оминал, желаний, ради которых пошел бы на все, не высказывал… Так что не делай поспешных выводов, Наташа. И не думай, что по второму делу тебя не спросят.
– Насилие, – раздался из-за спины тихий голос.
Я вздрогнула, узнав его. Обернулась, хлестнув себя волосами по щеке. Лукас стоял возле окна. Гораздо бледнее, чем я его помнила. Серьезнее. Собраннее. Горло пересекала уродливая борозда. Взгляд зацепился за парные браслеты, больше похожие на наручники: такие же мерил на меня Сереш полтора года назад. Вот почему я не заметила его появления. Лукас не ощущался… никак. Пустота. Не человек. Не маг. Стопроцентная блокировка.
– Чем дальше, тем более противозаконными становятся задания. И тем чаще они связаны с причинением ущерба другим людям.
Я все смотрела, пытаясь найти в знакомом лице что-то, напоминавшее о беспечном раздолбае. От необходимости говорить меня спасло пришедшее на телефон уведомление. Адрес и пометка: «Задание будет озвучено в указанное время».
Я встретилась взглядом с Мартином.
Это что-то новенькое.
Второй стакан оказался лишним. Точнее, лишним был первый, проглоченный чересчур быстро – лишь бы отвлечься и перестать думать. Не вспоминать Лукаса, ошибку, с которой ему – нам – предстоит жить. Последнее почти удалось.
– Все еще злюсь на тебя, – сообщила я Дизу.
Он ухмыльнулся:
– Это заметно.
Ну да, готова поспорить, обычно сердитые на него девушки вели себя иначе. Ударить, конечно, не посмели бы, но закатить скандал, хлопнуть громко дверью на прощание – самое то. И уж точно не целовали пьяно, устроившись у него на коленях.
– Если тебя что-то не устраивает, я могу…
Слезть и отсесть на другой конец дивана, например. Вольготно расположившаяся на моем бедре рука удержала меня от столь необдуманных поступков.
Так и думала.
Диз притянул меня ближе. Пальцы скользнули под рваный край юбки, сбивая дыхание. Я резко выдохнула и в отместку прикусила его шею.
– А как же «Прекрати, на нас смотрят»?
Позер. И пусть в клубе, среди зеркальных стен и под зеркальным потолком невозможно было не заметить, чем мы занимаемся…
– Пусть смотрят, – прошептала я. – Ты меня научил, что жить гораздо приятнее, не гадая, кто что о тебе подумал.
– Я создал чудовище, – фальшиво восхитился он.
Трижды позер.
– Не обольщайся, – я повторила отметину и поцеловала красные следы от зубов. – Я решаю, когда и как мне меняться. Лавры Пигмалиона тебе не достанутся. К тому же… Они смотрят на тебя.
Пару любопытных взглядов мы притянули. Но не наше поведение было тому виной.
– Здесь так много гени? – сразу посерьезнел Диз.
Больше, чем должно было быть. Меньше, чем я ожидала. Бар, обнаруженный по высланным приложением координатам, не числился в списке заведений, принадлежавших гени. Как место тусовок мюнхенской магической диаспоры его тоже никто вспомнить не мог. Почему его выбрали организаторы? Кто знает.
В то же время в турнирной таблице Игры стояло больше сотни имен. Даже если половина из них потеряли интерес после первых заданий – где они? Значит, существовала вероятность, что приглашение получили не все. А я все-таки вышла в финал.
Хорошо, с одной стороны. С другой, учитывая озвученные сегодня прогнозы… Не особо.
– Слева. Через два столика от нас. Видишь парня? Пристально на тебя смотрит. Спорим, он знает, что ты демон?
Диз хмыкнул:
– А я решил, что просто ему понравился.
– Брюнетка в синем, – продолжила я перечисление. Не настолько меня могли отвлечь Диз и спиртное, чтобы я не обратила на них внимания. – Которая вся в телефоне. Пара напротив нас. Еще кто-то в толпе внизу. Не знаю кто…
Их было достаточно: всполохов разной, чужой силы, смешивавшейся с дерганым ритмом и атмосферой плохо контролируемого хаоса. Может, если спуститься к ним, я бы поняла кто это, но, учитывая виски и манящую за собой музыку, слишком велик был риск раствориться в них и забыть, ради чего мы сюда пришли.
– Так что сидеть как можно дальше от тебя и дуться выглядело бы странно. Чтобы разгуливать с демоном по городу, под носом у Охотников, нужно либо быть полностью под его контролем, либо без ума в него влюбленной. Первое я изобразить не смогу при всем желании.
– А второе? – забавляясь, спросил Диз.
– До сих пор получалось.
– Именно изображать? Кажется, я должен оскорбиться.
Именно изображать. «Без ума» – это было прошлым летом, до его идиотской выходки и бесконечно долгой зимы. Теперь все стало иначе. Не так безудержно громко, до чертовой эйфории, но, может быть, лучше. С умом. И широко раскрытыми глазами. Теперь я понимала, на что иду. Я обхватила руками его шею и замерла, пытаясь перевести дыхание. С нежностью повторила пальцами линию подбородка и поцеловала, уже никуда не спеша. Перекатилась вбок, поправляя юбку, и вздрогнула, мазнув взглядом по публике.
– Что случилось? – заметил перемену в моем настроении Диз.
Решение пришло само собой.
– Мне нужна твоя помощь.
– Тебе? – насмешливо протянул он. – Ты умеешь просить о помощи?
Гневный взгляд его не пронял. Ладно, признаю, в словах Диза имелся резон, но сейчас было неподходящее время для разбора всех моих ошибок и недочетов.
– Я учусь, – серьезно ответила я. – И прошу. Пожалуйста.
– Видимо, все совсем плохо.
Хуже. Я спрятала лицо у него на плече.
– Ты поможешь или нет?!
– Тебе действительно необходимо спрашивать? Что надо сделать?
– Девушка, только что зашла, стоит у стойки. Асимметричное каре, видишь? Отвлеки ее. Она знает, кто я.
Бариста из «Happy Place», принесшая мне чашку, полную усыпляющего бдительность зелья. Сестра – сестра ли? – пытавшегося меня убить друды. Его взял «Хантерс», и с тех пор я ничего о нем не слышала – да и не хотела. Но не думала, что она каким-то образом ускользнула.
Вот кого я не ожидала здесь увидеть. Только бы она не оказалась участницей: это значило бы, что она останется здесь до объявления задания. Бариста обернулась, и я крепко сжала ладонь Диза. Только бы не посмотрела сюда, только бы не увидела… Диз аккуратно отцепил мои пальцы и кивнул. Поможет. Отлично. Осталось скрыться самой. К счастью, проход в туалет находился на противоположной от входа стороне.
Воспользовавшись кабинкой, я подошла к раковине. Включила ледяную воду, сполоснула руки, провела влажной ладонью по разгоряченной шее. Посмотрела в зеркало: лихорадочный румянец, завившиеся у подбородка волосы… И силуэт позади меня.
– Это женский туалет.
– Условности, – мужчина, стоявший у меня за спиной, равнодушно пожал плечами.
Не мужчина. Бог. В тусклом свете лампочки его волосы все равно сверкали золотой короной, а лицо дышало юностью и здоровьем – ничего общего с тем, что я увидела при первой встрече. Пусть нас разделяло зеркало, глядеть на него было больно. Люди не созданы, чтобы смотреть на богов в их первозданном обличье. Но я ведь не человек? Я медленно повернулась и обхватила пальцами край раковины.
– Это все, что ты можешь сказать? – поинтересовался он, закуривая. – Хреновы миллениалы, никакого пиетета.
– Можно подумать, вы многое знаете о теории поколений.
– Познакомил Штрауса и Хоува[53], когда они были в Вашингтоне, – похвастался он.
Ну да, кому консультировать по такому вопросу, как не существу, наблюдавшему все поколения своими глазами. Начиная с первого в Америке – я бы не удивилась, если бы бог переселенцев одним из первых прибыл в колонии. Мой собеседник вытянул пустую ладонь, на которой появилась визитка. Проигнорировав имя – все равно фальшивое, – я задержалась на титуле. Доктор философии…
– А тогда в автобусе – это решили одно из своих имен вспомнить, Агийей?[54]
На ученого он мало походил. Слишком молодой, в обтягивающих задницу как вторая кожа джинсах и растянутой алкоголичке. Принесший с танцпола музыку и пахнущий лавром и сексом. На первый, беглый взгляд, он не походил ни на профессора, ни на бога в традиционном представлении. Но был и тем, и другим.
– Почему нет? Если бы ты прожила, сколько я, поняла бы, – он выпустил кольцо дыма. Явно не табачного. – Все еще ничего? Я не требую жертвоприношений, но немного поклонения было бы неплохо.
– Я не верю в вас. А все боги, которых мне довелось встретить, хотели меня либо использовать, либо убить, – пришлось честно признать. – Так что извините. Можно я пройду?
Дойти до диспенсера с бумажными полотенцами мне не дали. В туалете стало темнее, и вместо лавра запахло гнилью и смертью.
– Мне подойдет и то, и другое, – лениво протянул он, прислоняясь к черной кафельной стенке.
Это что, карма? Я сделала шаг назад, упираясь спиной в холодный фаянс. Почему другим в сказках достаются крестные феи и добрые волшебники, а мне – сталкерствующие древние существа, которым отчего-то очень не нравится милая маленькая Наташа?
– Отпусти ее, – приказал он. – Освободи от слова.
Полагаю, он имел в виду Диану? О ком еще мог говорить Аполлон. А ведь по одним лишь мифам можно было догадаться, что между ними было что-то похуже братской любви. Телефон завибрировал в кармане, сигнализируя о новом сообщении. «Она ушла. Можешь прекратить прятаться».
– Пусть сначала она отпустит меня.
Единственный пункт, по которому могущественные враги лучше обычных: ты всегда знаешь, что, если бы они хотели тебя уничтожить, давно бы уже сделали это. А если не сделали, значит, пришли за другим. Только осознание этого позволило мне отлипнуть от раковины. Полумрак сгустился еще сильнее.
– Как я сказал, второй вариант мне тоже подойдет.
– Попробуйте, – устало предложила я, протискиваясь мимо него. – Насколько я понимаю, ваша сестра в восторге, когда вы убиваете ее спутников.
Могла бы догадаться по нашему разговору у реки. «Ошибка». Человек, которого она не хотела убивать. Особенный человек. Сколько уже она в обиде на своего брата за Ориона?