Я удивленно смотрю ему вслед, а потом — на дверь, захлопывающуюся за его спиной. Мог бы и не обзываться!.. Хотя какая мне разница? И как будто я должна знать, у кого из местных существ огонь живет под кожей? Может, он дух? Или демон? Должна, наверное, знать — этому здесь в школе учат… Но я же не здесь училась!.. Ладно, спрошу у Ромиона. Он точно в курсе.
Ох, черт, еще же и с Дамианом надо что-то делать! Это я понимаю уже в купальне, где с помощью горничной сумела набрать воды — наверное, девочку прислал Туан. Она милая, расторопная и говорливая. Под ее щебет я и размышляю о вчерашнем разговоре с Дамианом. Ну что ж… Может, оно и к лучшему? Мы же действительно разные и жить друг с другом до гроба со смертью в один день — это как-то… пошло, что ли? Не моя мечта.
Но мы ведь можем остаться друзьями?
Да, надо будет сегодня с Дамианом поговорить. Попросить прощения, воззвать к его разуму или, там, не знаю… Черт, я же еще и на колени перед ним падала вчера. Совсем с катушек съехала…
Ладно, то было вчера, а вчера уже прошло. И переживать из-за этого глупо. Сегодня я все исправлю. Поговорю, разумно, с доводами, Дамиан согласится, никуда не денется. Будем дружить. Так оно даже лучше.
И почему мне кажется, что я сама себя уговариваю?..
Горничной удается сделать из меня красавицу. Сногсшибательную красавицу — я снова себя в зеркале не узнаю. Это приятно, конечно, видеть такое в отражении и знать, что это ты. И что остальные это тоже видят. И завидуют. Но я словно в маскарадном костюме, который никак не снимется. Красивая куколка с большими глазками (которыми эта куколка умильно хлопает), полными губками (вытягиваю их в трубочку, получается ровно как у блондинок на селфи… кошмар какой!) и нежной кожей, которой так и хочется коснуться. А горничная все щебечет: «Ах, госпожа, какие у вас волосы!» (Она заплетает их мудреным образом в шикарную косу и украшает маленькими жемчужными и алмазными цветочками-звездочками.) «Ах, какая у вас прелестная фигурка!» (Меня упаковывают в длинное легкое платье нежно-голубого цвета, переливающееся сиреневым на солнце.) «Ах, госпожа, вы великолепны!» Да, эта «госпожа» в зеркале действительно великолепна, но никакой гордости я не чувствую. Это не настоящая я. Это маска, фальшивка. А гордиться маской?..
Туан ждет меня в соседней комнате и ничего не говорит, когда вслед за горничной я выплываю, вся из себя великолепная, благоухая фиалками и сверкая на солнце. Да, Туан молчит — и слава богу! — только берет мою руку, кладет на свой согнутый локоть и ведет вниз, в столовую, где, оказывается, нас уже ждет Вейл.
Вот он-то рассыпается в комплиментах!
— Виола, ты чудесна, восхитительна, очаровательна! Прошу, — оттолкнув Туана, он лично отодвигает мне кресло. — Как ты отдохнула? Надеюсь, тебе снились только легкие, красивые сны? Между прочим, что это за… — он бросает в сторону Туана презрительный взгляд, — мальчик крутится вокруг тебя? Неужели ты уже выбрала себе спутника?
Все в этом мире, похоже, знают о традиции фей выбирать юношу для продолжения феечьего рода. А какая разница, можно подумать, Туан дал бы мне солгать!
— Угу.
— Моя госпожа, — сладко начинает Туан, возникая рядом, — могу я…
— Не можешь, — тут же обрывает его Вейл. — Завтракай со слугами на кухне. Виола, извини, но он плебей, а в этом доме такие правила: плебеям место на кухне.
Я замираю, ожидая, когда Туан заставит меня разразиться по этому поводу тирадой, в которой будет много слов «люблю» и «не смей». Но Туан ничего такого не делает. Наоборот, он отвешивает поклон, отворачивается и молча исчезает за дверью.
Ух ты!
— Ну ты и сноб, — бросаю я, подтягивая поближе блюдо с корзинками марципановых орхидей.
— А ты не сильно расстроена, — улыбается Вейл, — что он ушел, а, Виола? Да ладно, можешь не объяснять. — Куда там! У меня язык тут же к нёбу прилипает, жуть как неприятно. А то я бы объяснила. Ох, я бы объяснила! — Серьезно, меня матушка за последнюю неделю с кем только не заставляла и завтракать, и обедать, и ужинать. Все как одна страшные — целуй, не целуй, красавицами не обернутся.
— А ты пробовал?
— А то как же!
Удивительно, но Вейл тактично не напоминает, как подобрал меня вчера на улице и как я ревела буквально на его плече. И как в шахматы мне проиграл — тоже. Зато, узнав, что я собираюсь в школу, предлагает подвезти — и меня, и Туана («Раз уж ты говоришь, что он должен учиться вместе с нами…»). А я молчу и не спрашиваю, откуда в его доме женская гостевая спальня с гардеробом и аксессуарами.
— Красивое кольцо, — замечает под конец завтрака Вейл. — Бастард расщедрился?
— Вейл, пожалуйста, можешь называть его по имени? — прошу я вместо ответа.
— Могу, — кивает Вейл. — Только не хочу.
— Но я тебя прошу…
— Только если красивая принцесса просит! — смеется принц Ниммерии. — Виола, ты слишком к нему добра.
— А вот это не твое дело! — Грубо получается, но Вейл спокойно пропускает это мимо ушей.
Над Туаном он откровенно издевается. Под девизом «мой дом — мои правила» Вейл требует, чтобы Туан вообще не попадался ему на глаза, желательно нарядился лакеем и — раз уж едет с нами в школу — сидел вместе с кучером. Причем требует так, что спорить с ним невозможно. Туан, конечно, мог бы попытаться — заставил бы меня устроить истерику, например. Но он, видимо, решает, что легче промолчать и подчиниться. А я лично палец о палец не ударяю, чтобы ему помочь. Вот еще, после вчерашнего! После Томми!
Для Вейла все это незначительный эпизод, о котором даже думать не стоит. Куда больше усилий он тратит, чтобы изящно помочь мне сесть в карету, а потом болтает всю дорогу, словно мы лучшие друзья. Только чуть позже, уже на территории школы, словно между прочим просит:
— Виола, контролируй, пожалуйста, свой флер. Или здесь скоро будет очень людно.
С трудом я вспоминаю, как «закрываться». Мама же рассказывала.
— Спасибо, — кивает Вейл минут пять спустя. Помогает мне выйти из кареты, бросает удивленный взгляд на подбежавшего Туана и, рассыпаясь в комплиментах, ведет меня к главному зданию. Туан плетется сзади.
— Ты точно не хочешь его отослать? — интересуется Вейл. — О, это, наверное, традиция, да? Спутник должен всегда быть рядом. Ну что ж…
Как ему удается одним взглядом смешивать Туана с грязью? Я в восхищении! Хочу уметь так же!
Сказать, что на нас не смотрят проходящие мимо ученики… И потом, в классе… Да, это значит не сказать ничего! На нас просто беззастенчиво глазеют, особенно когда Вейл усаживает меня за свободную парту рядом со своей, а Туана приказным тоном отправляет на «галерку». Самое забавное, Туан слушается. А я, кажется, вошла в коллекцию Вейла. Что ж, если эту цену надо заплатить, чтобы отделаться от Туана… Ну ладно, пока потерплю. Тем более Вейл просто не дает мне опомниться. Он умудряется улыбаться и мне, и остальным одноклассникам, и говорить мне комплименты, и рассказывать остальным, что провел со мной ночь… Что?!
— Но, Виола, разве не так? — искренне удивляется Вейл, а Туан за последней партой откидывается на спинку кресла и болезненно морщится.
Я оглядываю столпившихся вокруг наших парт парней, удивленно моргаю и отодвигаюсь вместе с креслом насколько возможно дальше.
— Мы играли в шахматы!
— Ну конечно, Виола, — многозначительно усмехается Вейл, переглядываясь с одноклассниками. — И ты выиграла.
— Да ты!..
Ничего я не успеваю: в класс заходит мастер Хэвишем и приказывает всем успокоиться и занять свои места. Кто-то тихо напоминает, что урок еще не начался: часы не пробили. Но мастеру до этого дела нет. Он разве что мне улыбается, желает доброго утра, с трудом отводит взгляд и начинает перекличку.
В этот момент в класс заходит Дамиан.
У меня почему-то екает сердце, кольцо на пальце ощутимо нагревается, а Вейл придвигается ближе и берет меня за руку, картинно ее целуя. Я выдергиваю руку, испуганно смотрю на Дамиана — ох, сейчас начнется!.. Но тот, даже не взглянув на меня, спокойно желает доброго утра мастеру Хэвишему, замирает на мгновение на пороге, хмурится. И, снова улыбаясь — странной, какой-то не своей улыбкой, — проходит к пустующему месту Ромиона в первом ряду.
По классу проносится недоуменный гул.
— Вы опоздали, — недовольно замечает мастер Хэвишем.
— Неужели? — улыбается Дамиан, и в унисон его словам раздается бой часов.
Мастер Хэвишем делает пометку в журнале.
— Эй, бастард, — шипит кто-то с задних парт, — ты забыл свое место?
Дамиан лениво оборачивается и, продолжая улыбаться, спокойно отвечает:
— Ну что ты, Дерек. На самом деле я его только сейчас вспомнил.
В классе наступает удивленная тишина, только мастер Хэвишем усмехается чему-то своему. И начинает наконец урок.
…Идет двадцатая минута — я слежу за часами, потому что скука смертная. Вейл переписывается записочками с девчонками, бросает бумажными шариками в парней… В общем, ведет себя как ребенок. Туан слушает. Заинтересованно. Реально слушает бубнеж Хэвишема.
И тут вызывают к доске — флэшбэк, что ли, какой-то вроде «напомните, пожалуйста, что мы проходили год назад» — какого-то принца-очкарика (ага, и такие бывают). Он вылитый Гарри Поттер в первом фильме, такой же маленький и забитый. Выходит, на ступеньках к возвышению у доски, то есть зеркала, спотыкается… Что характерно, никто ему не свистит, бумажками не бросает и вообще никак его выход не комментирует. Точно принц.
Мастер Хэвишем берет себе тайм-аут: идет за учительский стол, открывает журнал и начинает что-то писать, не слушая очкарика. А тот испуганно смотрит в зеркало, трясущейся рукой достает тихонечко шпаргалку (ему, наверное, кажется, что незаметно) и начинает по ней читать. Зеркало послушно показывает карты, чьи-то портреты, столбики дат…
Вейл случайно ловит мой удивленный взгляд и придвигается еще ближе.
— Не обращай внимания, это Кони, пятый сын короля Даниэтта. Он медленный.
— А читает вроде быстро.