Это он меня утешить решил? Неужели нашелся наконец нормальный человек в «Хантерс»?
– Всего двести пятьдесят. Это за работу, за само заклинание не возьму – интересно поработать с тем, у кого в крови течет ихор.
Какое там утешение.
– Только я подумала, что мы можем стать друзьями, – с сожалением вздохнула я. – А ты тоже хочешь надо мной поэкспериментировать.
– Разве одно другому мешает?
Наверное, нет. Возможно, веточка лаванды, распустившаяся у меня на ноге, наоборот, помогла – мне не раз пришлось поминать Фабио добрым словом. Действительно добрым, без шуток! Определенно этому поспособствовало, что Фабио был, как я, гени. Когда началась обещанная Лукасом полевая работа, некоторые темы я не могла обсудить ни с кем, кроме него. Не обо всем можно было поговорить с Мартином или хотя бы с Лукасом. Иногда ты по умолчанию оказываешься по ту сторону баррикад, просто потому что ты – больше – не человек.
Я уже упоминала: первый месяц был самым тяжелым…
Склонившись с Кассандрой над кофейным столиком, я хихикала, разглядывая готовые эскизы. На них осьминогоподобные существа с сотнями тентаклей… Впрочем, не стоит об этом. Достаточно сказать, что телосложению других персонажей на картинках я могла только позавидовать. Подобная грудь при такой миниатюрности… В то, что природа настолько щедра, я отказывалась верить. Фабио с клиентом вышел из кабинета как раз, когда мы переворачивали страницу. Хмуро посмотрел на нас и подозвал Касс к себе.
– Выдай ему тюбик «Бепантена», – велел он, стягивая испачканные перчатки. – И можешь идти.
– Последнее необязательно, – поспешила вмешаться я.
Артефактор одарил меня еще одним внимательным взглядом, после чего пальцем поманил за собой.
– Тебе стоило бы попасть в ГООУ, – сообщила я, прикрывая за собой дверь. – Ректор…
«Как раз в твоем вкусе», – хотела добавить я, но Фабио меня перебил:
– Я там учился.
– Серьезно? И после этого рисуешь такое? Стокгольмский синдром, или ты его просто никогда не видел?
– А ты? – Фабио сел напротив и скрестил руки на груди.
– Брала у него интервью для студгазеты. Но правда ты учился в ГООУ?
– Что тебя удивляет? Все там учатся.
Я это помнила, но…
– Ты работаешь на «Хантерс»!
Артефактор пожал плечами.
– На каждые десять тысяч наших найдется один, кто с ними сотрудничает, если не больше. Просто об этом не говорят.
Я понимала. Та же Райли. Ее семья знала, что Охотники – не просто детская страшилка, а вполне легитимная организация. И все же…
– Как ты можешь на них работать?
Одно дело – постоянные инспекции и проверки для всех, кто мог причинить другим мало-мальский вред. Возможно, немного порядка миру и в самом деле не помешало бы. Другое…
Мне не стоило открывать ту дверь. Но в медотделе все были заняты, а доносившиеся из-за нее стоны нервировали. Если кто-то издавал подобные звуки все полчаса, что я ждала, пока кто-нибудь освободится и вколет мне блокатор, значит, ему нужна помощь, верно? Но очередной белохалатник, которому я на это указала, посоветовал мне не лезть не в свои дела.
Никогда не любила таких советчиков.
Удивительно, но моего пропуска хватило, чтобы попасть в комнату. Странно: кто дает стажеру высокий уровень допуска? С другой стороны, пятый отдел был особым местом.
Внутри сразу бросалась в глаза больничная, ослепительная белизна. И отгороженный прозрачной стеной бокс. Существо в нем встрепенулось при виде меня. Почувствовало Огонь. Точно так же, как я ощутила проникавший через перегородку запах полыни. Заострившиеся черты под сбившимися в комок волосами, обнажившиеся зубы, обломанные ногти, которыми оно из последних сил скреблось по стеклу… Серая, в синяках и подпалинах кожа. Невидящие бельма глаз. И все же оно не было вампиром. Я чувствовала магию внутри него. И знала этот запах. Так ощущалась золотистая жидкость внутри ампулы. Так чувствовались уколы у Сереша, один раз в две недели.
– Тебя что, по всему этажу искать надо? – просунулась в дверь вихрастая голова.
Вопрос заставил сбросить с себя оцепенение. Выйти из лаборатории, взять себя в руки и не спрашивать лишнего. Но время от времени непрошеная мысль все же стучалась болью в висках.
А еще были темы пострашнее того, что происходило с осужденными в стенах «Хантерс инкорпорейтед». Или напрямую с этим связанные? Охотники следовали Договору. Как бы им ни претило, насколько бы они ни ненавидели нас, они не забирали невиновных. Тот… или та, кого я видела в лаборатории, попал туда не случайно. Но что, если виновными становились дети? По незнанию, по ошибке, из страха и попытки себя защитить?
Что тогда?
– Ты видишь мир из своей перспективы, – произнес после некоторой паузы Фабио. – Маги – добро, Охотники – зло. Но это не так.
Разве?
– Ты не ответил, почему решил с ними сотрудничать, – напомнила я.
– У меня не было выбора. Я у них в долгу. Но это долг, который я с радостью отдам, – поспешил он заверить.
– Что ты натворил?
Итальянец насмешливо изогнул бровь, прежде чем сказать:
– Они меня вырастили. Только не удивляйся, – вздохнул он. – И не говори, что не видела детскую площадку во внутреннем дворе.
Видела. И детей на качелях тоже. Однажды Макс, рассказывая, как мне повезло, упомянул, что полукровок, у которых единственных в семье просыпается магия, «Хантерс» забирает себе – обычный человек не сможет вырастить такого ребенка. Это будет опасно в первую очередь для него самого.
– Твоя родня – обычные?
Фабио пожал плечами.
– Нет родни. Не осталось.
Еще у меня имелось подозрение насчет тех, кто лишился семьи по вине гени. Должны же Охотники постоянно пополнять свои ряды? Это маги вечно молоды. Люди стареют. И умирают гораздо быстрее. Если не всем стирать память… Оглушенные болью, воспитанные в ненависти к тем, по чьей вине они остались без близких, – из таких получится отличное следующее поколение.
А теперь выяснилось, что Охотники растили не только людей, потерявших родню из-за гени… Логично. Это же лучшее из обоих миров: ненависть к гени и их способности. Отличное сочетание.
– Как?.. Извини.
Мы были не настолько близки, чтобы я могла задать этот вопрос. Но Фабио решил ответить.
– Все спрашивают. Семья не успела собрать пиццо[23] вовремя. Дон решил сделать из этого показательный пример, – он постучал себя по стеклянному глазу, заставляя меня вздрогнуть. – Мне повезло.
Хорошее везение…
– В Италии нет постоянного штаба «Хантерс», так что вырос я здесь. Мартин меня ненавидел, – ухмыльнулся Фабио, – я сбегал каждый месяц.
– Больше не убегаешь?
Прикинув что-то в уме, Фабио приложил палец к губам и наклонился, чтобы закатать штанину. Толстая чернильная цепь обвивала лодыжку.
Вот тебе и «долг, который я с радостью отдам»…
– И ты утверждаешь, что Охотники – не зло?
– Этого я не говорил, – татуировщик снова скрестил руки на груди. – Для меня маги – не добро. На мой взгляд, и Охотники, и маги – два вида зла, которые неплохо уравновешивают друг друга.
Макс в свое время сказал то же самое. Что нет хороших парней – а если они и существуют, гени к ним точно не отнесешь.
– Довольно обо мне. Уверена, что не хочешь никакую формулу? Под твой эскиз много чего можно спрятать.
– Нет.
– Тогда зачем тебе? Только не говори, что ты из тех, кто подсаживается на иглу после первой татушки?
– Нет.
Меня передернуло. Мысль об одном только звуке машинки вызывала желание зажмуриться и отползти куда-нибудь в сторонку. Но я хотела что-то свое. Что-то, выбранное мной, имеющее для меня значение, а не сделанное потому, что меня заставили.
Может, тогда и к остальным клеймам мне будет легче привыкнуть.
– Надеюсь. Не хотелось бы потом объясняться с твоим парнем. Что он, кстати, сказал насчет этой твоей идеи?
Я удивилась.
– Ты ведь помнишь, что мы в двадцать первом веке живем? И я могу принимать решения за себя? Ты у всех девушек спрашиваешь, дали им разрешение или нет?
– Только у тех, которые принадлежат демону.
– С чего ты взял?
– Моя работа не совсем традиционна, но меня учили на крафтера, – Фабио снова постучал себя по глазу. Я скривилась. Ну что за дурная привычка! – Я узнаю артефакт, когда его вижу. У тебя на шее кровавое серебро. Ты постоянно хватаешься за амулеты, когда нервничаешь. – Я выпустила кожаный шнурок из пальцев. Татуировщик кивнул. – Редкая штука. Если кто-то для тебя их сделал, значит, очень высоко тебя ценит. А ценят они только свое. Еще и двух разных кругов…
Фабио потянулся к подвескам, но я отступила.
– Лучше не надо. Опасно, знаешь ли, браться за чужие амулеты.
– Даже так? Тем более. Не хочу потом получить от демона подарочек за то, что его собственность решила себя раскрасить, а его не спросила.
– Я не его собственность.
– Конечно. Он любит тебя и уважает как личность. Слушай, – Фабио поднял руки, защищаясь. – Не знаю, какие у вас там отношения, как тебя после этого взяли в офис, и не хочу знать. Но мне не нужны проблемы.
Если бы Диз только попробовал намекнуть, что ему не нравится, я бы высказала ему все о двойных стандартах, а потом все равно пришла бы сюда. Так я хотела ответить. Но промолчала. Сам того не подозревая, Фабио нашел мое больное место.
– Не будет никаких проблем, – буркнула я. – Ему все равно.
На самом деле надо было просто привыкнуть. И дать другим возможность привыкнуть ко мне. Конечно, совсем легко и идеально никогда не станет, но со временем все как-то друг к другу притираются – иначе рядом не выжить. Даже нас с Лукасом не обошла эта участь. Хотя должна признать, его уважение достигалось зачастую совершенно не объяснимыми здравым смыслом способами.
– Что делаешь? – уселся напарничек на мой стол.
Я недовольно поправила сползшие бумаги.
– Авансовый отчет заполняю.
И, клянусь, если мне придется корпеть над еще одной формой, брошу все к чертям собачьим и стану платить за свой кофе сама! Дайте мне только зарплату. Заметив что-то недоброе то ли в моих глазах, то ли в звуке, с которым я долбила по клавишам, Лукас встал и сунул руки в карманы.