Я делаю два бутерброда с сыром и отправляю их в микроволновку на полторы минуты. Ясмина заканчивает терроризировать весь дом, выливает содержимое блендера в два стеклянных стакана и подает один из них мне.
– Когда ты успела подсыпать туда яд? – ехидничаю я, с подозрением осматривая врученный напиток.
Соседка, закатив глаза, залпом выпивает свою порцию и кивает в сторону моей.
– Попробуй, это не так плохо, как кажется.
– Ладно, доверюсь тебе, – я решаю попробовать наладить наши с ней отношения, а потому дружелюбно киваю и вливаю в себя полученный из ее рук смузи. – Не так уж и плохо.
– Не ври, твое лицо сейчас похоже на сморщенный огурец, – Ясмина, не сдержав улыбку, отворачивается.
– Неужели все так очевидно, – я наливаю себе простой воды, надеясь избавиться от этого отвратного привкуса. – Я такой предсказуемый?
– Да, – она кивает, а потом, будто одумавшись, добавляет, – но не всегда.
– Не всегда?
– Того, что ты выкинул в ноябре, точно никто не ждал, – осторожно замечает она тихим голосом.
– Ага, никто, – я пытаюсь сохранить самообладание, но возвращаться к воспоминаниям о злополучном дне по-прежнему тяжело. – Даже я сам.
– То есть, – Ясмина неуверенно, но все же продолжает, – ты ничего не планировал заранее? А просто взял и сделал?
– Мне не нравится этот разговор.
– Точно, – она награждает меня извиняющимся взглядом, – прости.
– Он не нравится мне, потому что ты слишком интересуешься этой темой. Это не может не пугать.
– Не бери в голову, – Яс равнодушно сбрасывает всю посуду в раковину, а затем жестом просит меня подвинуться. – Путаешься под ногами хуже этого черного кота.
– У него есть имя.
– Что в сущности ничего не меняет, – я вижу, как она в очередной раз закрывается, обрастая жестким панцирем. Хочется сказать что-то еще, вернуть ее сюда, к нашему разговору, заставить ее честно взглянуть мне в глаза и позволить увидеть плескающиеся в них тайны. Но, заметив ее поникшие плечи, я понимаю, что не найду таких слов, что помогут вывести ее из этого состояния. Как глупо хотя бы на секунду предположить, что у меня получится до нее достучаться. Это может быть кто угодно, но точно не я – человек, не сумевший вразумить даже самого себя.
Ясмина
Ночью я не сплю, пытаясь понять, что значит быть свободной. Каково это – без страха осязать мир вокруг себя. Мне кажется, что мама стоит за дверью и ждет подходящий момент, чтобы ворваться в комнату и продолжить разрушать мою жизнь. Но она не появляется, а я не могу решить, что теперь делать: злиться, ненавидеть или попытаться простить? В одном я не сомневаюсь: мне ни в коем случае нельзя скучать по дому. Я запрещаю себе вспоминать то хорошее, что связывает меня с родителями. Буду помнить только плохое, ежедневно прокручивать в голове худшие дни жизни, чтобы никогда о них не забыть.
Я слышу, как Ник провожает Натали, но решаю не выходить. Вместо этого беру телефон и перечитываю нашу последнюю с Савой переписку.
Ясмина: Как они отреагировали?
Сава: Сказали, что предпочли бы услышать это от тебя.
Ясмина: И?
Сава: И все.
Ясмина: Даже не пытались узнать мой адрес?
Сава: Они уверены, что ты скоро вернешься, ведь ты и раньше уходила из дома.
Ясмина: Мне тогда едва исполнилось шестнадцать.
Сава: А в чем разница? Тогда ты была школьницей, а сейчас студентка. Тебе по-прежнему нужна их поддержка.
Ясмина: Мне от них ничего не нужно.
Сава: И что теперь будет? Бросишь учебу, устроишься на работу в общепит?
Ясмина: Иногда ты так на них похож.
Сава: Прости. Я просто не хочу, чтобы ты в чем-то нуждалась.
Ясмина: И поэтому должна остаться и жить с ними дальше, но уже без тебя?
Сава: Родители помогут тебе состояться в жизни, встать на ноги. Что ты можешь без них? Кто ты без них?
Ясмина: Узнаю эти слова. Жаль, что они промыли тебе мозги.
Сава: Я понимаю тебя, правда. Но не лучше ли будет доучиться, найти работу и только потом съезжать?
Ясмина: Ты ведь сам поддержал меня и помог переехать. Что изменилось?
Сава: Ты там совсем одна. Вдруг станет только хуже?
Ясмина: Пусть так. Я выбрала меньшее из двух зол.
Сава: Лучше остаться без поддержки семьи и жить с незнакомцем? И ты готова бросить учебу, отказаться от своих планов на жизнь?
Ясмина: Этот институт никогда не входил в мои планы.
Сава: Да, конечно, ты мечтаешь о другом, но кто теперь будет оплачивать твои курсы макияжа?
Ясмина: Они мне не нужны.
Сава: И что? Откроешь свою студию? На это тоже нужны деньги.
Ясмина: Что ты хочешь? Чтобы я прямо сейчас предоставила тебе бизнес-план или что?
Сава: Мне нужно знать, какими будут твои действия теперь, когда ты осталась совсем одна.
Ясмина: Я расскажу тебе обо всем, но не сию же минуту. Дай мне время осознать, что произошло.
Сава: И ты точно не вернешься домой?
Ясмина: Ни при каких обстоятельствах.
Сава: Хорошо. Честно, так мне даже спокойнее. Смущает только твой сосед. Не доверяю я этому ютуберу.
Ясмина: Его зовут Ник.
Сава: С каких пор?
Ясмина: Очевидно, с рождения.
Сава: Нет. С каких пор ты зовешь его по имени?
Ясмина: Мы выросли слишком похожими на них. Ты не думал об этом?
Сава: Возможно, но при чем здесь ютубер?
Ясмина: При том, что они научили нас осуждать, но не рассказали, как дружить и любить. Разве ты не видишь, что мы лишены чего-то важного? Из-за этого Лу и бросила тебя.
Сава: Намекаешь на то, что мы с тобой плохие люди?
Ясмина: Не знаю, но и хорошими нас не назовешь.
Сава: На работе мне постоянно говорят обратное. Называют добрым и все такое.
Ясмина: Да, потому что мы лучшие по части притворства.
Сава: Но я не притворяюсь. Мне действительно нравится помогать этим людям. Я искренен в своей доброте.
Ясмина: Рада за тебя. Пойду-ка я спать.
Сава: Сладких снов. Надеюсь, получится уснуть на новом месте.
Смотря на последние строчки, я горько усмехаюсь. Брату не приходилось притворяться и играть многочисленные роли. Он смог прожить двадцать три года в нашем доме и остаться собой. Мне становится интересно, каково это – быть настоящим? И можно ли им стать, если уже не помнишь, какой ты на самом деле?
Мне тринадцать. Завтра День святого Валентина. Вечер, предшествующий этому дню, я провожу у себя в комнате, выводя на ватмане поздравление. Наш учитель по английскому собирается обвесить доску нашими открытками и плакатами, а потому я стараюсь особенно сильно. Ведь английский – мой любимый предмет. Савы нет дома, он постоянно где-то пропадает со своими новыми друзьями. Один раз, когда он вернулся не совсем трезвым, я впервые испугалась не за себя, а за него. Думала, ему крепко достанется, но мама сделала вид, что ничего не произошло, а папа и вовсе остался в неведении.
Когда восходит утреннее солнце, я, так и не сумев уснуть этой ночью, поднимаюсь с кровати и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок.
Я рисую рамку из сердец разных цветов. По центру красуются поздравления на английском языке, написанные блестящими гелевыми ручками. Впервые в жизни мне в голову приходит вопрос: что такое любовь? Я сама не замечаю, как погружаюсь в приятные размышления. От мысли, что однажды признания, написанные мной на ватмане, перестанут быть просто словами, бросает в незнакомый прежде жар. Неужели настанет день, когда в моем сердце поселится столь сильное чувство?
К тому времени, когда Ник появляется на пороге кухни, я уже окончательно собрана. Он даже не пытается скрыть свое удивление. После нашей недолгой перепалки из-за блендера он жует бутерброды, с интересом рассматривая мой внешний вид.
– Ты всегда сначала красишься и одеваешься, а только потом готовишь себе завтрак? – в его голосе нет усмешки, лишь искреннее любопытство.
– Да, – коротко отвечаю я, не собираясь развивать этот неприятный разговор дальше.
– Понятно, – он отводит глаза и замолкает.
Мы вместе с учителем с помощью скотча крепим наши творения на доску и стены кабинета. Комната становится похожа на одно большое розовое сердце. Такое количество ярких цветов и приятных слов поднимает настроение. Я с улыбкой рассматриваю класс, когда ко мне неожиданно подходит Тим – мой одноклассник. Он робко протягивает мне небольшую валентинку. На ней нарисован плюшевый мишка, держащий букет красных роз.
– Это мне? – растерявшись, спрашиваю я.
– Да, – он быстро кивает. – С Днем святого Валентина!
– Спасибо, – я забираю открытку из его рук и почти сразу ощущаю стыд. – Прости, но у меня нет валентинки, чтобы подарить тебе.
– Ничего страшного, – по улыбке Тима заметно, как сильно он нервничает. – Может, после школы я провожу тебя до дома?
– Думаю, да, можно.
Я стесняюсь посмотреть ему в глаза, но мое сердце… Его гулкое биение слышно даже в ушах. Когда после школы мы, взявшись за руки, идем по улице, я понимаю, что вот и он. Мой шанс впервые полюбить.
Я заканчиваю с посудой и беру ланчбокс, чтобы собрать из оставшихся в холодильнике продуктов себе обед. Ник в это время сидит за столом и гладит черного кота, устроившегося у него на коленях. Конечно, я знаю, что его зовут Уголек, а собаку Пломбир, но после Морти мне пришлось дать самой себе клятву: больше никогда не привязываться к животным. Если притворяться, что их здесь нет, можно и впрямь ненадолго забыть об их существовании.
– Лу говорила, что ты хочешь стать визажистом, – заговаривает Ник, и от неожиданности я подпрыгиваю.
– Тебе нужен мастер-класс? Хочешь произвести фурор на своем YouTube канале?
Он долго не отвечает, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что с ним такое.
– Ты как? – я замечаю, что сосед не двигается и смотрит куда-то в пол.
– Все нормально, – он, решительно встряхнув головой и передернув плечами, продолжает гладить кота. – Просто иногда забываю, что удалил его.