоро перешлют.
– А вот любопытно, – сказал Верес, взвешивая на руке полученный от начстража тяжелый кругляш, – Совпадут эти записи или окажутся с различиями?
Начстраж похоже и сам уже об этом думал и ответил сразу:
– Трудно сказать заранее. С одной стороны, время явления на всех заставах совпадает, да и заставы как на подбор находятся на одной реке.
– Но?
– Но с другой стороны, заставы удалены друг от друга на сотни верст. Не существует способа передавать посыл на такое расстояние.
– Да, ты прав. И все-таки, отдай приказ отныне записывать все подобные странные явления.
– Слушаю, князь.
Верес отпустил воина, засветил монету и приказал ей показать запись. Над монетой развернулась светящаяся пелена, начался показ записи. Он увидел угол рубленой избы далекой заставы и висящую в этом углу на нитке приемную монету. Вдруг приемная монета вспыхнула и начала мигать светом. Мигание длилось недолго, не больше минуты. Затем мигание прекратилось так же внезапно, как и началось. Запись оборвалась.
Верес отложил монету, поднялся из своего кресла и прошелся по комнате. Затем снова взял монету, убедился, что она остыла и посмотрел запись еще раз. Его не столько поразило увиденное в записи, сколько то, что одна монета показывает другую монету. В этом был какой-то знак. Как указание на бесконечность. Ему представилось, как монета показывает другую монету, которая в свою очередь показывает третью монету…
В этом было и что-то бредовое и одновременно с этим выход за какие-то пределы. Верес вдруг понял, что это нужно рассматривать вместе: не просто мерцающая монета, а мерцающая монета, показанная другой монетой! Он поймал себя на мысли, что с нетерпением ждет вторую запись, желая получить подтверждение, что запись с обеих застав совпадает. Верес тряхнул головой и направился к выходу.
Оказавшись на улице, он совершенно мимодумно пошел к зданию НИИ, как наукари с чьей-то легкой подачи прозвали свое обиталище. Уже берясь за ручку двери он себя остановил. А что собственно заставило его направиться не в правое крыло, где находятся действительно сильные моги, разбирающиеся в нифриле во всех тонкостях, а в левое, где размещены эти довольно странные люди, пытающиеся применить здесь свои знания из прошлой жизни на Старшей Сестре? Только ли чутье? Вересу вспомнился сегодняшний доклад Карины на Совете: «…мы пока не можем сказать ничего определенного о той роли, которую должны сыграть выходцы со Старшей Сестры, – говорила она, – Единственное что я могу заявить со всей убежденностью: они думают по-другому»… нет, не только чутье.
– Они думают по-другому! – негромко произнес князь и потянул за ручку двери.
Личное появление Вереса вызвало легкий переполох, левое крыло не было избаловано его вниманием. Поэтому, когда он заходил в совещательный зал, за ним спешно проталкиваясь в дверь, следовало около двух десятков человек. Они бились здесь над воплощением самых разнообразных идей: от сумасбродных до немыслимых. Правда, ничем кроме теорий похвастаться этим изобретателям пока было нечем.
Верес решил не давать им никаких предварительных пояснений. «Пусть просто оценят незамыленным взглядом», – подумал он. Он выложил на стол, полученный от начстража камень, засветил и начал показ. Наукари молча смотрели. Когда показ закончился, он позволил тишине провисеть еще минуту, а затем вполне обыденным голосом спросил:
– Есть какие-то мысли? – и про себя подумал, «ну хоть что-то ребята, хоть какую-то зацепочку».
Дальнейшее показало, что левое крыло своего НИИ Верес сильно недооценивал. Сказать, что мысли были, значит не сказать ничего. После его слов, будто прорвало плотину. Наукари начали сыпать идеями как тугой распоротый мешок зерном.
– Скорее всего мерцание имеет волновую природу, – тут же заявил один из них.
– А по мне так это не мерцание, а скорее пульсация.
– Вы допускаете подобную частоту биения пульса?
– У колибри запросто.
– Похоже на морзянку, только частота повыше.
– Слушайте, Пал Семеныч рассказывал, что на подлодке служил. Во, кажись как раз связистом.
– Эй, кто-нибудь. Позовите Пал Семеныча.
– Да подожди ты звать. А ну-ка, помедленнее можно запустить? Непохоже это на азбуку Морзе.
– А чего не похоже-то?
– Интервалы между вспышками неравномерные, вот почему!
– Да ладно. Все равно это двоичный код, к гадалке не ходи.
– А вы, Евгений, не торопитесь делать выводы, насчет замедления верно предложено. Это может вообще не код.
– А что?
– Некоторые звезды мерцают сходным образом.
– Кто знает, как на замедленной прокрутить?
– Элементарно, Ватсон, перепиши еще раз на другой камень, только ячейку скорости впиши сначала.
Верес предоставил наукарям разбираться и, уйдя в себя, ненадолго отрешился от их сумбурных споров. По окончании Совета Сорока Восьми, он, прежде чем покинуть сновидческие чертоги, имел, уже вошедший в обыкновение, еще один разговор с глазу на глаз с черепашьим принцем Бонифаном. Разговор, ожидаемо, вышел довольно тяжелым. Узнав, что камень с тайными сведениями до сих пор не найден, принц устроил Вересу сцену. Он ныл, просил, требовал, ссылался на договоренности, стенал, заламывая руки, что его репутация под угрозой.
Такое поведение Бонифана не стало для Вереса неожиданностью, лицедейство – составная часть искусства торговли. И все же остался от встречи какой-то мутноватый осадок, не дававший Вересу покоя. Какие-то слова принца, как иная мелкая соринка в глазу, сколько не моргай, а она не пропадает. Он начал восстанавливать по памяти весь разговор целиком и довольно скоро вспомнил эти слова. «…до сих пор, князь, вы безупречно выполняли свои обязательства по договору…» – сказано было вроде бы вскользь и без нажима, но сказано было.
Верес нисколько не сомневался, если торговец с тысячелетним опытом помянул договор, то сделал это не случайно. Вот только пока совершенно было непонятно, что именно мог задумать Бонифан. Ни передать в третьи руки, ни обнародовать даже само наличие такого договора он не мог, потребовать компенсацию за понесенный ущерб репутации – тоже. И самое главное, вывести Вереса из игры он не мог и подавно, без Вереса весь проект для торговца терял смысл. Позже придется об этом крепко подумать, но позже…
Задачка князя к его собственному полному изумлению оказалась для наукарей, что называется, на один зуб. Вереса не переставало удивлять их отношение к нифрилу. Эти «выходцы со Старшей Сестры», как их называла Карина, не очеловечивали и не обожествляли нифрил, не разговаривали с ним, нашептывая ему приказы, и вообще видели в нифриловом камне не более чем предмет разве что со своими несколько необычными свойствами. Тем не менее, они быстро нашли способ замедлить показ и определили, что все-таки это код, только не двоичный, а четверичный. Короткие и длинные вспышки света перемежались точно так же короткими и длинными перерывами в свечении.
Появился и тот самый Павел Семенович, который, правда, на подводной лодке не служил, но о шифровании кое-что знал, к тому же в прошлой жизни был неплохим программистом. Этот Пал Семеныч тут же составил «программку», позволившую сначала расшифровать, а затем и прочесть послание. И теперь он, несколько рисуясь, зачитывал его князю. Начиналось послание словами «Ясень вызывает все заставы». Дальше шло описание прибора, позволившее Ясеню передать посыл по воде на столь большое расстояние. Описание, надо сказать, довольно подробное. В конце Ясень сообщал, что будет по возможности ожидать связи возле реки по полудням.