— Все равно никогда не смей меня трогать, — ворчит Туан, выходя из спальни следом за мной и жадно глядя на накрытый стол. — Поняла?
— Поняла. Не объяснишь почему? Не то чтобы я жаждала тебя коснуться… Просто любопытно.
Туан молчит и отдает все внимание жареному поросенку, исходящему жиром и потрясающим ароматом на всю комнату. Сверху, между ушей, на нем, конечно же, красуется венок из марципановых орхидей. Мамин повар с выдумкой, но традициям верен.
— Чужие прикосновения — всегда боль, — говорит вдруг Туан.
— Слушай, а тебе не кажется, что в твоем словарном запасе слишком много слова «боль»?
Туан, прищурившись, переводит взгляд на меня и вдруг ядовито осведомляется:
— Хочешь узнать почему, принцесса?
— Нет, спасибо. — Хватит с меня его бреда.
До конца обеда мы не разговариваем.
— В Сиерне делай то, что я говорю, — шепчет Туан, когда мы идем к порталу.
— А у меня есть выбор?
— Нет.
— Тогда оставь свои пустые замечания для другой принцессы.
Думаю, идеальным будет вариант, если мы вообще перестанем общаться.
Да, это было бы просто чудесно.
Мама провожает меня, целует напоследок — Туан отворачивается. Ему феи вручают громадную корзину с тем, что обязательно понадобится принцессе в чужом королевстве. Под ее тяжестью Туан сгибается чуть не до земли, но покорно улыбается и играет влюбленного в меня спутника просто замечательно.
Еще один артист.
Я прижимаю к груди Томми, машу рукой маме, улыбаюсь Рапунцель и шагаю в портал. Все будет хорошо, что бы там всякие злодеи ни думали.
Все будет хорошо, потому что иначе и быть не может.
Глава 6,В КОТОРОЙ ЧТО БЫ Я НИ ДЕЛАЛА, ВСЕ ИДЕТ НЕ ТАК
Дамиан сидит в кресле у горящего камина, крутит в руке мой браслет — я сразу его узнаю, сложно не узнать, если каждый урок математики я разглядывала и пересчитывала все его подвески. А у феи со звездой в руке отломано одно крыло… Дамиан гладит звезду, и я впервые замечаю, какие у него длинные, чуткие пальцы. По-девичьи изящные. Как же он с ними фехтует или на плацу упражняется? Я же видела, какие у мальчиков в сиернской школе тренировки… Зато такими пальцами, наверное, очень удобно колдовать. В чьих-нибудь внутренностях копаться. Ловить крупинки золота, случайно попавшие к пшеничным зернам, когда и то и другое нужно для зелья, но в разных пропорциях и в разное время. Делать знаки, колдовские знаки, на которые обычные люди не способны…
Красивые пальцы. Красивые руки. Красивый — то, что всегда сражало меня наповал при взгляде на Дамиана. Красота — но это же не любовь! Для любви ее мало. Настоящей, серьезной любви.
Ромион стоит за спиной Дамиана, положив ему руки на плечи — так разница братьев в росте, когда один сидит, а другой стоит, почти не ощущается. И музыкальные пальцы Ромиона почти точь-в-точь как у Дамиана. Ну конечно, они же все-таки братья…
В зале темно — тяжелые синие портьеры на окнах задернуты, а огонь в камине не дает достаточно света. Поэтому лицо Дамиана видно хорошо, а Ромиона — теряется в тени.
Я оглядываюсь — где это мы? Маленькая зала, наверное, кабинет — у противоположной стены горделиво стоит громадный письменный стол, на котором стопками, в идеальном порядке, разложены документы, кажется, на гербовой бумаге. Точно, позолоченный герб Сиерны, змея, поблескивает во всполохах пламени.
И сладковатый запах корицы — из оставленных кубков на столике неподалеку от кресла Дамиана…
Ромион что-то говорит, сжимая плечи брата. Я не понимаю что — пространство после портала все еще плывет, — но слышу голос короля Сиерны, знакомые уверенные нотки. Дамиан сидит молча, но я вижу его лицо, вижу, как он смотрит на мой браслет. Словарь Туана хорошо бы здесь подошел — боль. Как будто несчастный браслет — это жуткое, невообразимое орудие пытки, на которую Дамиан согласился добровольно. Он не сводит взгляда с украшения, и, наверное, все слова Ромиона, все его уверения сейчас впустую…
Я тоже смотрю, только не на браслет — на Дамиана. Он как… как сладость, как вкуснейшее угощение, от которого ты вынужден отказаться. Например, в пользу хозяина. В детстве Виллинда смастерила вместе со мной голема-собачку, я очень сильно к ней привязалась, а потом крестная сказала подарить ее сестре. «У вас все должно быть общее, вы же сестры». Я подарила и передала Роз эту фразу. Роз долго смеялась: «Общее, Ви? Мы же не голем с двумя головами!» Собачка в итоге досталась мне — Роз никогда не забирала мои игрушки. Никогда. И у меня мысли не было поступать с ней иначе. Но идею «общего» мы с ней не оценили. Зачем? Мы же разные. И правда, не сиамские же близнецы.
И вот так, как я смотрела на ту собачку — Митька, кажется, я так ее назвала, — так же смотрит на браслет Дамиан. Только кому это он собрался его отдать?
Пространство успокаивается — да и длился этот «эффект портала» всего пару секунд. Я хватаюсь за спинку второго, свободного кресла, чтобы не упасть, и осторожно делаю шаг вперед. К Дамиану.
Он замечает меня. Поднимает голову, наконец отводит взгляд от браслета, смотрит на меня… Только на меня. И его лицо освещает такая солнечная, такая яркая улыбка — последняя деталь встает на место. Последняя деталь в мозаике моего нового мира — спокойного, сверкающего, солнечного мира, где царит добро. Я чувствую себя так, словно если распахну руки, как крылья, то точно взлечу. Мне становится так хорошо, так… по-настоящему спокойно и тепло, как не бывало даже под волшебным зельем. И всего лишь от одного взгляда на улыбающегося Дамиана.
«Ты дурочка, — проносится мысль. — Ты его любишь. Беги от этого сколько угодно и куда угодно. Но ты его любишь. Иначе почему тебе так страшно, так невыносимо приятно на него смотреть?»
В это мгновение мне не хочется искать ответ. Мне не хочется думать ни о чем, кроме: «Я твоя, а ты мой». И взгляд Дамиана обещает мне это. Мы принадлежим друг другу. Так должно быть. Как я могла сомневаться?
Сейчас мы разберемся с недоразумением в виде нашей размолвки перед моим отъездом, я получу свой браслет обратно и… Я же говорила, все будет хорошо!
И тогда из портала появляется Туан.
Эффект его появления несколько скрадывается из-за громадной корзины «все-что-нужно-фее-в-пути». Но даже так получается ярко: он буквально светится, мой спутник-злодей. Фальшивка, пародия на улыбку Дамиана.
И настоящее солнце гаснет — Дамиан смотрит на Туана, на меня, снова на Туана…
— Моя леди, — ласковым голосом влюбленного простачка говорит Туан, шмякая корзину об пол и подходя ко мне. — Виола, любовь моя, это твои друзья?
Я не выдерживаю взгляда Дамиана, оборачиваюсь к Туану — единственно с целью выразить этому… злодею, что я сейчас чувствую, а также думаю о тех, кто говорит под руку и невпопад. Какая, черт возьми, любовь я ему?!
Ну и все в этом духе.
Однако вместо этого рот открывается сам и сам же произносит:
— Да, мое счастье.
И я сама подаюсь Туану навстречу… И сама же подставляюсь под его поцелуй.
В голове в этот момент пляшут какие-то обрывки мыслей — в основном содержащие слово «убью!» — и я слышу и снова с трудом понимаю слова Ромиона:
— Виола? Мы не ждали тебя так рано. И… ты… привела с собой друга?
Туан оставляет меня беспомощно хватать воздух и склоняется перед Ромионом в изящном поклоне.
— Ваше Величество, я спутник принцессы Виолы и ее жених…
Что?!
Забавная, должно быть, сцена со стороны: теперь все присутствующие смотрят на Туана с одинаковым изумлением, включая потенциальную невесту.
А Туан наслаждается. Его голос, бархатный, сладкий, льется, как медовый напиток:
— Ваше Величество, могу ли я выразить мое почтение, — и тут же, уже без лишнего официоза, совершенно по-мальчишечьи весело добавляет: — Ви столько о вас рассказывала!
Ви? За «Ви» я тебя точно убью!
Ромион изумленно смотрит на меня:
— Правда? Полагаю, только плохое?
Ну хоть кто-то здесь пытается шутить.
— Что вы, Ваше Величество, Ви… Простите, моя леди очень дорожит вашей дружбой. Она так скучала вдали от вас, мне еле удавалось ее развлечь. — И он заговорщически подмигивает Ромиону. — Вы же знаете, как Ви… принцесса любит прятки?
Ромион смотрит на меня из-за плеча Туана как на сумасшедшую. В его взгляде ясно читается: «Серьезно? Ты прятки любишь?»
— И поцелуи, — радостно добавляет Туан. — Можно совместить и то и другое, если прятаться в темных, укромных местах…
«Замолчи, а то я правда тебя убью!» Но из открытого рта вновь вырывается совсем не то:
— Счастье мое, мне кажется, сейчас не время…
Туан тут же обращает все внимание на меня:
— Ну конечно, любимая, прости, я забылся. Просто мне так хочется кричать об этом всему миру…
Меня перекашивает, и Туан ничего не успевает с этим сделать — мой голос он контролирует полностью, а вот лицо пока еще может отражать настоящие эмоции. И на нем сейчас ярко написана, полагаю, ненависть. «Ну, сча-а-а-астье ты мое, ну держись!»
— Виола? Ты… в порядке? — Кажется, Ромион пытается уточнить, звать ли ему стражу, или целителя, или всех сразу, но тут Туан возвращает контроль над ситуацией, и я снова улыбаюсь.
— Конечно. Наверное… Это просто любовь. Говорят, от нее глупеют. — Я льну к Туану. Единственно с желанием задушить. Ах, если бы!..
— Да? — переспрашивает Ромион. Вглядывается в мою, полагаю, глупую, даже идиотскую теперь физиономию. — А ты уверена?
— Ну конечно! — Я пытаюсь взглядом показать ему: «Зови охрану. Стражу. Магов. Кого-нибудь!», но Туан хватает меня за плечи, закрывает Ромиона собой и крепко, настойчиво целует меня.
И этот человек боится прикосновений?!
— Ваше Величество, я могу быть свободен? — голос Дамиана звучит тихо и глухо. Полагаю, как и должен он звучать у человека, которого подвергают пытке.
Туан наконец-то отстраняется и еле слышно, шепотом говорит мне на ухо:
— Даже не думай сопротивляться.
«Я хочу убивать тебя медленно», — отвечаю я глазами.