— Спасибо.
— Не стоит… То есть… Что вы здесь делаете? Я хотел сказать… — мямлит Ромион, и я понимаю, что почему-то он меня все еще не узнал. — Я хотел… Позвольте представиться…
Это настолько странно и не вяжется с его обычным поведением, что даже жутко. Поэтому я торопливо перебиваю:
— Я знаю, кто ты, Ромион, хватит.
— Правда? — удивляется принц. Отводит взгляд, краснеет, потом смотрит снова. Это мило… Но это Ромион. — Откуда? — Он ловит мой взгляд, прищуривается… Ну, сейчас узнает. И начнется…
Ромион пару мгновений молчит, потом осторожно спрашивает:
— Вы… Вы, наверное, сестра моей невесты?
«Он все знает!» — мелькает в голове, и я вздыхаю.
— Да, я Виола. Я давно… — Что сказать, что сказать, что сказать?!
— Может быть, вы видели здесь Розалинду? Вашу сестру? — спрашивает вдруг принц, и я замираю. То есть? А Ромион беспомощно улыбается: — Я ее потерял.
— Ну конечно, ты же был так занят другими дамами! — раздраженно (от волнения) бросаю я, и Ромион отводит взгляд.
— Это она вам рассказала? — И так грустно да с таким тихим восхищением смотрит на меня…
Ясно. Очевидно, он уверен, что я — сестра Розалинды. То есть я сестра Розалинды, которую он знает. То есть…
— Ага. — Я медленно отступаю по берегу озера. — А… вы… ваше высочество… не проводите меня к дворцу? Я… э-э-э… заблудилась.
Ромион расплывается в улыбке и сообщает, как он рад мне услужить. Хм…
— А знаете… Ромион?
— Да, ваше высочество. — Какие мы любезные, просто прелесть!
— Может, вы лучше проводите меня куда-нибудь… где можно с удобством дождаться конца бала?
— Вы тоже не любите балы? — восхищенно восклицает Ромион.
Тоже? Что-то я не заметила у принца особой нелюбви к балам. Танцевал он точно с удовольствием! Со всеми, кроме меня.
— Ненавижу…
Ромион улыбается, аккуратно берет меня под руку и куда-то ведет, попутно объясняя, как он тоже не любит балы. Неожиданно он сильно напоминает Дамиана. Даже смущается похоже. Я слушаю, а потом, когда Ромион приводит меня в беседку на берегу все того же озера и ухаживает — донельзя галантно, — угощая меня пирожными (наверняка же припасенными для себя) и лимонадом, я непроизвольно начинаю к нему присматриваться. Такой Ромион мне не знаком. С ним до странности легко, так, как не было мне легко с Дамианом. Дамиан робкий, милый, но как будто не знает об этом, что делает его еще милее. Но, боже, когда он начинает смущаться, я тоже смущаюсь, и выходить из этого смущения приходится мне одной… Это сложно.
С Ромионом все по-другому. Да, он тоже смущается, но все равно намного уверенней Дамиана. И, оказывается, хороший рассказчик. Я сама не замечаю, как смеюсь сначала над какой-то довольно бородатой шуткой, потом над школьной историей, потом над чем-то из жизни двора…
А Ромион смотрит, как я смеюсь, и тоже улыбается. А потом осторожно касается кончиками пальцев моей руки — и я ему позволяю. Мне этого хочется.
С ним на удивление тепло. Только сейчас, только этим волшебным вечером, то есть ночью, но — тепло.
Мы немного обсуждаем бал, и я вспоминаю стоны скрипки. Как у меня болела от них голова! Ужас, ненавижу скрипку. И раньше не любила, а теперь и вовсе…
— Что ты, госпожа, — улыбается Ромион. — Скрипка прекрасна. Не веришь? Хочешь, я тебе сыграю?
Я киваю, и Ромион, как волшебник, вытаскивает из-под дивана, где мы сидим, футляр со скрипкой.
— Я часто играю здесь… Играл, — поправляется он. — Пока отец был жив.
— Мне жаль, — тихо говорю я, пока он открывает футляр и вынимает скрипку.
Ромион усмехается, но как-то грустно.
— Не стоит. Мы с ним не понимали друг друга. Знаешь, Виола, так бывает, когда отец тебя не любит.
— Да?
— Да. — Ромион смотрит на озеро, но видит, кажется, совсем не лебедей и светлячков. — Маму ему сосватали. Так же, как мне — твою сестру. Он был принц, а принцы редко женятся по любви. Отец не любил маму… И не любил меня. У него была другая семья, там, где он был счастлив. Я видел. — Он запинается и часто-часто моргает, — видел, как это бывает, когда в семье все счастливы.
— Твой… брат? — тихо спрашиваю я. Он про Дамиана?
— Да, — Ромион усмехается. — Дамиан. Его отец любил. Никогда не забывал поздравить с днем рождения и взять с собой на охоту. Для него всегда находилось время. А для меня… Его величество находил неотложные дела. Я его и видел-то редко, пока мне не исполнилось одиннадцать и король не решил, что я вырос достаточно, чтобы посещать Малый совет. Я думал, он хоть там меня заметит… — Ромион качает головой. Ловит мой взгляд… — Прости, моя леди. Я тебя утомил. Мне не следовало…
В ответ я только сама сжимаю его пальцы и ободряюще улыбаюсь. Ромион ловит мою улыбку — и светится.
— Я никому это раньше не рассказывал…
Знакомое чувство, думаю я, когда некому рассказать. Не поймут. Начнут жалеть…
— Что тебе сыграть? — словно спохватившись, спрашивает Ромион.
Я улыбаюсь в ответ.
— То, что сам хочешь.
Он задумывается на мгновение, потом касается смычком струн…
Я никогда всерьез не интересовалась музыкой. Скрипка и скрипка. Стон и скрип. Подумаешь! Но сейчас музыка плывет, говорит со мной, рассказывает мне чудесную сказку…
Сказку о волшебной стране, где одинокий грустный принц ждет настоящую любовь. Ждет так долго, что уже перестал верить. Но все равно ждет. В стеклянном дворце, где нет никого — только роза, отсчитывающая время до его семнадцатилетия. Она теряет лепесток за лепестком, и принц знает: хоть за дворцом и живут люди, сейчас, когда ему действительно нужна помощь, никто не придет. Последний лепесток упадет через десять дней. Времени почти не осталось…
Ромион опускает смычок, и я выдыхаю.
— Прости, моя леди. Я лучше сыграю что-нибудь веселое.
На этот раз сказка действительно волшебна — о другой стране, где цветочные феи танцуют на поляне из роз и фиалок, и прекрасная королева — моя мама — с улыбкой протягивает мне руки. «Виола, я жду тебя. Возвращайся…»
«Он в совершенстве владеет музыкальной магией…»
Я не могу произнести ни слова, когда музыка смолкает. Только глупо улыбаюсь и думаю: «Поцелуй меня!» Ромион этого хочет, а мне тоже хочется сделать ему приятное. Сейчас. Только сейчас, когда он так не похож на себя. И когда я, Виола, для него настоящая…
Габриэль находит меня уже утром, когда горизонт светлеет.
— Моя госпожа, вам пора.
— Мне пора, — грустно повторяю я.
Ромион тоже грустно улыбается и целует мне на прощание руку.
— Моя леди, я увижу тебя снова?
— Ну конечно, — с усмешкой говорю я, глядя, как светлеет небо. Увидишь — лягушкой.
— Приходи, — Ромион тщетно пытается поймать мой взгляд. — Приходи еще, Виола. Я сыграю для тебя.
Я только улыбаюсь в ответ. Вряд ли. Днем он тоже превратится в себя… дневного. И днем мы будем друг друга всего лишь терпеть.
Нет, слишком много лжи. Не смогу. Не приду.
— Я буду ждать, Виола.
Глава 8,в которой я иду смотреть, как цветет папоротник, и танцую на лебедином озере
Забег на дерево не дался мне легко. Заметка на будущее: ничего не есть и не пить на сиернских балах. Точнее, ничего не есть и не пить в непосредственной близости от королевы Изабеллы. Точнее…
Я с сомнением изучаю бокал с водой на столике у кровати. В воде плавают веточки мяты и колотый лед. Чистая вода, обычная чистая вода с мятой и льдом… Да?
— Пейте спокойно, ваше высочество, там нет яда.
Я приподнимаюсь на локтях и, щурясь от солнца, нахожу взглядом Габриэля.
— Правда? А вчера в вине, на балу, яда тоже не было?
— Конечно, ваше высочество. Это было просто легкое приворотное зелье, как королева и сказала.
Я снова с сомнением смотрю на бокал с водой.
— Габриэль. Нам нужно поговорить. Срочно. Сейчас.
— Я вас слушаю, ваше высочество.
— Кто ты такой?
— Ваше высочество?
— Нет, Габриэль, «ваше высочество» — это я. Точнее, моя сестра. А ты кто?
Габриэль спокойно смотрит в ответ. Спокойно и с легкой досадой. Дескать, напилась принцесса вчера сиернского вина, теперь несет чепуху. А в вине всего-то и было приворотное зелье. Делов-то!
— Я ваш рыцарь, ваше высочество. Дух, которого отец вашей сестры…
— Не-а, Габриэль, — улыбаюсь я. — Не надо про отца Розалинды. Он, конечно, местами с приветом, но даже он не приставит к дочери духа, не отдав приказ беречь Розалинду от любых посягательств, в том числе и от ненужного мужского внимания. Уж поверь мне, я знаю, что говорю. Мы с Роз раз сто сбегали от ее дуэний, и это было трудно именно потому, что эти сварливые дамы получали от короля приличную пенсию, чтобы следить за поведением юной принцессы. Тем более эта принцесса — наполовину фея. Ты же знаешь, как легко к жизни относятся феи, да?
Габриэль смотрит на меня с прежним спокойствием, но теперь сквозь него просвечивает уже не досада, а удивление.
— При мне сейчас нет старой дамы-компаньонки, — продолжаю я, — значит, роль дуэньи исполняешь ты. И действительно, ты ходишь за мной по пятам — прямо как эти самые дамы. Только почему-то, не моргнув глазом, дал мне вчера выпить приворотное зелье. И если бы на балу тогда находился Ромион, мой жених, я бы поняла: ты получил указания отца Розалинды подтолкнуть принцессу к свадьбе (что было бы, конечно, странно, потому что король обычно не пользуется такими грязными приемами). Но Ромион вчера кормил лебедей на озере и невестой не занимался. Зато ее, бесхозную, атаковала толпа озабоченных… кавалеров. Где ты был в это время?
— Ваше высочество, почему вы думаете, что я знал про сюрприз королевы? — выдержав паузу, невозмутимо спрашивает Габриэль, чем вызывает у меня нервный смешок.
— Габриэль, ты дух или нет? Как же ты узнаешь, что у меня в еде нет яда?
— Приворотное зелье не яд, ваше высочество.
— Габриэль… — Он смотрит на меня совершенно невозмутимо, но теперь от его взгляда я должна бы превратиться в ледышку… Не превращаюсь. — Мы оба знаем, что тебе было известно про приворотное зелье. Так кто ты?