Приходя в себя, на ковре завозилась горничная, и мне пришлось оставить Вив. Правда, я все равно, прежде чем уйти, влила ей в рот один глоток зелья. Больше побоялась — мало ли захлебнется, да и господин Виктор убеждал, что должно хватить…
— Следи за ней, — наказала Жану-Батисту, кивнув на бывшую — едва ли она простит мне удар вазой по темечку — подружку.
Пришедшая в себя ведьма дернулась, но, поняв, что руки ее связаны, притихла. А я… я не собиралась обходить ее, чтобы та могла видеть меня, а я ее руки — нет. Потому осталась у нее за спиной. Правда, прежде пришлось избавить поверженную соперницу от кляпа. С ним она не смогла бы отвечать на мои вопросы.
— Что ты должна была найти? — хриплым от волнения голосом спросила я. Девушка дернулась, но промолчала. Видимо, она не хуже меня знала, что любое слово можно использовать против его хозяина, а вот тишина шла обычно лишь на пользу.
— Ладно, расскажешь менталисту. Хотя я бы предпочла разговаривать с королевским дознавателем, а не с графом Анделом, — разоткровенничалась я. И кажется — зря. Собственным советам про тишину нужно следовать, а не только декларировать, потому что шум голоса может заглушить не только здравые мысли в голове, но и чужие шаги.
— И чем же вам так не симпатичен мой коллега, Эвильен? — осведомился новый гость. Покои королевской тетушки определенно в этот день стали самым популярным местом встреч. Знать бы еще: с чего им выпала подобная честь?
— Он не вы, — пожала я плечами, понимая, кто стоит за спиной, и почувствовала, как начинает жечь кожу. Мне даже не надо было смотреть, чтобы абсолютно точно сказать, кинжал из какого металла замер у моего горла. Индариум. Тот, что так тяжело достать простому смертному, и чего вдоволь в закромах инквизиции.
— Счел бы это комплиментом, если бы вы хоть раз зашли ко мне пообщаться. — Я слышала насмешку в его голосе, но от того, чтобы обернуться, меня надежно удерживал острый аргумент в руках… демона? Ведь если прав господин Виктор и его величество, то выходило, что граф Лакрей имеет мало общего с людьми.
— Если бы я знала, что глава инквизиции не принадлежит к одной, кхм, расе со своими предшественниками… — продолжить я не успела. Доминик рассмеялся, будто мои слова были хорошей шуткой, а после заметил:
— С чего вы взяли, Эвильен, что мои предшественники отличались в чем-то от меня? — вкрадчивым шепотом уточнил инквизитор и заметил: — Если хочешь спрятать что-то — лучший способ положить это на самое видное место, и люди сами придумают, почему это невозможно. Главное им не мешать.
— И вы не мешали, — проговорила я. Краем глаза увидела кожаную перчатку на руке, что сжимала кинжал. Хотя… влияет ли индариум на силу демона, лично я не знала.
— Арли, довольно валяться, — не удостоив меня ответом, окликнул инквизитор горничную. Девушка вздрогнула, рванулась, но узлы мне определенно удались. Впрочем, глядя на то, как осыпаются прахом и мои усилия, и шнурок, я поняла, что едва ли покину комнату в здравом уме или… вовсе ее покину.
— Зачем же так пессимистично? — усмехнулся любитель чужих мыслей. — Вы еще можете мне пригодиться. А отличие от нее.
Я не видела, на кого он смотрит, но даже это не помешало мне понять. Вивьен. Случайная жертва, которой не повезло оказаться не в том месте не в то время. Вот только…
— Кому пришлось умереть, чтобы ваши тва… крииды вырвались?
— Кому же, а, Арли? — переадресовал демон вопрос. Голос его был столь холодным, что я бы на месте горничной бежала без оглядки, едва он отвернется. — Увы, она более не может покинуть этот город. А спрятаться от инквизиции ни одной ведьме не под силу. Даже странно, что о вас мне не доложили. Впрочем, рано или поздно каждая из вас оказывается в стенах ведомства и готова на все лишь бы их покинуть. Или — никогда в них не оказываться.
Я буквально чувствовала его снисходительный взгляд. И, вкупе с тем, что успела услышать раньше…
— Поэтому ведьмы в Билене пропадали? Из-за вас?
— Расходный материал. Природниц способных на большее, чем вырастить цветок не так много, а уж на изменение живых…
— Но это запрещено! Вмешиваться в природу разумных существ нельзя! — выпалила и поняла, кому и что сказала. Запрещено. Для демона, пошедшего, похоже, против своих же. Иначе как объяснить, почему господин Виктор его так не любит?
— Кем? — весомо уточнил демон, а я… промолчала.
Что я могла ему ответить? Что пересказываю слова своей наставницы, свой болезненный опыт? Едва ли мнение природной ведьмы для него значило хоть сколько-нибудь много. Что подобное вмешательство противоестественно? Демон определенно знал об этом лучше меня: криид и вовсе не должно было существовать в природе, а они плоть от крови его. И я могла сотню раз повторять ему, что одно дело — помочь растению прорасти или быть крепче своих собратьев, и совсем другое — изменять разумных. Хотя именно нашему воздействию живое подчинялось охотнее, словно не ожидало предательства.
И я вспомнила бабочку, вылупившуюся до срока и не способную от рождения поглощать пищу. Я нашла ее утром. Погода внезапно переменилась, и вместо теплой весны на нас обрушилась зима. Снег укрыл набухшие почки, мороз выстудил сарай, а я чуть не наступила на торопыгу, решившую опередить своих братьев и вылупиться, едва миновало десяток теплых солнечных дней.
Она должна была погибнуть. От холода, от неспособности пить нектар первых цветов, от того, что так было предрешено. Но… я была глупа и решительна, верила в свою силу и рискнула вмешаться в ее природу. Дать шанс бабочке прожить больше трех отведенных ей дней, оставить потомство, обмануть жестокую судьбу.
Мой дар был силен, наставница не забывала меня хвалить, и… у меня получилось. Нектара в доме не было, и я изменила ее так, чтобы та могла пить молоко. Бабочка. Молоко. Проявление чужой готовности вскормить свое потомство.
Бабочки живут недолго. Моя прожила всю весну и лето, порхая под потолком комнаты и исправно отпивая из моего стакана с молоком. Осенью же, ближе к зиме… мне повезло, что наставница была дома, когда вылупились порожденные моей глупостью твари. Им уже не требовалось молоко. Они хотели другого. И когда я протянула руку, чтобы те сели на нее, как моя первая измененная подруга, они с радостью полетели мне навстречу. Еще бы они отказались, ведь все, что их интересовало, было во мне, текло по моим венам. А их было много, ведомых одним лишь желанием — утолить свой голод.
Меня передернуло от видения. А вот сталь у моего горла не дрогнула, хоть над ухом задумчиво протянули:
— А вы полны сюрпризов, моя дорогая.
Я предпочла не отвечать. Похвала была сомнительна, как и мой успех. Зима в повязках, в мучениях, от не заживающих ран, была моим сомнительным призом. И мне повезло легко отделаться. И повторять подобное… У любого запрета есть своя печальная история. И огромная радость, если его причины ты узнал на чужих ошибках.
— Ошибки неизбежны на пути к цели, — прокомментировал мои невеселые мысли демон и приказал, замершей было в нерешительности Арли: — Свяжи ей руки и выпусти собачек.
И вот уже мне пришлось почувствовать, каково это, быть не в силах за себя постоять. Впрочем, мое положение было лучше, чем у Жана-Батиста. Взглянув один раз на распростершееся у комода бездыханное тело пса, я избегала туда смотреть. Не хотелось верить, что собака леди Элизабет отправилась на радугу. Каким бы вредным пес ни был, он был верным другом и заслуживал долгой жизни.
— Убей старую ведьму, — раздалось у меня за спиной, и Вивьен с совершенно стеклянным взглядом поднялась. А я поняла: одного глотка оказалось мало. Крииды все еще подчиняли сознание девушки. А может и не только его.
— А мы с вами немного прогуляемся, моя дорогая.
Острие кинжала переместилось ниже и теперь упиралось мне в спину, в районе поясницы. И я пожалела, что фартук остался в лаборатории. Драконью кожу в отличие от ткани так просто было не пробить.
Вход в тайных ход, а вероятнее всего совсем не тайный, а просто мало используемый, находился в гардеробной леди Элизабет. Я было дернулась, попытавшись оглянуться, но бывший инквизитор удержал, напомнив:
— Моя дорогая, не нужно торопиться к праотцам. Поверьте, я и сам вас туда отправлю без промедления, — заверил демон.
И я ему поверила. Приняла как неизбежное, смирилась с предстоящим, и крутанулась, встречаясь взглядом с брюнетом. Не знаю, о чем подумал демон, но я была рада, делая шаг вперед, ему навстречу. Рада хоть так, но подать знак магу. Браслет мастера Клерье раскалился, реагируя на угрозу, но справиться с индариумом заложенным чарам было не под силу.
— Я сама решаю…
Договорить я не успела. Острие кинжала мазнуло по платью, окончательно портя некогда достойный наряд. Красивый момент с моей трагической гибелью можно было считать несостоявшимся. Зато я поняла очевидную истину: вазы нужно покупать у королевского поставщика. Они годны для чего угодно: от поддержки цветов до выведения из строя любого объекта, независимо от веса, крепости или расовой принадлежности.
Потирая собственную шишку, на пороге гардеробной стояла Вивьен. Очень злая и очень собранная Вивьен. И я предпочла сделать вид, что не заметила подтеков на ее подбородке, будто девушку тошнило.
— Это кто? — буркнула рыженькая, перехватывая вазу поудобнее и не рискуя пинать поверженного противника.
— Будущий покойник, — без тени насмешки вмешался в наш разговор король. И я, заметив его за спиной Вивьен, разрыдалась от облегчения. Теперь все точно будет хорошо. Иначе просто невозможно себе представить.
Глава 6. Обстоятельства непреодолимой силы
В королевском кабинете нас было трое. Я сидела в королевском кресле, куда меня усадил лично его владелец. Вивьен занимала кресло для гостей. В одной руке она держала мой помандер, который нюхала столь часто, что даже воняй он, как выгребная яма, она должна была привыкнуть, в другой — сжимала давешнюю вазу. Последняя так и не украсилась трещинами, отчего даже леди Элизабет поглядывала на нее с интересом. Собственно, третьей в нашей напряженно ожидавшей развязки компании была именно тетушка короля. Несмотря на разногласия, герцог первым делом привел женщину в чувства, а после… после деятельную и жаждущую отмщения ведьму с трудом вывели из собственных покоев и привели сюда. «Присматривать за пострадавшими». Последними, судя по кивку герцога, были мы с Вивьен. И если с определением относительно Вивьен я была согласна: сейчас, спустя час после того, как вернулась в сознание, выглядела она едва ли не хуже, — то о себе подобного сказать не могла. Царапину, подаренную мне кинжалом демона, успели залечить, и пусть я не чувствовала собственного дара, это была малая плата за возможность выжить. Даже если ведьмой мне больше не быть.