– И теперь что-то изменилось, – догадался директор.
– Совершенно верно. Теперь он от угроз переходит к действиям. При этом он знает, что я не останусь в стороне и выступлю на стороне королевы. До сих пор его это сдерживало. Однако по всей видимости, этот сдерживающий фактор перестал иметь для него решающее значение.
– Ну, он мог найти военных союзников где угодно, – возразил директор, – Подозревать в этом компанию было бы опрометчиво.
– Я согласился бы с вами, если бы не одно «но». Мне стало известно, а вы, я полагаю, легко сможете это проверить, что не далее, как будущей весной его заявка о вступлении в торговый союз должна быть одобрена. Фарадору удалось склонить на свою сторону некоторых несговорчивых членов совета и заручиться их голосами… – Верес бросил на директора многозначительный взгляд, – Это к слову о том, что компании не вмешиваются в политику.
– А вы неплохо осведомлены, – директор усмехнулся, – Но ведь это всего лишь торговый союз?
– Союз торговый, – согласился князь, – Но в некоторых случаях позволяет запросить военную помощь. Например, для решения земельных споров.
– Да? Я не знал об этом.
– Но это так. А теперь позволю себе сделать некоторые обобщения, – указка в руке князя широкой дугой снова очертила северо-восточную область, – Некто целенаправленно привносит в эти земли раздор и смуту, вовлекая в нее все сколь-нибудь значимые в этих краях государства, включая и Урсу. И это – не Азум, не Тайгар и не власти средиземья.
– Властям средиземья может быть выгодна еще одна войнушка на севере, – не согласился директор.
– Не в этот раз, – возразил Верес, – Когда и без того уже пылает восток, запад и юг, последним транспортным коридором для торговли остается север. Властям средиземья эта война не выгодна, иначе я просто не получил бы вчера кулон гильдейкого мастера.
В подтверждение своих слов Верес достал из кармана переходящую реликвию оружейников и выложил на стол.
– Да бог с вами, князь, я вам верю, – отмахнулся директор, однако отличительный знак грандмастера гильдии осмотрел и довольно тщательно. Убедившись в подлинности вещи, он поднял глаза на князя, – Ну, хорошо. Я готов признать ваши доводы более чем убедительными. Но мне по-прежнему не ясно одного. Одного, и самого главного. Какую выгоду во всем этом преследует для себя Компания?
– Вы позволите присесть? – с полуулыбкой спросил князь, и не став дожидаться разрешения, удобно устроился в посетительском кресле, – Приятно говорить с деловым человеком. Вы сразу смотрите в суть.
– Льстить не обязательно.
– У меня и в мыслях не было, – заверил князь, – Итак, выгода! А если быть точным, то не просто выгода, ибо она чаще всего бывает разовой, а конкурентное преимущество, которое позволит вашему соседу сделать существенный отрыв в вашей игре.
Верес выдержал паузу, которую директор, как опытный переговорщик, мужественно стерпел:
– Скажите, директор, – заговорил он, наконец, – Вам что-нибудь известно о скупках мельниц и пасек? Или, позволю себе еще одно уточнение, о скупщике мельниц и пасек?
Признавая свою неосведомленность, директор шумно выдохнул и поднял ладони вверх.
*
Запустив последнего посетителя дня в дверь директорского кабинета, старший секретарь тут же начал терзать себя сомнениями. Опытный служащий с легкостью мог отличить по глазам воина от торговца, и, конечно сразу понял, что тот седой господин несомненно воин.
В нем растревожился старый страх, что он все-таки совершил непоправимую ошибку. Что ему, старшему секретарю, следовало проявить твердость и отказать. Но как? Как он мог ему отказать? Он остался стоять у двери, ожидая, что директор сию же минуту выставит самоуверенного посетителя, а заодно уволит и его.
Но минута прошла, и из кабинета никто не вышел, хотя тонкий слух секретаря и уловил повышенные тона директорского голоса. И вторая минута прошла, все оставалось спокойно. Когда разошлись уже все, даже самые засидевшиеся работники, а старший секретарь остался в опустевшем помещении писарей и счетоводов совсем один, дверь кабинета открылась, а от увиденного глаза секретаря полезли на лоб. Директор, Сам лично вышел проводить до двери странного седого гостя, на прощание пожав ему руку. «Не, точно не уволят» – убежденно сказал себе старший секретарь.
Глава 36. У крепостных развалин
Вася проснулся от возмущенных сдавленных криков Коротка и Акиминого, звучащего в противовес, успокающего бубнежа. Сразу открыть глаза ему не удалось, пришлось сначала сковыривать смерзшуюся на ресницах наледь. Он сел, окинул взглядом серый светлеющий небосвод, зачерпнул снегу, растер лицо, протянул руки к огню, попутно заглянул в котелок, для убыстрения разогрева поставленный прямо на горящее в костре бревно.
– Что за шум? – со сна на снегу голос звучал хрипло.
– Вася, ты это видел? Это сто такое? – увидев, что десятник проснулся, Мышонок перестал сдерживаться и завозмущался во весь голос.
– А что такое? – спросонья Вася еще толком не соображал.
Картина ему предстала действительно странноватая. Короток, непонятно зачем снявший теплую куртку, с закатанным чуть не до плеча рукавом левой руки, пытался вырвать эту свою руку из цепких Акиминых пальцев. Аким же коротковскую руку не выпускал, пытаясь, в свою очередь, приложить к ней светящийся нифриловый пятнадчик.
– Вы сдурели, – буркнул Вася.
– Вот. А я про сто, – такая оценка происходящего со стороны десятника Мышонка ободрила, и он в очередной раз попытался вырвать свою руку. У него не вышло, и он воззвал, – Вася, сказы ему, а!
– Да, Акима, ты чего творишь? – Васе стало любопытно, – Ты чего на малахольном вздумал опыты ставить?
– Так он сам попросил, – Аким все-таки выпустил Коротка, потому что пятнадчик начал перегреваться и жечься. Он выронил монету и затряс рукой, – З-зараза мелкая.
– А я се просил? А? Я се просил? – голосил Мышонок, спрятавшись Васе за спину.
– Подожди, Короточек, не пыли, – Вася поморщился от его воплей, – Давай, пусть вон Акима сначала объяснит.
– Да он с утра мне тут целую речь задвинул, – Аким с укоризной посмотрел на Коротка, – Мол де мы такие герои, в таком бою победили полусотню наемников, а знаки в послужную дорожку поставить некому.
– Ага, – Вася начал понимать суть происходящего, – И ты взялся, конечно?
– А чего там сложного? В уставе написано, что тот, кто ставит знак, должен лишь знать, как он выглядит, ну и, желательно, быть свидетелем события, которое он этим знаком, стало быть, закрепляет.
– Вот именно, – влез Короток-обличитель, – А ты мне се нарисовал? Это не знак победы. Ты мне другое нарисовал.
– И что ты ему нарисовал? – спросил Вася, начиная посмеиваться.
– Ну, я и сам не сразу понял, – Аким почесал затылок, – Но почему-то вышел знак успешного отступления.
– Это ты имеешь ввиду, когда мы от Гусей драпали? – начал догадываться Вася.
– Думаю, да, – подтвердил Акима, – А теперь этот наш «герой» не дает мне дело довести.
– А вдруг ты ошибся, Акима, – засомневался Вася, – А и впрямь нарисуешь нашему Мышонку что-нибудь не то? А ну-ка, Короток, покажи свой знак.
Короток подошел, и кидая на Акиму обиженные взгляды, выставил перед Васей левую руку.
– Ты уверен Акима, что это и есть тот самый «знак успешного отступления»? – спросил Вася, рассмотрев образ.
– Совершенно уверен, – подтвердил Аким.
– А я думаю, Акима прав, – проснувшийся Макар, по всей видимости слышал весь предыдущий разговор, – Я слышал, что на послужную дорожку абы какие рисуночки вписать невозможно. А только скрепы.
– Какие скрепы? – хором спросили у Макара Аким и Короток.
– Образы, скрепляющие важные события. Ими как бы записывается судьба. Нельзя вписать лишнего, но и пропустить ничего тоже нельзя. Поэтому, я так полагаю, знак отступления первым появился.
– Вообще-то похоже на то, – поддержал Вася, – То, как мы с Гусями бились, а потом от них удирали, рядовым событием не назовешь.
– Давайте так поступим, – предложил Аким, – Для чистоты опыта пусть кто другой будет знак ставить.
– Не стоит, – Вася скинул свою куртку и закатал левый рукав, – Как точно выглядят знаки только тебе известно. Лучше ты рисуй.
Все так и оказалось. У Васи на руке сначала проявился знак отступления, а уже следом – знак победы над превосходящими силами. Короток придирчиво осмотрел оба знака, после чего добровольно выставил перед Акимой свою левую руку:
– Давай, зги.
Этим утром они вышли со стоянки с опозданием, Акиму пришлось ставить знаки всей десятке, и это задержало. Даже не стали в этот раз упражняться с луками. После победы над полусотней наемников теперь каждый обзавелся и мечом, и луком, и близнецы по утрам давали уроки стрельбы по мишеням. Хуже всего эта наука давалось Бобрам. Их руки сызмальства приучались к топору, а из того, что требовало чуткости пальцев, пределом до сих пор для них оставалась способность, не проливая, подносить ко рту обеденную ложку. Даже с десяти шагов Бобры неизменно пускали стрелы в «молоко». Впрочем, их это особо не расстраивало.
Громадина горы Белроги видна была уже довольно давно, и она была так велика, что пропорции большого и малого, далекого и близкого исказились, и на глаз совершенно невозможно было определить, сколько еще до нее топать. Парни думали, что и за этот день не доберутся, но вот они поднялись на очередную гряду, и перед ними раскинулась ледяная гладь озера Источного и в сердце этой глади остров с черными развалинами крепости Северграда.
– Похоже пришли, – сообщил Аким, посмотрев на Васю, – Так сказать, здравствуй, родина.
– Она самая, – подтвердил десятник, – Привал, бойцы. Надо решать, что дальше делать.
Теперь, когда они добрались до родных земель, мысль возвращаться в свою деревню перестала казаться такой уж удачной. Деревенские их, конечно, не выдадут и не прогонят, но спрятав у себя «дезертиров» подвергнутся большой опасности.