Молча развернулся и вышел, оставляя меня наедине с самой собой. Впрочем, не прошло и четверти часа, как дверь вновь открылась и уже знакомый мне секретарь кивнул на выход.
— Его величество приносит свои извинения, но в ближайшие несколько часов не сможет вернуться к вам, — чопорно заметил секретарь и уже тише добавил: — Таким гостям даже король не всегда может отказать.
Каким таким мне подсмотреть не удалось. В отличие от его величества мне пришлось уходить через тайную дверцу, которую секретарь для меня и придержал, а после проводил, сдав с рук на руки дежурившей у приемной Мэри.
С чувством такта у нее было все хорошо, а потому горничная не стала меня расспрашивать тут же, хотя в первый миг едва удержалась от вопроса. Зато не удержалась от косого взгляда в сторону моего сопровождающего. Тот стоически его выдержал, не проронив ни звука.
А вот где звуков было хоть отбавляй — так это в восточном крыле. Едва мы переступили порог коридора, куда выходили двери покоев всех участниц, я непроизвольно потянулась к ушам, пытаясь защититься от обрушившихся на меня стенаний, криков и отголосков бьющейся посуды.
— Леди Гвендолин и леди Залира покидают дворец, — сообщила мне Мэри, когда мы оказались в моих покоях и хоть немного отгородились от внешней суеты. — Леди Элизабет не простила им испорченной прически и треснувшего каблука, — не без гордости пояснила горничная, и я вспомнила, что именно она ожидала леди у выхода из приемной, а прежде уточняла у Труденс расположение препятствий, предназначавшихся мне. — Теперь вас одиннадцать, — усмехнулась Мэри и все же не выдержала: — Как все прошло? Вы сумели заинтересовать его величество?
Вспомнив задумчивый взгляд короля и его более чем конкретные вопросы, я кивнула.
— И… как все прошло? — Мэри затаила дыхание.
— Неожиданно, — вот все, что я смогла ей сказать. Девушка разочарованно выдохнула:
— Совсем ничего не можете рассказать?
— Не хотелось бы случайно задеть своей откровенностью чувства его величества, — обтекаемо пояснила я, не уточняя, что чувства его величества едва ли имеют много общего с ожидаемой романтикой.
— Жалко, — протянула Мэри. — Но вы, наверное, устали. Давайте помогу вам раздеться и принесу что-нибудь с кухни.
— А разве?.. — Аппетита я не чувствовала, но это не гарантировало, что и позже во мне не проснется ночная жрица и не потребует принести должные жертвы своему божеству.
— А я незаметно, — подмигнула мне горничная.
И слово свое сдержала.
Ариналия и Вивьен, решившие прокрасться ко мне под покровом ночи, едва дождавшись, пока в коридоре стихнут недовольные возгласы покидающих дворец участниц, застали меня в спальне. Здесь, замотавшись в одеяло и не зажигая осветительный шар под потолком, я с наслаждением грызла начавший черстветь хлеб вприкуску с ветчиной и огурцом. И счастья моему не было предела.
Правда, ровно до того момента, пока я не услышала шорохи в гостиной и не поняла, что они направляются в мою сторону. Подхватив тарелку с едой, я сползла с кровати и юркнула за занавеску. Могла, конечно, и под кровать, но там всегда в первую очередь ищут и канделябром махать не удобно. А вот из-за занавески — можно и тарелкой запустить, и по темечку огреть. Главное встать не напротив окна, а у стены, чтобы силуэт не выдал.
Ладошки вспотели, давая понять, что как бы я ни храбрилась, но ночному визиту была не рада и с удовольствием уступила бы честь полуночного посещения кому-нибудь другому. Но незваные визитеры были настроены решительно.
Тихо приоткрылась дверь, а у меня, лишенной возможности видеть, что происходит, сердце забилось так часто и громко, что, казалось, оно вот-вот меня выдаст.
— И где она? — шепот Вивьен заставил меня шумно выдохнуть и чуть не сподвигнул запустить в нее тарелкой.
— Здесь я, — буркнула, показываясь из-за шторы.
— А почему не под кроватью? — уточнила Вивьен и на всякий случай наклонилась и проверила. — Точно нет.
— Умирать тоже нужно красиво, — хмыкнула Ариналия. — А собрав всю подкроватную пыль, о красивом уходе уже никто не заикается.
— Как оптимистично, — иронично заметила я, вытирая вспотевшие ладошки о ночную рубашку. — Хотя еще парочка таких визитов — и я определенно вас порадую своим уходом.
— Из жизни? — уточнила впечатлительная Вивьен.
— С отбора.
Меня передернуло от предположения собеседницы, и на всякий случай я изобразила защитный жест, как в храме учили. Подумать только, ведьма и в богов верит. Но лучше верить во все, чем остаться один на один с неприятностями. А богам вроде как и без разницы, кто им поклоняется, лишь бы верили и в храм исправно подношения носили.
— Обещаем больше так не делать.
Ариналия подняла руку, и с ее пальцев сорвался тусклый светлячок. Ровно такой, чтобы мы могли видеть лица друг друга, но свет от него не выходил за пределы комнаты. Для пущей секретности девушка опустилась и вовсе на пол, что с удовольствием повторила и Вивьен, благо сидеть на пушистом ковре было почти так же удобно, как и в мягкой кресле — главное найти на что опереться спиной.
— Как все прошло? — Вивьен первой не утерпела.
— Странно, — честно ответила я, усаживаясь на ковер и ставя перед собой тарелку с тремя уцелевшими бутербродами. — Его величество теперь знает, что я в нем не слишком заинтересована. Так что, боюсь, мы можем расстаться очень скоро.
— А вот и нет, — погрозила мне пальцем Вивьен, а в следующий миг она уже откусывала от одного из моих бутербродов.
— Первая попытка сварить суп оказалась неудачной, — пояснила Ариналия, сочувственно глядя на подругу.
— Завтра повторю, — упрямо заявила Вивьен.
В ее голосе мне послышали угрожающие нотки. Вот только кому она угрожала — супу, не пожелавшему поддаваться, или нам, благословившим ее на кулинарные подвиги, — оставалось загадкой, ответ на которую я не желала знать.
— Георг теперь тебя восвояси не отправит, — подтвердила слова Вивьен более рассудительная Ариналия. — Иначе не стал бы и нас приглашать. Больше похоже — что он просто уступил совету. Но уступка не значит, что он пойдет у них на поводу.
— Скорее выберет кого-нибудь неподходящего и совет сам будет умолять его отказаться от брака, — рассмеялась Вивьен. — И, если бы он не был так категорично настроен против ведьм, я бы выбирала из них. Только представьте, что бы началось, если бы совет схлестнулся с Гарнгстонами.
Ариналия сдержано улыбнулась. Видимо, она не отдавала предпочтения ни одной из сторон.
— А был бы здесь тогда кто-нибудь из Гарнгстонов, ничего бы не случилось.
— Непоправимого и так не случилось, — напомнила Ариналия и, перехватив мой заинтересованный взгляд, устало пояснила: — Его величество не любит вспоминать об этом, поэтому лучше бы тебе вообще не знать этой истории.
— Но, если я не буду знать, могу случайно сказать что-то не то, — пересохшими от волнения губами сказала я.
— И то верно, — согласилась Ариналия и, чуть приглушив светлячок, начала рассказывать: — Пару лет назад его величество влюбился в Ниэль, дочь барона Эзрона. Их земли граничат с Балиаром, а потому бароны всегда получают приглашения на весенний и осенний балы. И в последний свой визит — более барона не приглашали — на осенний бал он взял с собой дочь. Ходили слухи, что Ниэль незаконнорожденная, и бал сплетни лишь укрепил. Они были непохожи настолько, насколько это возможно среди близких родственников, но с покойной баронессой у девушки и вовсе не было ничего общего. И барон, и покойная баронесса — блондины, как и большинство аристократов. Ниэль же была темноволосой, а разрез глаз выдавал связь матери с Шехаином. И если остальные переселенцы старательно избегали подчеркивать свою связь с родиной, Ниэль напротив — всячески демонстрировала свою инаковость.
— И ее бальная карточка всегда была расписана заранее, — вмешалась Вивьен. В ее голосе проскользнули завистливые нотки.
— Да, она завораживала своей инаковостью и, как после выяснилось, дело было не только во внешности.
— Она заключила сделку с демоном, — поморщилась Вивьен. — Не секрет, что… Ай…
Девушки прикусила язык. И так сильно, что слезы брызнули из глаз мгновенно. — Штранно, — протянула она, когда немного пришла в себя. — Пошему жапрет шработал…
Она посмотрела на меня, и в ее глазах замелькали эмоции: удивление, потрясение, недоверие и… страх.
— Граф Шантре не входит в близкий круг, — вмешалась Ариналия, успокаивающе хлопая подругу по плечу. Вивьен встретилась с ней взглядом, и девушка кивнула, еще раз подтверждая свои слова. Вот только стоило подруге перевести дух и отвернуться от Ариналии, та наградила меня долгим, внимательным взглядом, без слов говорившим, что нам есть что обсудить.
— Ох, а я уже ишпугалашь… Прашти. — Вивьен виновато взглянула на меня.
— Все в порядке.
Я протянула руку и сжала кончики пальцев девушки, ободряя. Вивьен слабо улыбнулась.
— Ниэль пошла на сделку, — перехватила инициативу Ариналия. — Любой, кто взглянул в ее сторону однажды, более не мог ее забыть. Кто заговорил — искал новой встречи. А кто удостоился права запечатлеть поцелуй на ее руке — себе больше не принадлежал. Как она собиралась справляться со своим «даром» после восхождения на престол — даже не представляю. Но, — Ариналия хмыкнула, — своего она добилась. Выкинуть ее из головы не мог никто. В том числе и его величество, хоть у него было больше способов не поддаться чарам ведьмы-природницы. А они ведь самые коварные. Мир не считает эту силу чуждой, позволяет ей влиять на своих обитателей. И если кто-то тратит свои силы на травки и разговоры с птичками, иные учатся изменять сущность живых существ, подчинять их волю, день за днем ослабляя природную защиту. Ниэль была из последних. Но человек — слишком сложное создание для природницы, чья сила действует исподтишка. И Ниэль пошла на сделку, желая усилить свое притяжение. Вот только… — Ариналия коснулась своих губ и сделала вид, что закрывает их на замок. — Династию хранят силы не меньшие.