– Я все еще сплю? – спрашивает Яс, все-таки забрав у меня из рук чай.
– Нет, – я отрицательно качаю головой. – Не хочешь представиться?
– Ты потерял память? – она стоит, облокотившись о дверной прием, и потягивает чай. – Вкусно.
– Он же холодный.
– Да, мой любимый, – невозмутимо заявляет Ясмина.
– Я жду, когда ты представишься, – настаиваю я, как упертый баран.
Она поднимает на меня немного прояснившиеся ярко-голубые глаза.
– Ладно, если ты так хочешь, – соседка уверенно протягивает мне левую руку, потому что правая занята кружкой. – Меня зовут Ясмина, можно просто Яс.
Мы снова беремся за руки, и это прикосновение кажется еще более значимым чем то, что случилось накануне.
– Я хочу знать, кто ты такая Ясмина.
Ее губы трогает легкая неуверенная улыбка.
– Та, кто сейчас пойдет на кухню и включит… м-м, – она задумывается, – как ты вчера назвал блендер?
– Адская машина.
– Да, точно! – она улыбается еще шире, и я не могу не ответить ей тем же.
Вот так и начинается наше знакомство. И все в нем кажется идеальным: остывший чай, Ясмина в пуховом одеяле и я с дурацкой, но искренней улыбкой на лице.
Ясмина
Всю свою жизнь я ненавидела утро, потому что никогда не знала, что преподнесет новый день. Раньше, проснувшись, я всегда до скрежета стискивала зубы в ожидании появления в комнате мамы. В детстве я часто обманывалась, считая, что она может измениться. Случалось и такое, что она приходила в хорошем настроении, иногда даже обнимала и ласково целовала меня в обе щеки. Как набитая дура я твердила себе, что мама смогла меня полюбить. В такие моменты забывались все случаи ее равнодушного или жестокого отношения. До определенного возраста я верила в собственную сказку, уверенная, что меня ждет счастливый конец.
На утренние подъемы выработался соответствующий рефлекс, от которого невозможно избавиться за две ночи, проведенные в новой квартире. Вдоволь наплакавшись накануне, я сплю настолько крепко, что не сразу слышу настойчивый громкий стук в дверь моей комнаты. Первая мысль: это мама, она нашла меня! Глупо, конечно, но на переубеждение самой себя уходит несколько минут.
Испуганная и все еще плохо соображающая я открываю дверь, и только после устремившегося в мою сторону любопытного взгляда Ника до меня доходит, как именно я сейчас выгляжу. Растрепанное и опухшее пугало, не иначе. Сосед без малейшего стеснения рассматривает мой внешний вид, а потом протягивает кружку с чем-то, похожим на чай.
Между нами происходит довольно странный разговор, от которого мне смешно и грустно одновременно. Смешно, потому что вся эта идея с повторным знакомством кажется нелепой и до невозможности абсурдной. Не понимаю, как ему вообще пришло такое в голову. Забавно, но еще больше тоскливо и грустно, ведь целых полтора года мы изображали врагов вместо того, чтобы узнать друг друга лучше. Не факт, что веди я себя иначе, мы бы с ним стали друзьями, но мне точно не стоило поступать подобным образом. Не только с ним, но и с Лу.
Он говорит, что хочет меня узнать, и это не удивительно после случившегося накануне. По правде говоря, я бы тоже хотела получить ответы на некоторые свои вопросы касательно Ника и его жизни, но делиться собственными секретами у меня нет ни малейшего желания. Мне кажется, что мы можем стать друг для друга поддержкой, но не более.
Быстро позавтракав и собравшись, я захожу в открытую комнату Ника.
– Поехали что ли.
Сосед поднимается с кровати и, громко зевнув, набрасывает на плечо рюкзак.
– Так неохота, – комментирует он свою вялость.
– Будто я горю желанием туда ехать, – отвечаю я, застегивая молнию на сапоге.
– Может, прогуляем? – украдкой спрашивает Ник, чем вызывает у меня истерический смешок. – Ты чего смеешься?
– Просто так и знала, что этим все кончится.
– Ты о чем? – хмурится сосед, натягивая темную куртку с капюшоном.
– Наше утреннее знакомство. Ты искал сообщника для прогула.
– Ага, – он заметно расслабляется, – а ты еще и сообщник с собственным автомобилем.
– И куда бы ты хотел отправиться вместо универа? – любопытствую я, уперев руки в бока.
– Да куда угодно.
– Ну, когда придумаешь, тогда и будем прогуливать, а сейчас поехали на занятия, – я быстро провожу расческой по волосам и хватаю с тумбы ключи. – К тому же, Лу убьет меня, если я тебя куда-то увезу.
– Ага, ведь Лу у нас такая грозная и опасная, – иронично замечает Ник уже в лифте.
– Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду.
– Ты про этот ее взгляд, от которого хочется провалиться сквозь землю?
– Он у нее с детства что ли? – спрашиваю я, когда мы забираемся в машину.
– А то, – он улыбается, видимо, предавшись воспоминаниям. – Помню, как обманул в начальных классах учителя, и она за это зыркнула на меня так, что я на всю жизнь запомнил.
– Это так тяжело, – признаюсь я, когда авто трогается с места.
– Что именно?
– Страх не оправдать чужие ожидания.
На какое-то время Ник замолкает, а затем раздается его тяжелый вздох.
– Да, так и есть. Я ненавижу ее разочаровывать. Когда со мной случилась эта ситуация, больше всего было стыдно именно перед Лунарой.
– А перед родителями?
– Тоже, но не так сильно. Наверное, – размышляет он, – потому что они знали, что я не идеален.
– А Лу, по-твоему, не знает о твоих недостатках?
– Знает, но для нее я всегда старался быть этаким старшим братом, примером выдержки и силы. Мне хотелось наполнять ее уверенностью, а не показывать собственную слабость. Совсем непросто вот так взять и выставить напоказ свои слабые места. Кому, как не тебе, об этом знать?
– С чего ты взял?
– С того, что вчера в машине я видел не ту Ясмину, которую привык видеть.
– Извини, что стал свидетелем этой картины, – мне хочется найти волшебное средство, которым можно стереть ему память.
– Не за что тут извиняться. Особенно, если ты была самой собой.
– Ты стал другим, Ник – мы останавливаемся перед светофором, и я поворачиваю голову, рассматривая его сосредоточенный профиль.
– Думаю, это побочный эффект от общения с психотерапевтом, – вот так просто и открыто заявляет он. – Вчера я не поехал с тобой домой, потому что он перенес нашу встречу, и мне пришлось сорваться на сеанс.
– Эти встречи тебе реально помогают?
– Пока еще рано говорить, но он уже помог понять мне, почему все это произошло.
– Вот как, – я решаю не продолжать дальнейшие расспросы, побоявшись, что он заведет разговор обо мне, – это отличные новости.
– Да, он хороший специалист, – как-то тихо, еле слышно, говорит Ник, – если хочешь, я могу договориться о встрече с ним и для тебя…
– Считаешь, что мне нужна подобная помощь? – резко спрашиваю я, на эмоциях сильно вдавив в пол педаль газа.
– Нет, но после вчерашнего я подумал, что…
– Не нужно думать за меня. Я еще в своем уме и могу решать за себя сама.
– Хорошо, прости, – он отворачивается к окну.
На этом наш разговор сходит на «нет», и следующие десять минут мы едем молча.
– Я вижу, что ты делаешь, – знаю, что пожалею об этом, но снова решаюсь поднять уже закрытую тему.
– А что я делаю? – Ник поднимает руки и внимательно осматривает их.
– Ты думаешь, что после твоих откровений, я отвечу тебе тем же.
– Неужели? – он недовольно фыркает и снова отворачивается.
– Будешь отрицать? – не отступаюсь я.
– Знаешь, – начинает Ник, обернувшись, – это не у меня проблема с доверием. Я, в отличие от тебя, не имею привычки все скрывать. Да, я не треплюсь на каждом углу о своих походах к психотерапевту, но ведь и ты не первая встречная.
– Ну, конечно, – я раздраженно хлопаю по рулю, пока мы стоим в пробке. – Ты просто так поделился этим со мной, а затем просто так предложил сходить к психотерапевту вместе с тобой.
– Я не вынуждаю тебя о чем-то рассказывать. А насчет моего предложения, это протянутая рука помощи. Нужна она тебе или нет, решай сама.
– Спасибо, что оставил мне право выбора, – я непроизвольно закатываю глаза.
– Ты снова становишься другой, – почти шепотом замечает Ник.
– Не говори ерунды, нет никакой другой.
– Как скажешь, – сосед пожимает плечами, и теперь мы окончательно замолкаем.
По приезду в институт мы выходим из машины и вместе направляемся к центральному входу, на пороге которого уже стоит Лу. Не похоже, что она сильно рада меня видеть, но в выражении ее лица что-то определенно изменилось.
– Рада, что ты в порядке, – не поздоровавшись, заявляет она, смотря мне в глаза. – Знаю, что мы больше не друзья, но если тебе нужна помощь, ты можешь рассчитывать на меня. И Сава тоже. Просто хочу, чтобы вы оба это знали.
Я замечаю округлившиеся глаза Ника и чувствую, как мои собственные буквально вылезают из орбит.
– Спасибо, но это лишнее, у нас с братом все хорошо, – кивнув, я удаляюсь, решив оставить их наедине. Нельзя же лишать их возможности вдоволь перемыть мне косточки.
Понятия не имею, что такого Ник наговорил Лунаре, раз она по доброй воле первая заговорила со мной. Конечно, нам часто приходится общаться на занятиях, но наше личное общение прекратилось еще в декабре. После моей очередной попытки обманом организовать их с Савой встречу.
Да, Ник, ты совершенно прав, я та еще обманщица. И я бы не называлась хорошей вруньей, если бы признавалась в этом каждому, кто пытается уличить меня во лжи. Для того чтобы я впервые в жизни сказала кому-то правду, нужно что-то большее, чем короткий откровенный разговор в машине. Возможно, с другими техника «секрет в обмен на секрет» работает, но точно не со мной. Не существует такой тайны, ради раскрытия которой я готова обнажить перед кем-то те уродливые куски души, что у меня еще остались.
Ник
В недавнем прошлом застать меня врасплох было практически невозможно. Я всегда умел подобрать нужные слова, казалось, что в голове есть ответы на любые вопросы. Но разговоры с Ясминой то и дело загоняют в тупик, лишая возможности говорить. От нее не исходит прежняя враждебность, но чутье подсказывает: друзьями мы точно не станем.