– Без фанатизма, – Антон подходит к столу и принимается перекладывать папки. – Понаблюдай за людьми вокруг себя. Подумай, что есть у них, и нет у тебя? Запиши все, чего тебе не хватает, и возвращайся к этому списку каждый день.
– А если я ничего не запишу?
– Очевидно, что в этом случае твой лист так и останется пустым.
Я так сильно загружен после встречи с Антоном, что не сразу замечаю гробовую тишину в квартире. Похоже, что Ясмины здесь нет. Осматриваюсь и замечаю, что на полу нет ее обуви, а на вешалке в коридоре висит одна единственная куртка – моя. На всякий случай я подхожу к двери ее комнаты и прислушиваюсь, но до ушей доносится только звук моего собственного сбившегося дыхания. Ума не приложу, куда она могла подеваться.
Инстинктивно я достаю телефон и проверяю наличие пропущенных вызовов, но ничего не нахожу. Ни звонков, ни сообщений. Да и разве стала бы она предупреждать меня хоть о чем-то, учитывая, как мы с ней сегодня расстались? Так и знал, что нельзя оставлять ее одну. Не зная, что делать, я пишу человеку, который знает соседку явно лучше меня.
Ник: Ясмина не вернулась домой.
Лунара: Меня больше интересует, что ты не вернулся на занятия. Не хочешь объяснить свое безрассудство?
Ник: Лу, я серьезно. После того, как ее выгнали с ботаники, она предлагала подвезти меня домой, но я поехал к Антону. А теперь я пришел домой, но ее здесь нет. Не понимаю, что мне делать.
Лунара: Успокойся. Она, наверное, у себя дома.
Ник: Попробую ей позвонить.
Я набираю номер, который Ясмина прислала мне несколько часов назад. В ответ такая же гнетущая тишина, какая стоит в квартире.
Ник: Она не отвечает.
Лунара: Не паникуй. Уверена, с ней все хорошо.
Ник: Знаю, что не имею права просить, но не могла бы ты позвонить Саве?
Лунара: Это шутка?
Ник: Если его сестра пропала, он должен знать.
Лунара: Пропала? Откуда вообще такие мысли?
Ник: Мне как-то не по себе. Пожалуйста, позвони ему, Лу, иначе я прямо сейчас сойду с ума.
Лунара: Только ради тебя.
Спустя пять минут, в течение которых я не нахожу себе места, Лу возвращается в чат.
Лунара: Он не знает, где она. И тоже не смог до нее дозвониться.
Ник: Вот черт.
Лунара: Она ничего не говорила?
Ник: Нет, ничего.
Лунара: Сколько времени прошло с тех пор?
Ник: Около четырех часов.
Лунара: Ник, я даже не знаю, что тебе сказать.
Ник: Попробую ей написать.
Лунара: Хорошо. Извини, что ничем не могу помочь…
Мне кажется, что и я не тот человек, способный хоть кому-то помочь. Антон ошибается, потому что не все люди могут найти свое место. Некоторые из нас так и проживают пустую, ничем не наполненную, жизнь. Мимо нас проходят возможности, за которые мы даже не пытаемся зацепиться, предпочитая оставить все на волю случая. Но я так устал от собственного бессилия, что забываю обо всех принципах и внутренних барьерах, мешающих мне быть искренним.
Ник: Яс, знаю, что нет никакого, даже самого маленького, шанса, что ты прочтешь это смс, но я хочу знать, где ты. Я сойду с ума, если ты не подашь признак жизни. Знаю, что бываю невыносимым. Прости, что сорвался утром и прости, что так резко ушел из машины. Мне спонтанно пришлось ехать к моему психотерапевту. Да, вот такой я жалкий. Хочешь, можешь приехать и оскорбить меня. Только ответь. Пожалуйста.
Перед отправкой я даже не перечитываю написанное смс.
Стрелка на циферблате переваливает за двадцать один час, а ее все еще нет. Я успеваю погулять с Пломбиром и дважды наполнить их с Угольком миски едой и водой. Лу пишет, что ей снова звонил Сава, но никаких новостей у него нет. Хочу верить, что зря поднял всех на уши, но неспокойное сердце в груди не желает замедлять темп.
Спустя двадцать две минуты с номера Ясмины приходит смс с незнакомым мне адресом. И больше ни слова. Я срываюсь с места, на ходу надеваю куртку и вылетаю из квартиры так быстро, будто от этого зависит моя собственная жизнь.
Ясмина
Оказавшись в месте, где когда-то могла оборваться моя жизнь, я задумываюсь о возможности существования параллельной вселенной, где тот темно-синий автомобиль все-таки не справляется с управлением. В том другом мире родители теряют свою дочь, и это разбивает им сердце. Та Ясмина не знала одиночества среди родных, она умерла любимой и нужной.
Я все еще жива, но мне, как и тогда, некуда идти. Мужчина, сидевший за рулем той машины, соврал. Потому что не наступит такой день, когда я смогу выйти из дома и обо всем забыть. Невозможно начать сначала, когда позади тебя дорога, залитая кровью и слезами. Как перестать оглядываться, как запретить себе прокручивать в голове все эти жестокие, раз за разом душащие меня, сцены?
После сидения на заснеженном асфальте я возвращаюсь назад в теплый автомобильный салон, но так и решаюсь вставить ключ в замок зажигания. Какая одновременно простая и беспощадная мысль приходит на ум: у меня нет дома. Временное пристанище, которое предоставила мне Натали, не изменит того факта, что мне придется вернуться к родителям.
Я не включаю музыку, потому что хочу, чтобы эта оглушительная тишина окончательно свела меня с ума. Снаружи темнеет, а экран моего смартфона не успевает погаснуть, как загорается вновь. Я уговариваю себя не смотреть на количество пропущенных вызовов, чтобы как можно дольше оставаться вне зоны досягаемости реального мира. Мне нравится представлять, что время остановилось, что моя жизнь поставлена на паузу, и больше нет никакой нужды в ней разбираться.
Я прихожу в себя только после настойчивого стука в окно. Повернув голову, замечаю, что снаружи стоит недовольная женщина, пытающаяся мне что-то сказать с помощью жестов. Я опускаю стекло, и на меня обрушивается шквал обвинений.
– Кто дал тебе право занимать мое парковочное место, за которое я, между прочим, только вчера заплатила? – мне хочется спросить у нее, где она черпает силы для подобных эмоций. Женщина пытается сказать что-то еще, но я молча поднимаю стекло и вставляю ключ в замок зажигания.
Отъехав на несколько метров, я останавливаюсь у другого дома и снова глушу двигатель. Негодование женщины видно даже отсюда. Припарковавшись, она выходит на улицу и продолжает яростно махать руками. Неожиданно окружающую меня кромешную темноту нарушает вновь загоревшийся экран. Я решаю, что звонит Сава, и беру телефон в руки. Но это не брат.
Пришло смс от Ника, после прочтения которого мне хочется завести машину и вернуться к нему, в нашу с ним временную квартиру. Но потом я вспоминаю все его слова, еще раз перечитываю текст сообщения и понимаю, что общение не может строиться на подобной почве. Двое никогда не упадут в яму, если хотя бы один из них не будет ходить по краю. Я не хочу быть той, кто, сорвавшись в бездну, потянет за собой кого-то еще.
Меня пугает то, с каким усердием он пытается помочь, как хочет разобраться в том, что ему не подвластно. Он считает, что должен протянуть руку помощи тому, кто оказался в схожей с ним ситуации. Я хочу написать, что он понятия не имеет, с чем так отчаянно рвется столкнуться. Хочу позвонить и чужим голосом сообщить ему, что Ясмина мертва. Только так его не снесет надвигающимся цунами из моих боли и слез, только так он сам окажется в безопасности и не упадет в пропасть.
Но пальцы под руководством сердца не желают слышать голос разума. Я отправляю ему адрес места, где провела последние пять часов, уже заранее зная, что горько пожалею об этом решении.
Ник появляется меньше, чем через полчаса. Он выходит из такси и растерянно озирается по сторонам. Я надавливаю на клаксон, представляя, как жители близлежащих домов проклинают меня за это. Сосед оборачивается и точно видит мою машину, но почему-то остается на месте. Будто раздумывает, стоит ли ему делать следующий шаг. Стоит ли подходить так близко к краю, по которому привыкла ходить я, но не он. Время замирает вместе с ним, и я, кажется, задерживаю дыхание в ожидании развязки. Какая-то часть меня просит его одуматься и уйти, но другая… Другая готова открыть дверь, выйти наружу и галопом помчаться к нему навстречу.
Но Ник принимает решение быстрее, чем я. Он делает робкий шаг, а затем еще один. Снова останавливается, опускает голову, словно ему тяжело дышать. А потом резко срывается с места и почти бежит в мою сторону. Не успеваю опомниться, как он уже оказывается совсем близко. Секунда, и сосед снова сидит на пассажирском сидении моего авто.
Он выглядит таким опустошенным и поникшим, что у меня не хватает смелости сказать хотя бы «прости». Не укладывается в голове, что он так сильно нервничал из-за моей неожиданной пропажи. Мы ведь чужие. Чужие, чужие, чужие. Я проговариваю это про себя не меньше тысячи раз, чтобы не допустить хотя бы мысль, что между нами есть нечто большее. Я для него никто. Никто, никто, никто.
– Пожалуйста, – хриплый голос соседа разрезает воздух, – больше так никогда не делай. Не пропадай без предупреждения. Не тогда, когда живешь со мной под одной крышей. И не тогда, когда так часто говоришь о смерти. Что, по-твоему, я должен подумать в такой ситуации? Ты хотя бы перезвонила Саве? Ты вообще хоть о ком-то, кроме себя любимой, думаешь?
Не знаю, как это выходит, но я со всего маху отвешиваю ему глухую пощечину, и на бледном лице Ника остается красный след. Испуганно одернув руку, я подношу ее ко рту и изумленно смотрю на соседа. Интуитивно жду сдачи, но ничего не происходит.
– Почему ты не… – я чувствую, как уголки глаз начинает щипать от слез, – почему не ударишь в ответ?
– Сдурела что ли? – Ник протягивает мне раскрытую ладонь. – Дай руку.
Я почти уверена, что сейчас у меня случится истерика, но все равно выполняю его просьбу. Он зажимает мою руку в своих прохладных ладонях. Из-за выступивших слез перед глазами все плывет, но я хорошо вижу, что он на меня не злится.
– Почему ты плачешь? – спрашивает он спустя пару минут, когда мое лицо становится совсем мокрым.