Я обернулась, чтобы посмотреть на него:
– А что, не пугает? Ты подойти-то к ней, кстати, сможешь?
Об этом я не подумала.
– Даже если опустить тот факт, что я не имею отношения к христианству… Дьявол смог войти в Фрауенкирхе, отчего мне не заглянуть? Может, окропишь меня святой водой, и закроем наконец эту тему? – позволил он.
Как-нибудь обойдусь. Игнорируя главный вход, я направилась к узкой дверце в беленой стене.
– Серьезно? – спросил Диз, прочитав вывеску.
Я пожала плечами.
– Ты сказал устроить тебе экскурсию. Это мое любимое место. Хочу тебе его показать.
А триста ступенек при полном запрете на телепортацию – случайно получилось. Ничего личного. Разве что самую чуточку…
– Тебя что-то не устраивает?
– Во всяком случае, это не катакомбы, – пробормотал Диз, направляясь к кассе.
– Что не так с катакомбами?
– Скучно. После пары сотен кости и черепа кажутся удивительно похожими, знаешь ли. Два студенческих, пожалуйста, – попросил он седую немку на входе, протягивая ей вместе с мелочью зеленую карточку. – Давай свой.
Я растерялась. В ГООУ выдавали студенческие билеты? В том самом, находящемся между мирами и обучающем магов ГООУ?
– У меня его нет.
Диз закатил глаза, показывая, что думает о моей предусмотрительности.
– Может быть, вы поверите мне на слово, что она студентка? – предложил он кассирше, высунувшейся посмотреть на меня.
– Да купи ты взрослый, здесь разница – евро!
– По ее виду я готова поверить, что она школьница, – улыбнулась ему женщина.
Опять трюк с мгновенным обаянием? Это не магия, это часть природы. Ее не запретишь. Или следовало признать, что никто не давал мне столько лет, сколько числилось по паспорту. И смириться с вечными подколками от Диза.
– Это будет лишним, – серьезно отказался он. – Мне только обвинений в педофилии не хватает. Она вполне совершеннолетняя, честное слово. Спасибо…
– У вас интересное имя, – заметила женщина, возвращая студенческий.
А еще очень любопытные документы…
– Это фамилия. На самом деле довольно распространенная. Идешь? – окликнул он меня.
Я выдержала ступенек пятьдесят, прежде чем любопытство пересилило. Посмотрев наверх, насколько это на винтовой лестнице было возможно, и не обнаружив в башне никого кроме нас, я перегородила проход:
– Откуда у тебя студенческий?
– У Норы попросил. – Поняв, что от меня не отделаться, Диз снова достал его. – Заполнил заявление, получил… Ты разве нет?
Даже не подумала об этом. В голову не пришло, что в магическом университете могут выдавать студенческие. Нахмурившись, я взглянула на карточку ISIC[38]. Выглядела довольно достоверно, но…
– Может, у тебя еще и паспорт есть?
Какие вообще могут быть у демона документы? С невозмутимым видом Диз достал из заднего кармана джинсов бордовую книжицу с надписью «Repubblica Italiana» на обложке. Я перехватила ее и неверяще уставилась на фотографию.
– Кто, черт возьми, такой Андреа Диз Беллум?
– Это я, – оскорбился Диз. – Приятно познакомиться, крошка. Мне следует спросить у тебя справку об отсутствии ЗППП, или обычно ты все-таки узнаёшь имя, прежде чем переспать с кем-то?
– Не смешно, – ткнула я его в плечо. – Но ладно, я понимаю, Беллум[39], но откуда взялся Андреа?
Диз пожал плечами:
– Спроси у Охотников, они документами занимаются.
Поддельными паспортами для демонов? Какой интересный побочный бизнес. Что за отдел на них специализируется? Еще раз взглянув на старое фото, я вернула паспорт. А потом, пользуясь тем, что стояла на пару ступенек выше, наклонилась и быстро его поцеловала.
– Это еще за что? – с подозрением поинтересовался этот демон.
– Просто. Приятно познакомиться… Андреа.
– Мне тоже, – хмыкнул он, целуя в ответ. Длинные пальцы легли мне на затылок.
И все было бы хорошо, если бы в самый неподходящий момент моя нога не соскользнула по каменному ребру ступеньки. Если бы я не потеряла равновесие. Если бы телефон, от чьей вибрации я так дернулась, не показал почти семь часов вечера.
– Если не поторопимся, нас вытурят прямо с лестницы.
– Не имею ничего против. Можем сразу повернуть вниз.
– И пропустить еще двести пятьдесят ступенек? – фыркнула я. – Ни за что!
Перед закрытием наверху никого не было. Только мы и тонущий в золотой дымке город.
– Раньше здесь вроде как жил смотритель башни, – сообщила я, обходя галерею по кругу. – А если бы пришли не так поздно, увидели бы Альпы. Можешь себе представить?
Позади меня Диз тихо вздохнул.
– Признайся, тебе нравится высота или ступеньки?
Мне нравилось, что здесь никто меня не видел. Все остались далеко, если и посмотрят вверх – ничего не разглядят. А если кто-то поднимался сюда, то перед ним открывалась панорама поинтереснее, чем мое лицо. Я провела рукой по металлическому ограждению и остановилась, не зная, что ответить.
Диз подошел со спины и притянул меня к себе. Опустил подбородок на мой затылок и спросил:
– Теперь, когда мы точно одни и нас никто не слышит, может, расскажешь, что у тебя случилось?
Я попыталась вывернуться, чтобы взглянуть на него, но не тут-то было. Возможно, оно и к лучшему. Врать в лицо всегда сложнее.
– Почему ты считаешь, что что-то случилось?
– Ты не бросаешь меня без причины. Не замыкаешься в себе, когда у тебя все хорошо. Не реагируешь так на слова и не ведешь себя глупо. А дефилировать по «Хантерс» в моей рубашке было именно что глупо.
А еще мелочно и по-детски. Но оно того стоило.
Я поддалась его уговорам. Почти.
– Ты уверен, что нас никто не слушает?
– У «Хантерс» нет на это ресурсов.
Тогда ладно. Я опустила руки на парапет и посмотрела вниз, на ажурную ратушу и снующих по площади людей. Быть искренней, глядя в глаза, тоже всегда сложнее.
– Я очень налажала… – начала я свой рассказ.
Который оказался неожиданно длинным. Начиная с первого дня и отрубленных рук и заканчивая Лукасом…
– Я не знала, что будет так тяжело.
– Знала, – возразил Диз.
– Конечно. У «Хантерс» ведь такие привлекательные брошюры по всему ГООУ лежат: «Не пропустите! Смерть! Опасность! Боль и разрушенные жизни! С первого рабочего дня и до самого конца вашей карьеры!» Как я могла забыть?
Тихий смешок я скорее почувствовала, чем услышала.
– И все же ты знала, чем занимается пятый отдел. Макс должен был тебе рассказать во всех подробностях, пока отговаривал.
Ладно, было такое.
– Ты могла попроситься в любой отдел, в любой офис. Вряд ли бы тебе отказали. Если бы ты хотела, чтобы было легко, поехала бы в Стокгольм. Сереш попросил бы за тебя у Анн-Мари, никто бы в твою сторону не посмотрел косо. Если бы ты хотела, чтобы было легко, взяла бы стажировку по своей специальности. Сидела бы за микроскопом. Но вместо этого ты согласилась пойти в полевой отдел. К Мартину, у которого репутация самого жесткого начальника во всем «Хантерс».
– Насчет этого я была не в курсе! Почему ты не сказал, если знал?
– Это что-то изменило бы?
Ничего.
– Ты прекрасно понимала, на что шла. И стремилась именно сюда. Может, все-таки скажешь почему?
Запрокинув голову, я заглянула в зеленые глаза. Насмешки, как в начале нашего знакомства, не обнаружила. Несмотря на сентенции и раскладывание по полочкам… Вернее, именно эти сентенции и раскладывание по полочкам можно было считать заботой. В его особом, Дизовом исполнении. Наконец я решилась:
– Я тебе покажу.
Дом стоял чуть в стороне от пешеходного центра, там, где Бриеннерштрассе достаточно расширялась, чтобы на ней поместилась пара деревьев. Хотя кого я обманывала? Пятнадцатиминутный тур от ратуши, включавший в себя половину мюнхенских достопримечательностей, явно за «чуть» не считался. И район от этого проще не становился.
– Это он?
Я кивнула. Вычурный фасад под итальянское палаццо, большие окна, отливавшие на закате медью, над входом – балкон, подпираемый колоннами.
– Четыре этажа, картинная галерея, зеркальный бальный зал, семь гостиных…
– Зачем кому-то нужны семь гостиных? – ужаснулась я.
Диз высокомерно посмотрел на меня поверх очков, отрываясь от телефона.
– Советский Союз тебя окончательно испортил. Как можно жить без семи названных по превалирующему цвету отделки гостиных?
Прекрасно. Кто считал иначе, никогда не убирал стометровую квартиру.
– Построен в тысяча восемьсот девяносто пятом году по заказу Рудольфа Валленштайнера, крупного промышленника. Неплохо для фабриканта – заказать себе дворец по соседству с принцами и графами. Впрочем, его отец получил титул барона… Возникает вопрос, почему перед его фамилией не использовано «фон»[40], правда?
– Откуда ты все знаешь? – с подозрением спросила я.
– Википедия. К тому же герб…
Да. Потемневший от времени каменный герб над входом. Антилопа и грифон на разделенном пополам щите. И девиз на ленте.
– Respice finem[41], – сощурился Диз, чтобы прочитать его. – Надеюсь, это не твое семейное мотто. Было бы слишком иронично.
Я мрачно на него посмотрела. Не всем же быть такими предусмотрительными.
– Тебе не кажется, что он напоминает девиз ГООУ?
– Это он и есть.
Я недоуменно нахмурилась:
– Нет, у ГООУ девиз в два раза короче, просто «Finem».
– Разве что на общежитии. Там же на первое сентября вечная традиция: первокурсники пытаются его отодрать. Но на официальных бумагах указывается всегда целиком. Ты ни разу не замечала?
Я пристыженно промолчала.
– Все-таки ты обладаешь поразительным даром не обращать внимания на детали, – вздохнул Диз. – Падеж тебя тоже не удивил?
– Я не изучала латынь.
– Не настолько же!