Неуверенный взмах палочками, похоже, следовало расшифровывать как «нет».
Мы с Лукасом сидели в лаборатории и сквозь прозрачную сторону бокса наблюдали, как вампир кружит по камере, слепо натыкаясь на стены. После нескольких пакетов донорской крови выглядел он… получше. Оживленнее, по крайней мере. Но до нормального человека было еще далеко.
– И что ты предлагаешь считать началом? – я взяла маркер и постучала им по вайтборду. Был бы Макс рядом, может, сказал бы что дельное. Увы, его забрал Мартин, мне достался только этот пожиратель лапши. – Мы не знаем, кто он. Мы не знаем, как он туда попал. Мы не знаем, откуда взялась там могила…
– Магия, нет?
Я ее не ощущала. Только присутствие вампира.
– Мы не знаем, отчего он умер…
– Вы не знаете, мы уже выяснили, – наш угол посетил один из сотрудников лаборатории, щуплый бесцветный парень с пегим хвостиком на затылке и в очках. Он постоянно попадался мне в коридорах «Хантерс», но имя ускользало из памяти так же быстро, как неприметная внешность.
– И? – не выдержал драматической паузы Лукас.
– Предварительное заключение – кол. Вбили прямо в солнечное сплетение. Видите дыру?
На бродившем по боксу вампире мы видели много дыр: какое-то дерево крепко вцепилось в него корнями. Кое-где неснятые поганки подрагивали в такт его шагам.
– Случайно не осиновый? – вырвалось у меня.
– Не знаю. Это важно? Стоит проверить?
– Нет. Просто… Глупо пошутила.
Снова. Пора с этим завязывать. Значит, кол в грудь. По поверьям, так упокаивали вампиров; здесь получилось наоборот – так создали вампира.
Как это с ним произошло?
– Мне кажется, этим делом должен заниматься кто-то другой, – пожаловалась я. – Никто никогда о таком не слышал, в нем… – я задумалась, как сказать «черт ногу сломит» по-немецки, но в итоге махнула рукой, – в нем нет никакого смысла, от него свихнуться можно! Оно не для стажеров.
– Шутишь? – не согласился со мной Лукас. – Это дело, за которое никто не захочет браться. Оно именно для стажеров. Для чего еще, по-твоему, мы здесь нужны?
Лаборант кивнул, подтверждая его слова.
– Его вещи освободили, будете забирать? Кроме телефона, он пока у техников.
– Я схожу, – вызвался Лукас.
Вернулся он минут через двадцать, когда я всерьез подумывала, а не отправиться ли на поиски этих самых вещей. Вроде лабораторное крыло было не таким большим? Вместо извинения – и объяснения – сунул мне в руки чашку кофе. Не отрывая взгляда от замершего в камере вампира, я глотнула и закашлялась.
– Ты сюда что, шнапса подлил?
У меня за спиной Лукас хмыкнул:
– Оскорбляешь. Разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!
Обернувшись, я уставилась на него во все глаза.
– Не такой я и неуч, как думаешь? И Алиса твоя не в Зазеркалье, а в Стране чудес.
– Пытаешься меня впечатлить?
Ему удалось.
– У тебя все еще есть парень?
– Куда он денется?
– Тогда нет, – решил довольный произведенным эффектом Лукас.
Как всегда, в своем репертуаре… Помотав головой, я попыталась привести мысли в порядок.
– Ладно «Алиса»… Но Булгакова ты откуда знаешь?
На этот раз напарник выглядел скорее смущенным:
– Здесь хорошая библиотека. Наружу одного не пускали, детский интернет ограничен… – он закатил глаза, надеясь сбить градус откровенности. Не вышло. – Что ты на меня смотришь? Думаешь, с моей семейкой у меня было нормальное детство?
Я вообще о жизни маленьких Охотников не размышляла.
– Думаю, что мы все-таки все одинаковые, – честно призналась я, – гени, демоны, Охотники…
С каждым днем находилось все меньше и меньше отличий. Даже взаимная ненависть к остальным легко вписывалась в усредненный портрет.
– Одинаковые, ага. Только вы умеете метать фаерболы, а мы нет.
– Ты придурок, – поведала я Лукасу, – если считаешь, что в жизни это главное.
– Скажешь, нет? Признай, это чертовски упрощает жизнь.
Мне было сложно представить, чем именно. Если, конечно, не решать все вопросы методом «нет человека – нет проблемы». Я постучала по крышке картонки, которую Лукас притащил вместе с кофе.
– Что в коробке?
– Хлам, – напарник скривился, отпивая из своей кружки. – Не говори, что реально будешь его сейчас просматривать.
– Есть идеи получше?
– Пошли спать.
В этом весь Лукас. Давай пожрем, выпьем и завалимся дрыхнуть. А после нас – хоть потоп.
– Твой дядя велел принести уже утром результаты, – напомнила я.
Учитывая, что часы показывали половину первого ночи, времени оставалось не много.
– Какие? Отпечатки сумеют снять самое раннее послезавтра. До того нам нечего делать.
В какой-то степени он был прав. Трансформация и отсутствие крови в первые часы после перерождения привели к тому, что вампир больше походил на мумию. Вывернутым магией костям не хватило чужой силы, чтобы расправиться, вампир так и остался со скрюченной спиной и пальцами, усохшей пожелтевшей кожей. Тут не то что отпечатки и черты лица – даже рост с комплекцией не определишь. Про тест ДНК говорить после таких масштабных изменений бесполезно. Внешне хотя бы опознать… Кровь и вколотая Охотниками сыворотка начали работать, бельма на глазах постепенно растягивались, руки начинали двигаться, но нужно было время.
– Чего мелочиться, давай подождем, пока он не придет в себя и сам все не расскажет, – предложила я. Напарник пропустил сарказм мимо ушей. – Всего-то пара лет пройти может.
– Если эта тварь вообще что-то скажет.
Я кинула на него предупреждающий взгляд.
– Не смей.
– Что?
– Называть его так.
– Называть тварь тварью? – насмешливо переспросил Лукас и постучал по отделявшему нас от вампира стеклу. Тот встрепенулся на звук. – А кто он, по-твоему?
– Жертва.
– Ты, похоже, не видела, как он пытался отгрызть Стефану голову, когда его сюда засаживали.
Я поставила чашку и скрестила руки на груди.
– Мне и не нужно. Он не может отвечать сейчас за свои поступки, ты можешь. Его убили. И, пока мы не выясним за что, не смей его так называть. Слышал о презумпции невиновности?
Судя по хмыканью, по мнению Лукаса, на нелюдей она не распространялась.
– Это в тебе какая-то ваша солидарность говорит? От чудовища к чудовищу?
Значит, как подкатывать ко мне – никаких проблем, а стоит напомнить о том, что гени должны иметь те же права, что и люди, – так сразу чудовище?
– Нет. Это говорит во мне тот факт, что моя подруга – вампир. И стала такой, потому что ее изнасиловал и убил человек. Обычный. Она больше никогда не увидит свою семью. У нее никогда не будет детей. Она каждый день живет с такими, как ты, и с их отношением. И если у тебя хватит мозгов назвать чудовищем Софию, а не ее убийцу, только потому что она родилась не такой, как ты, клянусь, я сама тебе голову отгрызу. То же относится и к нему. Понял?
Трудно долго смотреть в глаза тому, кто намного выше тебя, и казаться при этом серьезной. Но все же Лукас отвел взгляд первым. Отошел, резко сдернул крышку с коробки. Я с наслаждением потерла шею.
– И что ты хочешь здесь найти? – буркнул он, признавая поражение.
Я не знала. Вещей в коробке было мало. Полуистлевшая футболка, пробитая десятком дыр от корней и разрезанная потом в лаборатории. Старые кроссовки. Джинсы с высыпавшейся из карманов мелочевкой. Как ни ползай по ним носом в поисках следов, к выводам особо не придешь. Никаких документов, никаких личных безделушек – это было бы слишком просто…
– Зато теперь мы знаем, что со свежим дыханием у него были проблемы. Охренительно полезно, – Лукас подбросил в воздух жестяную коробочку с мятными леденцами, поймал и сунул один из них за щеку. – Будешь?
Я сердито на него посмотрела.
– Нельзя посерьезнее?
Не говоря о том, что эти леденцы неизвестно сколько пролежали в могиле… Это негигиенично! Меня проигнорировали.
– Ты что нарыла, Шерлок Холмс?
Ничего.
– Только то, что он явно выше метра восьмидесяти и жил с мамой.
Лукас повернулся к вампиру. Ну да, в сгорбленном состоянии он сейчас был не намного больше меня.
– Откуда знаешь?
Я продемонстрировала джинсы.
– Кто-то отпорол подгиб. А поскольку мужская одежда в нормальных размерах шьется на рост до метра восьмидесяти… Я замечаю такие вещи, – попыталась я оправдаться. – Я на другом конце спектра, мне всё слишком длинное.
Сколько у меня имелось подшитых штанов – грустная история.
– А про маму откуда?
– Кто еще его будет настолько любить, чтобы этим заниматься?
– Девушка? – предположил Лукас.
Я представила себе Диза, который пришел бы с такой просьбой… Попыталась представить. Нет, никак не удавалось.
– Да ладно, – не поверил Лукас, – хочешь сказать, если твой таинственный миллионер попросит – откажешь ему? А как же любовь?
Я пожала плечами. Без понятия, где Диз подбирал одежду под свой рост, но, честно сказать, первой реакцией было бы не бежать за иголкой с ниткой, а спросить его, как он справлялся раньше и чего не обратится в ателье, если сам не может.
– Из меня получается плохая девушка.
– Не то слово. Хорошо, что такое счастье не мне досталось, – Лукас ухмыльнулся, допивая свой кофе со спиртом… или спирт с кофе, и достал из кармана телефон. – Окей, забьем в базу пропавших без вести параметры по росту. Гляди-ка, всего тридцать девять совпадений! Потрясающая работа! Теперь-то мы точно всё выясним!
Я хотела было посоветовать Лукасу прекратить паясничать, но вместо этого встала у него за спиной. На экране смартфона напарник листал старые дела: фотографии и имена. И даты – жирным черным на белом фоне. Рождения. И последний раз, когда их видели.
– Ограничь период: не раньше две тысячи четвертого, – посоветовала ему. – И поставь возраст на момент исчезновения до тридцати.
– Почему это?
– У него футболка IAMX[29]. До четвертого ее не существовало. Не смотри на меня, будто у меня рога выросли, – ткнула я его в плечо. – Мне нравится их музыка. А возраст – вряд ли кто-то старше надел бы ее.