А я впервые задумываюсь: если момент настанет и мы с Дамианом поссоримся или, не дай бог, даже расстанемся… Надо тогда или проситься к Роз на постоянное место жительства — хотя рассерженный демонолог тебя и под землей, полагаю, найдет. Или замуроваться в Зачарованных Садах — к феям никто в здравом уме не сунется.
По всему выходит, что нам с Дамианом суждено жить «долго и счастливо». Потому как другие варианты просто не предусмотрены. Я же не хочу злить демонолога, да?
Не нравятся мне эти мысли. Надо тоже стать какой-нибудь крутой волшебницей, чтобы, если что, достойно ответить. А то Дамиан, кажется, ревнивый…
С этим, опираясь на чей-то гроб, я и засыпаю. И снится мне, конечно, снедаемый ревностью Дамиан, находящий меня под землей. А король гоблинов ему в этом деятельно помогает.
Потом сон странным образом дает крен в сторону магии: я стою перед зеркалом и вместо себя-феи или даже себя-жабы вижу… себя-колдунью. Этакая классическая ведьма, только еще не старая, но уже жуть как уродливая. Нет, к бородавкам я еще жабой привыкла, но вот крючковатого носа у меня тогда не было, и волосы тоже были на месте.
Я улыбаюсь отражению, и оно тоже улыбается в ответ, показывая все свои десять желтых кривых зубов.
— Ты настоящая — такая, — шепчет кто-то позади.
Я оглядываюсь, но никого не вижу. А потом взгляд падает на мои руки — морщинистые, желтые, со знакомыми пятнами и кривыми звериными когтями.
— Никто не любит ведьм, — добавляет голос. Подозрительно знакомый. — Никто не любит тебя, Виола.
Я тихо смеюсь, рассматривая свои обновленные пальчики.
— Это неправда.
Минуту царит молчание, и я снова поворачиваюсь к зеркалу. Странно, но ведьма в нем становится еще уродливее. Хотя казалось бы — куда хуже?
— Никто не полюбит тебя такой, — все-таки раздается вкрадчивый шепот. Теперь он звучит еще настойчивее. — Ты такая никому не нужна. Безобразная…
— Ты сон перепутал, — перебиваю я. — Это не мой. Мне снился мой парень — верни, пожалуйста. А этот покажи королеве Сиерны, она любит всем рассказывать, как красота спасет мир.
Но мой невидимый собеседник только смеется:
— Представь, что проснешься сейчас… такая.
И я смеюсь в унисон:
— Круто. Тогда-то мама точно не потребует, чтобы я стала феей. Послушай… кто бы ты ни был (хотя я все равно тебя вспомню!). Я поняла одну вещь месяц назад. Мне плевать, как я выгляжу. Действительно плевать. Главное, что у меня внутри. Вот если я начну запекать младенцев и бросаться с топором на прохожих — тогда да, тогда я испугаюсь. А это… это не мой кошмар.
И в это же мгновение отражение в зеркале меняется — сквозь маску ведьмы проглядывает фея. Ничуть не более привычная мне, как и ведьма, — но к зеркалам у меня давно отношение равнодушное. Примерно как к телевизору, когда каналы щелкаешь — ну что там опять покажут?
А потом за спиной появляется зеленоглазый юноша в маске, с которым я танцевала на балу. Он внимательно смотрит в зеркало на наши отражения… На меня.
— Я найду твою слабую сторону, — обещает он. — И ты будешь мне подчиняться.
Оборачиваюсь — но я по-прежнему одна, несмотря на то что показывает зеркало. Наверное, оно тоже сломанное. Или волшебное — что, кажется, в этом мире синонимы.
— Удачи. Моя мама ищет эту самую сторону уже десять лет, и, как видишь, я все никак не стану ее достойной преемницей. Так что удачи, неведомый злодей. А теперь верни мне мой сон, пожалуйста.
— Виола! Виола, просыпайся, — врывается голос Дамиана.
— Его я тоже заберу, — говорит зеленоглазый, прежде чем пропасть.
— Виола!
Вдохнув поглубже, я открываю глаза — и тут же чихаю, подняв гигантское облако пыли. Оно кружит по потайной комнатке пару минут и снова оседает на гробы.
Дамиан помогает мне встать.
— Я решил, что проклятие тебя все-таки настигло. Ты не просыпалась!
— Да ну, какое проклятие! — зеваю я. — Просто… несоблюдение режима, вот и снится какая-то… чепуха. О, а гробов-то вроде меньше стало. Ты снял проклятие?
— Не стало, — вздыхает Дамиан. — Но я понял причину проклятия. — Он берет меня за руку и осторожно ведет в спальню. Как будто я сахарная, честное слово! — Королева Ниммерии никак не могла родить наследника, и тогда ее советники, посовещавшись, нашли ей…
— Что, инкуба? — недоверчиво фыркаю я.
— М-м-м… да, — криво улыбается Дамиан.
На месте королевы я бы бежала от таких советников как минимум в другое королевство. А еще лучше — отправила бы их искать то, не знаю что в море-океан… Или это уже слишком жестоко?
— На самом деле королева обрадовалась, — говорит Дамиан, когда я делюсь с ним моими размышлениями. — Да и кто бы не обрадовался? — Он искоса смотрит на меня. — Только в обряде вызова была маленькая неточность, которой демон через десять лет воспользовался. Он пытался сбежать, преуспел, но наложенное на него в результате обряда заклинание срикошетило на его сына… Результат тебе известен.
В спальне стоят два гроба: с Вейлом и, кажется, с королевой. На полу у открытого окна догорает пентаграмма. Инкуб исчез.
— Так ты снял проклятие? — в замешательстве уточняю я. — Или мне этого демона снова по всем Темным Твердыням искать?
Дамиан бросает короткий взгляд и говорит обиженно:
— Я демонолог, Виола, если ты захочешь, я вытащу тебе из Астрала любого демона. Кроме высшего, — тут же торопливо добавляет он.
Ну-ну, всегда у парней ограничения. Поцелую, как только станешь красивой, найду любого, только не этого…
Кажется, невыспавшаяся, я очень злая. Надо держать себя в руках.
— Но они все еще спят, — я киваю на королеву с Вейлом.
Дамиан усаживает меня на диван, а сам становится на колени у гроба королевы.
— Да, спят. И я пока не знаю, как их разбудить.
«Как же так! Всесильный демонолог — и не знает?» — хочется съязвить мне, но я молчу. Только выжидательно смотрю на Дамиана. В конце концов, я тоже не знаю, а будить полагается мне.
Только фея я, кажется, лишь внешне.
— И самое неприятное, — добавляет Дамиан, — заклинание должно быть снято этой ночью. Как только взойдет солнце, уже будет поздно.
Вот за это я и ненавижу сказки — вечно у них проблемы с дедлайном.
— А п-почему сегодня?
Дамиан устало смотрит на меня и вытряхивает на пол из черной кожаной сумки все содержимое — пузырьки, шкатулки… Стандартный набор зельевара, полагаю. Ну и демонолога.
Забавно, а еще вечером у него этой сумки с собой не было.
— Потому что я разбил связь королевы с демоном. Я думал, это поможет — но получается, я только усилил проклятие. Боюсь, что… боюсь, утром здесь уснут все.
— Все? То есть вообще все? — Я некстати вспоминаю «Спящую красавицу». Нет, советников усыпить еще можно — чай, они насоветовали. Но совсем всех…
— То есть вообще все, — мрачно повторяет Дамиан.
— А будить их потом как?..
— Я не знаю.
Блеск! Значит, вместо освобожденного от проклятия принца я уложу вечно отдыхать всю Ниммерию.
Ну что, отличная из меня получилась фея. Теперь мама точно не возьмет меня наследницей. И слава богу — но королевство жалко.
— А демон, значит, свободен?
— А демон, значит, свободен, — со вздохом повторяет Дамиан. — Виола, я знаю, мне нужно было держать себя в руках, когда я его освобождал, но смысла жалеть об этом сейчас нет. Теперь, пожалуйста… Я честно не представляю, чем ты можешь помочь, но попытайся, ладно?
Ух ты. Мой парень «я-все-могу-и-даже-демона-для-тебя-достану» просит помощи?
Я сажусь на колени рядом и принимаюсь отыскивать укатившиеся склянки.
— Конечно.
Пожалуй, лишним будет говорить, что ничего путного нам в голову не приходит. Наверное, и мучиться не стоило — я же знаю, что во всех сказках все происходит в самый последний момент. Героев озаряет как раз перед дедлайном, принц целует принцессу (я честно чмокнула разок Вейла в щеку — под ворчание Дамиана: «Не поможет»), помощь является, ровно когда ее уже и не ждешь… В общем, всякая спасительная чепуха происходит, когда еще чуть-чуть — и будет поздно.
Наверное, относись Дамиан к жизни проще, он бы согласился на мое предложение просто спокойно попить чайку и подождать рассвета — а уже в последний момент чертить все эти его схемы, портить Вейлу паркет, короче, что-то делать, пусть оно и бесполезно.
С первым лучом солнца, когда злой-злой Дамиан взглядом поджигает свою пентаграмму, я роняю на спящего Вейла какую-то склянку из тех, что до этого сортировала для Дамиана. По запаху — крысиная отрава. Или нет… нашатырь. Меня тут же тянет кашлять, даже привыкший Дамиан морщится и закрывает нос рукой. Но это что! Куда ярче реагирует Вейл — он вскакивает в гробу с таким видом, с каким, наверное, поднимаются перед некромантом-самоучкой его первые зомби.
За зомби я, если честно, Вейла и принимаю, а потому от души бью подсвечником. Бедный Вейл падает обратно в гроб, хрипит: «Воздух!» — Дамиан забирает у меня подсвечник, обрызгивает его какой-то пахучей дрянью и, как кадилом, машет на Вейла. Вейл ругается, восстает из гроба снова — дальше я не смотрю, потому что воздуха и правда не хватает.
А пока открываю окно, потайная комната наполняется звоном, а потом и вскриками и даже визгом. Как оказывается, кое-кто из пробудившихся девиц умудрился порезаться об осколки хрустальных крышек — половина от вида крови бухнулась в обморок обратно в гробы, а половина стала подавать сигналы помощи.
В общем, наступает громкая, визгливая неразбериха, в которой Дамиан с Вейлом — уже привычно для них — кубарем катаются по полу, очнувшаяся королева пытается понять, что происходит, и зовет слуг…
Ну а я примериваюсь выпасть из окна, чтобы, когда они успокоятся и найдут причину этого бедлама… В общем, «причине» лучше быть от них подальше. Желательно в другом королевстве.
Удивительно, но на этот раз мое желание сбывается. Увы, не так, как я загадывала: портал открывается прямо у меня под ногами, и, конечно же, он пахнет мамиными духами.