– Кыш, – попыталась я прогнать птицу, но ворон меня за угрозу не считал.
Махнув на него рукой (Шелли только издевательски каркнул), я снова углубилась в чтение. Оторвалась, только когда кто-то подошел и сел на пол у дивана.
– Хочешь крекеров? – предложила я. – Я с нервов пересыпала розмарина, и они немного горчат, но тебе должны понравиться.
Диз промолчал. Нет так нет. Я пожала плечами.
– Зачем ты здесь? – рассеянно спросила, перелистывая страницы. – Еще один сеанс «Наташа, не лезь»?
– Я пришел вернуть книгу.
– Надеюсь, все страницы на месте? Сам знаешь, штраф за порчу библиотечного имущества – смерть.
Диз усмехнулся. Запрокинул голову, положив ее мне на колени, заглянул в мои глаза. Я не удержалась от ответной улыбки.
– Спасибо за заботу, – произнес он.
– По отношению к тебе или к библиотечному имуществу?
Я запустила пальцы в его волосы – жесткие, непослушные и встрепанные, как всегда. Такое случается, если постоянно запускать пятерню в шевелюру; жест, который я видела тысячу раз, а Диз в задумчивости даже за собой не признавал.
– Я устал, – внезапно признался он.
Это чувствовалось. Он осунулся, синяки под глазами стали темнее. И в улыбке было что-то такое… еще не лживое, но уже не искреннее.
– Не думала, что боги тоже устают.
– Я не бог. Еще нет, – откликнулся он. – Наполовину не считается, ты сама говорила.
Я хмыкнула в ответ на его «еще»:
– Неплохие амбиции.
– Это не так сложно. Гени, даймоны, боги… Граница между нами размыта. Проживи достаточно долго, и никто не поймет, на чьей ты стороне. Помнишь Танатоса?
– Ты имеешь в виду античного бога смерти? Или того белобрысого придурка, который навещал тебя летом и все пытался угостить меня самокруткой?
– Все еще не признаешь, что это он и есть?
– Сложно в такое поверить, знаешь ли. Геката еще ладно, но это… Богов я себе как-то иначе представляла.
– Он не бог. Не был им раньше. Родился таким же, как я. Почти таким же.
Не нужно было видеть его, чтобы представить, как он поморщился. Ну да. Почти таким же. Только психопомпом.
– Почему ты так настойчиво пытаешься узнать про смерть Мора? – сменил Диз тему по обыкновению резко. – Какая тебе разница, виновен я или нет? Я тебя оскорбил. Причинил тебе боль.
Ад и его логика! Я тебя обидел, теперь ты должна желать моей смерти? Что же у них за мир такой кособокий?
– Я, конечно, понимаю, что у вас там всё иначе, но ты всерьез спрашиваешь?
– Вполне. Почему, Нат? Ты злишься и все равно ищешь, кто мог убить Мора кроме меня. Оставь все как есть. Пусть Охотники разбираются.
Они разберутся. Даже если ничего не найдут, Диз навсегда потеряет шанс на их доверие, шанс на жизнь вне Ада. Вернется домой. Именно поэтому я не могла оставить всё, как он мне предлагал. Плевать на мои чувства! Никто не заслуживал жизни рядом с Абигором.
– Дело не в тебе, – до меня донесся тихий смешок. Ну да, он был непосредственным участником всего этого театра, но… – Я тебе уже объясняла, я не могу пройти мимо. – Глупо, да. И наверняка меня когда-нибудь погубит. Но иначе я не могла. – Тем более что никто не хочет признать очевидное. Ты его не убивал.
– Ты этого не знаешь. Я мог.
– Я тоже могла. Что? Не смейся! Если бы мне было очень нужно, я бы нашла способ, серьезно.
– Никогда в тебе не сомневался.
Кроме того раза, когда решил мне ничего не говорить.
– Все равно, кто мог или не мог убить Мора. Важно только, кто действительно покончил с ним.
– И все же…
– И все же, если ты это сделал, обернись и скажи мне правду в лицо!
Диз промолчал. А когда ответил, то так тихо, что я едва расслышала.
– Какая разница, что я скажу? Ты с самого нашего знакомства сомневалась во всех моих словах.
Нашел, в чем еще обвинить! Да, правда. Но вспомнил бы обстоятельства нашего знакомства. Кто бы в такой ситуации не усомнился? Да и после, в Аду… Особенно в Аду.
– Не перекладывай с больной головы на здоровую, – я легонько толкнула его в плечо. – Имею право. Не сомневаются только не способные думать идиоты, все нормальные люди полученную информацию анализируют и оценивают. Главное не то, что я сомневаюсь, а что в итоге все равно решаю тебе верить.
Иногда – как дура, вопреки всем рациональным объяснениям.
– Даже сейчас?
– Ты сам говорил, что должность Судии тебя не прельщает, помнишь?
– Мог соврать.
Мог. Но стать Судией означало бы навсегда запереть себя в Нижнем мире. А Дизу слишком нравился наш.
– Тогда ты очень хорошо продумал свою ложь. Вплоть до Каталины, уверенной, что у вас есть план и после выпуска вы вместе начнете стартап в Сан-Фран. – Я снова провела рукой по его волосам. Диз устало прикрыл глаза. – Я, кстати, только недавно поняла, как вписывались в этот план последние месяцы.
Когда встала перед Лераем, если точнее.
– Вы ведь совсем другие, правда? Уйти, чтобы защитить, – такой явный человеческий поступок, а демонам его даже не понять, верно?
Это становилось очевидно, если отключить эмоции. Такой дурацкий, идиотский человеческий поступок… А Лераю и в голову не пришло. Никому. Даже мне, все эти месяцы страдавшей от разбитого сердца. Просто потому что демоны так не поступают.
– Для этого нужно интересоваться людьми. У нас все по-другому: если что-то для тебя ценно, ты либо сражаешься до последнего, либо убиваешь, пока оно не досталось врагу. Обычно второе, – подумав, добавил он.
– И потому ты прогнал Лину, меня, всех…
– Я не буду извиняться, – сразу отказался Диз. – Я пытался тебя защитить.
На душе стало тоскливо – и одновременно как-то легко. От Диза спокойствием заразилась, что ли? Его присутствие всегда так на меня действовало.
– Я не просила. Извинения все равно ничего не изменят. Но план оказался не так и плох, правда, – была я вынуждена признать. – Только ты не учел человеческий фактор: Лина тебя прибьет, прежде чем простит.
Но потом все же позволит ему вернуться в их компанию. Она могла обижаться, но Диза любила. И наперед видела, что он так поступит.
– Она может, – криво улыбнулся Диз. – А ты?
– Не знаю, – честно ответила я. – Не думаю. В смысле, что прибью, не думаю.
Зимой бы точно, даже вчера утром, а сейчас… Перегорела? Нет. Переболела? Возможно.
– Но в одном твой план провалился.
– В чем же?
– Я к тебе не вернусь.
Вместо теплой щеки под пальцами оказалась пустота. Обернувшись ко мне, Диз изучающе на меня посмотрел.
– Почему?
С его точки зрения, наверное, все было просто. Этот человек – гени, но мыслит она все равно как обычная. Она влюблена. Влюбленные хотят находиться рядом с объектом своей привязанности, а значит, она всё простит, лишь бы этот самый объект снова позволил быть рядом.
Не получится.
– Потому что мне не нужно то, что у нас было.
Слова дались на удивление легко. Видимо, стоило переспать с ним, чтобы избавиться от той болезненной привязанности. Или, скорее, мне требовалось убедиться: нет, Наташа, ты не ущербна, бросили тебя не потому. И нужна ты ему так же сильно, как он тебе.
Только этого недостаточно.
– Почему? – повторил свой вопрос Диз.
– Потому что ты всё решил за меня.
– Я пытался тебя защитить.
Опять?
– Мне плевать, что ты думал и чью задницу на самом деле прикрывал! Решают за немощных, детей и домашних животных. Я не первое, не второе и не третье. Решают за слабых, Диз, кто сам не может постоять за себя.
– При объективном взгляде ты слабее меня, – заметил Диз.
И спорить бессмысленно. Смерть и обычная девчонка – о чем разговор? Только это не имело значения.
– К черту объективность! Важно только, как ты меня видишь. Потому что отношения возможны только между равными.
Только с ними спят так долго – и завтракают по утрам, залезая ложкой в чужие мюсли. Только с равными строят планы, пусть даже всего на год, который точно есть впереди. Потому что иначе всё – фикция, мимолетное развлечение, чтобы развеять скуку. А я не хочу снова чувствовать себя котенком, с которым поигрались, а как надоел – выбросили.
– А когда считаешь своих близких равными тебе, ты не решаешь за них. – Скопившаяся горечь все-таки прорвалась наружу. В задрожавшем голосе, в выражении лица. – Ты говоришь с ними. Рассказываешь им. Решаешь вместе. Это так очевидно, но вам ведь тоже не понять, да?
Вздохнув, Диз поднялся с пола. Сел на другой конец дивана, закинул ногу на ногу. Достал из-за уха сигарету и повертел в руках, больше не встречаясь со мной взглядом. Я тоже отвернулась, проводя ладонью по ворсу, пытаясь стереть с нее ощущение чужого тепла. Молчание затянулось, так что я бы не удивилась, если бы подняла глаза и не обнаружила бы никого рядом. Прозвучавший вопрос стал для меня неожиданностью.
– Что ты хочешь узнать?
На секунду я опешила. Чтобы он так легко сдался? Ни за что. Если кто-то мог потягаться со мной в упрямстве, то это Диз.
– Серьезно? Ты мне всё расскажешь? В чем подвох?
– Никакого подвоха. Спрашивай, я отвечу на все твои вопросы. Хочешь, поклянусь своим именем, что не солгу. Можешь представить, что снова вызвала меня в круг.
Я сузила глаза. Подвох был. Он сам всё произнес. Но один вопрос я всё же задала. К смерти Мора не относившийся, поэтому можно было рассчитывать, что на него Диз скажет правду.
– Отчего Ноал сошел с ума?
Все-таки закурил. Сизый дымок поднимался на метр и исчезал, растворялся в воздухе – чтобы датчики дыма ничего не обнаружили. Нехитрый трюк, в ГООУ известный чуть ли не всем студентам.
– Я тебе говорил, смерть может быть только отражением жизни. Поэтому смерти всегда психопомпы. Почти всегда, – криво усмехнулся он. – В Аду мало жизни. Он сам ее вытягивает. Оставаясь там, ты… немеешь. Чувствуешь их ярость, их боль, страх, но с каждым годом все слабее. Рано или поздно их становится недостаточно. Тогда ты идешь убивать. Чтобы почувствовать хоть что-то. Ничто не вызывает в даймонах столько эмоций, как смерть, своя или чужая.