Jochbeine…
– Скулы, – перевела я Дизу.
Будто тому требовался перевод.
– Не пытайтесь переубедить ее, – вздохнул он. – Я пробовал. Бесполезно.
Словно дело было в моем упрямстве – наверняка не настолько страшном, Диз преувеличивал. Я вновь повернулась к картине. Глупости. Общего у нас с ней был разве что цвет глаз. Но знаете, у какого процента людей на земле голубые глаза? А в остальном… Женщина на портрете была красивой – нездешней, эфемерной красотой. Необычной, хотя я не могла сказать, в чем ее странность заключается. Она скорее походила на Диза: черты вроде человеческие, но уже за гранью человечности. Слишком… Просто слишком. Слишком прозрачная кожа, слишком большие глаза, слишком острые скулы, чересчур тонкие пальцы в ожогах. Я посмотрела на ее руки – на левую, державшую в пальцах тонкую стеклянную ветку с нераспустившимися бутонами, – и потянулась назад – найти Дизову ладонь.
– В чем дело?
– Просто.
Он не поверил. Но допытываться не стал. Пока.
– Я могу сфотографировать картину? – вместо этого спросил он у владелицы особняка.
– Пожалуйста. Так расскажете, откуда спустя сто лет у Валленштайнера появились потомки? Ваш молодой человек упомянул, что Рудольф был вашим прапрадедом.
Возможно. Я уже ни в чем не была уверена.
– Я ничего не знала про пожар, – растерянно произнесла я, пытаясь собрать кусочки головоломки. – Никто дома не знает. Всем известно, что раньше он жил в Мюнхене, и на старых письмах сохранился этот адрес, но после смерти жены он переехал с ребенком в Россию. Мы думали, ему было тяжело находиться в городе, где умерла его жена…
Впервые до меня дошло, что я даже не знала ее имени.
– Ильзебилль, – подсказала мне пожилая дама. – Согласно документам, Ильзебилль Валленштайнер, урожденная Швайг. Я не смогла ничего узнать о ее семье.
Я попыталась рассмеяться, но получившийся смешок скорее напоминал всхлип. Подходящее имя для сказочного, судя по всему, персонажа[43].
– Но он не погиб при пожаре. И его дочь, моя прабабушка. Она умерла, когда я была маленькой, я ее отлично помню. Они жили в Саратове, он открыл лавку, снова женился…
Взял фамилию жены. Якобы из уважения к ее семье, и никто не обратил внимания – мало ли какие у человека могут быть прихоти. Сменить фамилию. Поспешно перебраться в Россию. Мелочи.
Но на самом деле… На самом деле во всем этом не было смысла. Ни в смене имени, ни в переезде, ни в пожаре…
Если только он действительно не бежал.
Глава 5Большая игра
Утром в постели Диза не оказалось. Потоптавшись немного на пороге комнаты, я догадалась отправить эсэмэску.
«Ты где?»
«На крыше».
Куда кто-то притащил ажурный кованый столик и даже накрыл его скатертью. Идиллическую картину нарушал только один из Охотников, мрачно наблюдавший, как Диз пьет свой кофе.
– Если хочешь, заменю тебя на полчаса, – предложила я, подходя к ним. – Даю слово, он никуда не сбежит.
Судя по выражению лица, мое обещание понравилось Охотнику примерно так же, как компания Диза, но на мой счет он получил четкие инструкции. И потому удалился. Любопытно. Если Ди с Мартином считали, что через меня можно хоть в какой-то степени управлять Дизом и что мое присутствие может его от чего-либо удержать, они – снова – ошибались.
– Ты уверен, что не гостишь здесь? Они ничего не перепутали? – прокомментировала я сервировку.
Потому что это был завтрак не для пленника. Стол накрыли на одну персону – но как старательно! Даже утреннюю газету положить не забыли – будто кто-то, тем более Диз, читал их в наше время в печатной версии. Пышный омлет с яркими пятнами овощей, графин апельсинового сока, теплая еще выпечка в плетеной корзинке… Я стащила круассан.
– Они не перепутали, – не согласился он, продолжая читать что-то в планшете. – Просто понимают, что Абигор не оценит, если они запытают его сына до смерти. Или не выкажут ему уважение. Приходится терпеть.
Наконец он оторвался и посмотрел на меня поверх очков. Задержался взглядом на собранных в хвостик волосах. Нахмурился.
– Не начинай, – предупредила я. – Нет никакой корреляции между моим душевным состоянием и тем, когда я бегаю.
– Тебе привести статистику?
– Она ошибочна. К твоему сведению, я здесь каждый день бегаю.
– Пугающее откровение…
Я показала ему кулак и отняла стакан с фрешем:
– Я же не комментирую, почему ты завтракаешь на крыше.
– Мне нравится вид, – пожал плечами Диз.
Конечно. Я наклонилась к нему и понизила голос:
– А еще это единственное место в комплексе, где ловит чужой вай-фай. – Судя по его улыбке, угадала. – Мне стоит рассказать об этом Мартину?
– Тебе решать.
Вот как? Я откинулась на спинку стула. Диз вернулся к планшету.
– Ты вчера быстро ушла, – заметил он.
– Мне нужно было работать.
И побыть одной после того, что узнала от фрау Шидмайер. Успокоиться. Мы оба понимали, что «работать» тут – лишь вежливая отмазка. Но только я не желала это признавать:
– Отправила вчера сообщения всем, кто был у Харви в друзьях на «Фейсбуке». Можешь себе представить, двести сорок два друга? Готова поспорить, с половиной из них он годами не общался и даже не помнил, кто они. Зачем люди добавляют к себе в друзья всех подряд?
– Потому что это связи. Никогда не знаешь, кто тебе может пригодиться.
Ну да, нашла кого спросить. Диза, считавшего, что пятиминутный разговор – вполне повод взять у человека контакты и добавить его везде, где можно. Я закатила глаза.
– Что ты хотела у них узнать?
– Я… – я запнулась. – Не знаю, сколько могу тебе рассказывать.
– Если ты имеешь в виду, не скрыт ли в татуировках узор, связывающий твою речь и от которого умрешь, сказав больше, чем должна была, то «Хантерс» не отслеживает, кому и что ты говоришь.
Удивительно.
– Они поступают проще: убивают своих сотрудников при появлении малейших подозрений.
Я фыркнула:
– Похвальная предосторожность. У них текучка не зашкаливает?
– Дураков пойти против них мало.
Только маленькая глупая Наташа.
– Подожди! Но я ведь встречаюсь с тобой…
– Это не подозрения. Это факт.
И потому все в порядке? Странная логика.
– Поделишься кофе? – попросила я. Диз передвинул свою чашку ко мне. – Я хотела выяснить, почему Мюнхен. У них с друзьями был общий маршрут: Лондон, Амстердам, Бремен, Гамбург, Копенгаген… И тут он один срывается в Мюнхен. Почему? Причем я смотрела его перемещения: совершенно непонятно, зачем он приехал. И зачем прерывать поездку посередине, почему не поехать с остальными в Стокгольм, а завернуть в Мюнхен потом? Я думала, может, он говорил кому-то из своих друзей… Я жду еще ответы, но пока выяснила только то, что никто ничего не знает.
Одноклассники, с кем он отмечал в поездке выпуск и которых допрашивали после его исчезновения, ничего не смогли ответить. Сказали лишь, что Харви было важно попасть в Мюнхен именно в эти даты. Почему?
Не отрываясь от экрана, Диз достал из кармана айфон и набрал номер.
– Ради чего стоит приехать в Мюнхен в августе? – вместо приветствия спросил он.
– В августе? – переспросил женский голос на громкой связи. – Поживее сезон не мог выбрать? На месяц позже, к примеру? Нет, конечно, Театрон[44] идет, но давай лучше я свожу тебя в Лидс[45]. Почему ты не сказал мне, что будешь на Земле?
Голос странно задвоился. Я только успела повернуть голову на звук, как из ниоткуда на крыше появилась высокая брюнетка. Ну конечно. Кому еще мог Диз позвонить? Я пожалела, что вообще завела разговор о Харви. Делая вид, будто материализоваться из воздуха – это совершенно нормально, брюнетка продефилировала к нам. Сбросила мне на колени многочисленные пакеты и устроилась на перилах. Прямо перед моими глазами оказались слишком длинные и совершенно не прикрытые кружевной юбкой ноги.
– Почему охранное плетение на тебя не отреагировало? – поинтересовалась я у Таны, сгружая ее покупки на пол.
Вместо ответа кера[46] окинула меня полным пренебрежения взглядом.
– Видовое превосходство, – объяснил за нее Диз.
Понятно. Опять эта концепция про смерть как силу природы.
– Она все еще жива? – задала встречный вопрос Тана, обращаясь к брату.
– Сам удивляюсь.
– Это становится дурным тоном. Хочешь, помогу? – любезно предложила ему сестра.
Лично я не хотела.
– Следующее предложение будет классифицировано как угроза в адрес сотрудника «Хантерс инкорпорейтед», – предупредила я, не дожидаясь, что скажет Диз.
– Она пытается отращивать коготки? Умилительно.
Тана протянула руку, чтобы потрепать меня по щеке. Я дернулась, когда острые ногти царапнули кожу.
– Не обращай внимания, – посоветовал мне Диз, продолжая читать что-то на планшете. – Она просто завидует.
Тому, что у других любовники не умирают вскоре после знакомства? В чем-то я могла ее понять. Но явно недостаточно, чтобы забыть о втором уже предложении меня прикончить. Да и о первом, сделанном в Аду, тоже…
– Так что насчет Лидса? – фыркнув, Тана закинула ногу на ногу. – Могу освободить для тебя пару дней.
– Сомневаюсь, что Мартин одобрит.
– А тебе так нужно его одобрение?
Диз кивнул.
– Сплошная работа и никаких развлечений… Ты скучен, – Тана посмотрела на один из четырех циферблатов, висевших у нее на запястье. – А у меня ужин с агентом через час. Зачем позвонил?
Диз наконец оторвался от переписки.
– Мюнхен. Август. Тебе известны все мало-мальски интересные ивенты в этом мире.
– Не тот город, не тот месяц, – она качнула ногой.
А год? Харви исчез пять лет назад.
– В две тысячи двенадцатом? – уточнила я.
Недолго продержалось мое намерение Тану игнорировать.