— Леди, — лишь по паузе, повисшей после обращения, я поняла, что от меня ждут реакции, и кивнула, — если вы не возражаете, Труденс проведет вас через ход для прислуги.
— Не возражаю, — легко согласилась я, прекрасно понимая, что, если оступлюсь на лестнице, вероятность попрощаться с отбором пусть и небольшая, но есть. Хотя с моей удачливостью…
Чем же они его натерли? Или зелье разлили?
Существовало несколько составов для ленивых. Обычно ими пользовались маги-бытовики, поскольку даже с зельем нужно было хоть раз, но провести смоченной тряпочкой по поверхности, чтобы она очистилась, приобрела зеркальный блеск и, увы, повышенную скользкость, поэтому для паркета зелье не рекомендовалось, как и для других видов гладких покрытий. Но у слуг этого зелья, или аналогов, не могло не быть: стены протирать, мрамору или доспехам былой лоск возвращать, и очень аккуратно натирать паркет.
— Тогда нам пора, — прервала мои размышления Труденс. Она хотела было тронуть меня за локоть, но отдернула пальцы, боясь помять рукав.
— Конечно, — я согласно кивнула, и мы втроем покинули комнату.
Деби, как я догадалась, осталась позаботиться о моем утреннем платье. Его как раз вернули после очистки: все же я, как ни старалась, успела его испортить, добывая алориус.
Мэри отстала от нас на выходе из восточного крыла. Мы же с Труденс свернули к неприметной двери, за которой царил сущий хаос. Царил. Всего секунду после моего появления. Увидев, кого привела их коллега, остальные горничные замерли, с удивлением и недоверием глядя на меня.
— Возвращайтесь к работе, — шикнула на девушек Труденс, и те, моргнув, в последний раз бросили удивленный взгляд на меня и вновь взялись за свои поручения. Кто-то расчесывал парик толстым деревянным гребнем, кто-то подшивал подол (кажется, это платье было на Одри утром), кто-то собирал баночки с тенями, пытаясь не упустить ни одного розового оттенка, а кто-то и вовсе ходил туда-сюда с лицом полным мученического смирения. Последней я сочувственно кивнула, оглядев бедняжку с головы до ног и увидев новенькие туфли, которые требовалось разносить. И это не считая служанки, пересчитывавшей длинные павлиньи перья, девушки, что глотала успокоительные капли, ее соседки, державшей завернутый в тряпицу лед у лодыжки, и еще одной с репейником в волосах.
— Идемте, — позвала Труденс, придерживавшая для меня дверь. Я юркнула следом, мысленно сочувствуя пострадавшим и желая виновникам их страданий ответить за свои выходки.
Из широкой, но полной людей комнаты, мы попали в узкий коридор, где с трудом можно было идти вдвоем.
— Вот причина, по которой мы хотим, чтобы вы оставались здесь подольше, — неожиданно проговорила Труденс, не оборачиваясь. Голос дрогнул всего один раз, но этого хватило, чтобы я, сцепив зубы, кивнула. Пусть она и не видела, но дала мне еще одну причину цепляться за свое место здесь. А еще мне стало понятно, почему сейчас мы шли узкими коридорами и лестницами, минуя опасные для меня и образа места. Хотя, я была уверена, моим горничным не могли ничего не посулить за мой провал.
— Спасибо, — так же тихо проговорила я. И увидела, как мотнулась голова служанки в знаке согласия.
Неожиданно Труденс остановилась. Повернулась ко мне и, осенив благословением, выдохнула:
— За этой дверью начинается приемная его величества, — пояснила она, кивая на дверь. Оглядела меня с ног до головы, потянулась, чтобы поправить локон и, убедившись, что нигде не упало ни одной пылинки, пожелала:
— Удачи вам, леди. Я останусь ждать вас в приемной, но вы не думайте обо мне. Пусть лучше король забудет о времени.
Я слабо улыбнулась. Упоминание короля нехорошей дрожью отозвалось во мне. Я нервничала. И как ни пыталась взять себя в руки, здесь, в нескольких шагах от цели, я отчаянно боялась сделать что-то не так.
— Все будет хорошо, — уверенно заявила Труденс, хотя в ее глазах мне тоже чудилась тревога. Она хотела верить, но червь сомнения точил и ее веру в лучшее.
Поняв, что еще чуть-чуть — и я не решусь выйти, глубоко вдохнула, выдохнула и толкнула дверь.
Яркий свет ударил в глаза.
Да уж, в королевской приемной накопители магии не экономили. Да и вообще — не экономили. Я, прищурившись, осматривала комнату, в которой оказалась. Широкая, здесь нашлось место и для стола секретаря, и для четырех стеллажей с книгами и папками. Напротив дивана для ожидающих аудиенции придворных почти всю стену занимала карта королевства. И такая искусная, что за ее изучением можно было провести не один день. По крайней мере, если бы мне довелось здесь сидеть, именно у карты я бы расположилась.
Но ждать не пришлось. Едва я успела оценить примерную стоимость защитных артефактов, выставленных по всему периметру комнаты и способных выполнять не только защитные функции, дверь за спиной секретаря распахнулась и миру предстала уставшая, но определенно довольная собой ведьма.
Заметив меня, переминавшуюся с ноги на ногу в приемной, леди Элизабет цепко оглядела мое платье, волосы, остановилась на лице и одобрительно кивнула.
— Проводишь леди через четверть часа в столовую его величества, — распорядилась тетушка короля и, не теряя достоинства, покинула приемную через парадный вход.
Мне удалось заметить, что по ту сторону ее терпеливо ждала Мэри и, стоило ведьме переступить порог, служанка быстро начала ей о чем-то говорить. Увы, подслушать не удалось. Даже видя, как шевелятся губы, я не разобрала ни звука, а уж когда дверь тихо закрылась… Мое любопытство так и осталось не удовлетворенным.
— Хотите чаю? — вмешался в мое напряженное ожидание секретарь и я слабо ему улыбнулась, отказывая.
— Поверьте, я не желаю вам зла, — миролюбиво заметил он. А я всмотрелась в черты лица собеседника и отметила странную схожесть между ним и покинувшей комнату леди Элизабет. — Моя тетушка, — с улыбкой пояснил юноша. — Увы, но с его величеством мы очень дальние родственники.
— Что не мешает тебе выполнять в первую очередь указания этой ведьмы, а не мои, — посетовал недовольно уже знакомый мне голос, от которого внутри все замерло. — Входите, Оливия. Нам ни к чему ждать четверть часа, мое раздражение не исчезнет ни через минуту, ни через час.
Я кивнула и склонила голову еще ниже, не зная, безопасно ли смотреть на сердитого короля. Ведь если он так открыто предупреждал о своем настроении, делать вид, что рад меня видеть, он не станет.
— Идемте, Оливия, — повторил приглашение его величество, и мне пришлось подчиниться.
Не поднимая головы, я так и последовала за ним. Сначала через приемную, после — миновав кабинет, и наконец оказываясь в уютной, рассчитанной не более чем на троих столовой. Приборы уже были расставлены, на столе томились в ожидании баранчики, а его величество лично отодвинул для меня стул.
— Удивительное дело, — заметил вдруг Георг, — я ожидал, что не смогу прервать вашу речь, а вы даже не нашли слов, чтобы поприветствовать своего короля.
Я покраснела и, соскользнув со стула, присела в реверансе. Мне стоило сделать это раньше, но я слишком растерялась, увидев короля тогда, когда ожидала отсрочки. И он был так убедителен, что…
— Прошу прощения, ваше величество. Я… растерялась. — Глаз на собеседника я не рискнула поднимать, даже когда выпрямилась. Впрочем, в следующий момент, иного выхода у меня не осталось.
Его величество одним резким шагом сократил расстояние между нами и аккуратно, не причиняя мне боли, но настойчиво, приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.
— Кто ты, девочка?
— Оливия, ваше величество, — тихо ответила то единственное, что было безопасно. И повторила несколько раз мысленно, чтобы убрать и тень сомнений в собственный словах.
— Допустим. — Он усмехнулся, не зло — как-то снисходительно, будто и не ждал откровенности. Отступил на шаг, освобождая меня из плена своего пронзительного взгляда, и я тут же опустила вниз взгляд, не зная, куда его безопаснее деть. — Присаживайся, я дал слово тетушке накормить бедную девочку и привык выполнять свои обещания.
Облегчения от того, что меня на собираются выгнать мгновенно, я не испытала. Напротив, его величество дал понять, что для удовлетворения его любопытства у нас еще много времени и он может позволить себе не вопросы в лоб, а уточнения исподтишка, когда я не буду готова.
— Чем мне вас угостить? — Мужчина остановился у книжного шкафа, потянул за один из фолиантов и продемонстрировал мне тайник полный небольших подписанных бутылечков. — Предпочитаете с мятой или может с ромашкой? — не без насмешки поинтересовался собеседник.
— Я не понимаю, зачем… — начала было я, но король резко обернулся и заставил меня замолчать на полуслове. И хоть улыбка на его губах была ласковая — в иной ситуации я могла бы даже назвать ее открытой и располагающей — взгляд был пристальным, изучающим.
— Хорошо, я поясню, — устало вздохнул его величество, а мне от смены масок, что он демонстрировал, с трудом удавалось сохранять самообладание. Или не удавалось, потому что взгляд мужчины потеплел, а после Георг отвернулся и занялся наполнением бокалов. — Я вас не виню, Оливия. — Имя он произнес так, что у меня не осталось сомнений: в его истинность собеседник не верит. — И Дамиан, и моя драгоценная родственница — они оба умеют убеждать.
Передо мной поставили бокал, и я непроизвольно принюхалась, пытаясь определить, чем именно меня хотят напоить.
— Обычное белое вино, — хмыкнул его величество и отпил из своего бокала. Но я не обольщалась: собеседник мог заранее принять противоядие, и то, как демонстративно Георг цедил из своего бокала, лишь подтверждало мои опасения.
— Вы слишком напряжены для счастливой обладательницы желанного приза, — заметил его величество, отставляя свой бокал и занимая место напротив. — Поешьте, полагаю, в этом леди Элизабет не стала меня обманывать.
— Премного вам благодарна.
Я слабо улыбнулась, а Георг рассмеялся. Впрочем, в ответ на мой недоумевающий взгляд, он не стал ничего пояснять, только кивнул на томящиеся под баранчиками блюда. Пришлось самой снимать с них крышки и глотать слюнки. Аппетит, который я так упорно игнорировала, терпя пригот