Ромион слушает. Долго — и я долго рассказываю ему о себе, о папе (чуть-чуть), о том, что мне нравится и что не нравится… А когда замечаю, что говорю только я, Ромион улыбается в ответ и заявляет, что ему интересно. А потом удивляется, почему я смущаюсь.
— Я видел много красивых девушек, Виола. Принцесс и простолюдинок, фей тоже, — говорит он потом, когда мы гуляем по тропинке, а вокруг танцуют светлячки. — Красота сама по себе не значит ничего.
— Да? — улыбаюсь я. — И ты, принц, со мной сейчас не из-за того, что я ослепительно красива?
Ромион тихо смеется.
— Ты особенная. Не красота заставляет твои глаза сиять. И не красота красит твои щеки таким милым румянцем, когда ты почему-то смущаешься, рассказывая о себе. И даже не красота заставляет тебя по-особенному улыбаться сейчас.
— Я особенная? — тихо повторяю я.
— Конечно, — Ромион тоже улыбается. — Я еще плохо знаю тебя, Виола. И, быть может, никогда не узнаю. Но мне хочется, очень хочется проводить с тобой все время, которое у меня осталось. В тебе есть загадка — я хочу ее разгадать. Почему твоя улыбка сейчас такая грустная?
— Потому что ты снова говоришь о своем проклятье. Ромион, неужели в вашем сказочном мире нет ничего, чтобы его сняло? Кроме поцелуя настоящей любви?
— В нашем мире много чего нет. — Ромион походя срывает сверкающий колокольчик и вставляет его мне в волосы. — Настоящей любви, как мне кажется, нет тоже. Но давай не будем об этом, моя принцесса.
— Я не…
— Принцесса. Не титул делает принца принцем, не так ли?
— Твой брат, как я слышала, так не считает, — усмехаюсь я.
— Дамиан, — вздыхает Ромион. — Виола, я хотел тебя спросить… Ты не знаешь, что у него произошло с Розалиндой?
— Ничего особенного, — небрежно отвечаю я. — Дамиан поцеловал ее, вот и все.
Ромион кивает.
— И проклятье не было снято. Жаль.
— Конечно, жаль, — усмехаюсь я. — Тебе же на лягушке жениться.
— Я не успею, — качает головой Ромион. — Дамиана жаль. Он верил, что влюбился. У меня очень романтичный брат, Виола.
— А Розалинду тебе не жаль? — восклицаю я. — Она тоже верила!
— Розалинда? — пожимает плечами Ромион. — Она не пропадет. К тому же мне кажется, ее нынешняя внешность не так уж сильно ее тяготит. Я думаю, Виола, твоя сестра тоже понимает, что не красота важнее всего…
— Моей сестре хочется любви и счастья. А лягушки не получают любовь и счастье. Ты же, например, в нее бы не влюбился?
Ромион внимательно смотрит на меня.
— Уж точно не с первого взгляда. И не с того момента, когда она спросила, тоже ли я проклят.
Я усмехаюсь.
— Роз думала, что ты, как и все принцы, — напыщенный индюк.
— То-то она тогда так поспешила к Дамиану. Он же выглядит, как все принцы.
— Лучше, чем все принцы, — перебиваю я. — Что? Роз так сказала. Лично я его даже не знаю. Но мне жаль сестру. Она надеялась, а ей разбили сердце.
— То-то Дамиан закрылся в своей комнате, и оттуда теперь валит дым, — усмехается Ромион. — С ним так не было даже после смерти отца. Тогда Дами, кажется, просто закрылся в комнате. Правда, на неделю. И распустил по дворцу низших духов… Малышу Томми нравилось с ними играть… Виола, я серьезно: поговори с сестрой. Дамиан такого обращения не заслуживает — пусть хотя бы объяснятся.
— Ты говоришь так, будто он твой любимый брат, — удивленно замечаю я. — Разве вы не мечтаете подраться при первом же удобном случае? Роз рассказывала, что вы в ее доме устроили после поездки к королеве на семейный обед.
— Где твоя сестра наелась отравленных яблок? — усмехается Ромион. — Да, было весело… Дамиан мой брат. Он, конечно, избалованный, а уж что у него в голове творится, лучше вообще никому не знать. Но он мой брат. И я на самом деле не хочу, чтобы он в какой-нибудь прекрасный момент начертил магическую схему, призвал Хранительницу Астрала и отправился на тот свет к отцу. Не смотри на меня так, Виола, Дами может. У него как-то был неудачный роман с дочерью маркизы де Креси. Хорошо, что наши комнаты уже тогда располагались рядом, и я играл, а Хранительница заслушалась. Иначе забрала бы Дамиана, как он и просил.
— Ты хочешь сказать… он пытался умереть? — ошеломленно выдыхаю я.
— Дамиан — демонолог. Демоны приходят из потустороннего мира, куда отправляются души умерших. Так что у Дами… своеобразное отношение к смерти. Он ее не боится — это точно. Иногда я ему завидую, — Ромион снова улыбается. — Так ты поговоришь с сестрой, Виола? Пожалуйста.
— Да… — задумчиво обещаю я. — Поговорю… Послушай, Ромион… насчет смерти… Роз рассказывала, что ты вызывал для Дамиана демона и чуть его не убил. Так и было? Зачем ты это сделал? Если ты не желал ему смерти.
Ромион мгновение удивленно смотрит на меня, потом смеется.
— Я? Виола, что ты! Я очень, очень плохо разбираюсь в демонологии. Анималия призвать мне не по силам. Все, что я смогу, — это с грехом пополам его изгнать. И то потому, что Дамиан с завидным постоянством натравливает их на меня. Нет, я тогда просто проходил мимо.
— Ты в замочную скважину подсматривал. И у тебя был ключ, — вспоминаю я. — И руки в чернилах!
— А как я, по-твоему, должен был изгонять анималия? — усмехается принц. — Без чернил? А ключ, который пришлось из фонтана доставать, куда его наша любимая мачеха выкинула? — добавляет Ромион. — Да, Виола, она тоже демонолог. Послабее Дамиана, конечно, — это он у нас восходящая звезда демонологии. И некромантии, если так же пойдет и они с твоей сестрой не помирятся. Но анималия тогда призвала королева. Я не знаю зачем: может, встретились они накануне в Астрале и что-то не поделили. Но до убийства там точно бы не дошло. Не знаю, почему Розалинда так испугалась. Наверное, она понимает в демонологии еще меньше меня. Но, Виола, поверь, я тут точно ни при чем. Да и зачем? Драться с Дамианом на плацу — одно, и совсем другое — биться с ним на магической дуэли. Мы слишком для этого разные. Да и к тому же… Отец уже мертв. А Дамиан просто слишком нерешителен, чтобы с пользой распорядиться своим даром. Жаль, но завидовать ему теперь я бы точно не стал.
— С пользой? — вздыхаю я. — Тебе хорошо рассуждать: ты принц.
Ромион весело смотрит на меня.
— Какая разница! К тому же от этого титула больше проблем, чем пользы. Мы с мачехой могли бы понять друг друга, не будь я наследником. Малыша Томми, нашего брата, я мог бы продолжать учить музыкальной магии — у него нет таланта, зато ему нравится флейта. И музыка. Я мог бы жить долго и счастливо, не будь я принцем. И, быть может, найти свою настоящую любовь… А не уколоться веретеном в семнадцать и заснуть мертвым сном, потому что у мачехи паранойя. Как она может думать, что я взойду на престол и убью ее с братом?.. Не понимаю, когда я настроил ее против себя? Я бы с удовольствием вернул этот момент и проиграл его по-другому, — Ромион ловит мой изумленный взгляд и улыбается. — А что, Дамиан по-прежнему завидует? Что я принц, а он бастард?
— Учитывая, что все вокруг ему об этом напоминают…
— Потому что он им позволяет, — отмахивается Ромион. — Иногда я удивляюсь, в кого мой брат такой дурачок? В мать, наверное. Она, кстати, тоже верила в большую и светлую любовь… Теперь Дамиан уверен, что эта любовь найдет его сама. Или сорвется на него с ветки, как переспевшее яблоко. Любовь нужно строить, как строишь дом, как отношения строишь. А он, я уверен, только смотрел влюбленно на твою сестру, рассказывал ей, какая она необыкновенная, как им вместе хорошо. И еще о демонологии. Да?
— Не знаю, — я отворачиваюсь. — Роз со мной такими подробностями не делилась.
— Твоя сестра, очевидно, думает про любовь так же, — усмехается Ромион. — Бедняга. Если бы ее заколдовали с детства, она бы тоже знала, что любовь на дороге не валяется. А так ей, похоже, кажется, что в нее должны влюбиться с первого взгляда. Наверное, раньше так и случалось, но сейчас… — он усмехается. — Зато, может, поумнеет… Виола? Тебе неприятно?
Я смотрю в сумрак между деревьями. На светлячков. Куда угодно, только не на принца. А в голове бьется: он ведь прав. Черт возьми, он же прав. Я же действительно ждала любви с первого взгляда. Ну, или со второго. А если нет… Какая еще любовь бывает?
— Извини, мне не стоило так говорить: ты же любишь свою сестру.
— Люблю, — тихо отзываюсь я.
— Улыбнись, моя принцесса, — просит Ромион, и музыка кружит меня. — Какая красивая у тебя улыбка…
Под утро, провожая меня домой, он неожиданно просит:
— Виола, я понимаю, что у тебя своя жизнь, но скажи… У нас скоро будет турнир, каждый должен выбрать даму сердца. Я бы хотел сражаться за тебя.
— За меня? — ошеломленно выдыхаю я. — Ромион, у вас турнир ночью? Потому что если не ночью, то я не смогу прийти…
— И отлично, — улыбается принц. — Мне бы только достать твою ленту. Скажу, что от прекрасной незнакомки. Какая разница? Зато хотя бы раз у меня на руке будет лента девушки, в которую я влюблен.
— Влю… Влюблен? Но, постой, ты же сказал, что не знаешь меня! И… А как же Розалинда?
— Розалинда мне свою ленту точно не даст. К тому же… попроси ее подарить ленту Дамиану. Когда они помирятся. — И невинно смотрит на меня. — Они же помирятся, да, Виола? И да, ты мне очень нравишься. Для влюбленности этого вполне достаточно. — И, бросив на меня долгий, чарующий взгляд, целует мою руку. — Пожалуйста, Виола. Не откажи мне.
— Но… Но… я плести не умею! Тебе за меня стыдно будет!
— Не будет, — улыбается Ромион.
«Зато мне будет», — думаю я, когда он уезжает. И что, что теперь делать? Где я ленту достану?
Две ленты?!
Но я достану. Даже не потому, что Ромион меня попросил, и даже не потому, что робкому Дамиану это нужно (после свидания с Ромионом я на его несчастного брата больше не злюсь). Просто… Дело в том… Я сама не до конца это пока понимаю, но эти несчастные ленты могут что-то изменить, в лучшую сторону. И… И я хочу видеть, как недоверчиво улыбнется мне Дамиан. И благодарно — Ромион.