— М-р? — напомнил о себе котяра, вставая на задние лапы и головой бодая колени Эрика.
— Держи уже, проглот, — хмыкнул тот и, подцепив вилкой кусок, положил на краешек лестницы. Кот с готовностью принял подношение.
— Тебя давно не было, — заметил Эрик, отправляя в рот кашу и прикрывая глаза от удовольствия.
— Всего пару дней, — поморщилась я и повторила за собеседником. Разве что подцепила не только кашу, но и мясо, и даже каплю подливки. — Вкусно…
— Даже день без тебя превращается в вечность, — хохотнул Эрик и посерьезнел. — Кто обидел? Я могу чем-то помочь?
— Верни мне конверт — и этого будет достаточно.
— Верну, но хочу знать имя обидчика, — не сдавался Эрик. В его голосе мелькнули незнакомые мне требовательные нотки. Таким мне его еще не доводилось видеть. И эта перемена настораживала.
— Тебе не кажется, что это не твое дело?
— Не кажется, — отрезал мужчина. — Мы знакомы достаточно давно…
— …чтобы я знала, что у тебя и своих проблем хватает, — перевела я разговор в иное русло. — Или тебе наконец-то удалось найти постоянное место работы?
— Эви, — одернул Эрик и отставил миску, чем тут же воспользовался кот, ныряя мордой внутрь и с урчанием приступая к завтраку. — Моя работа сейчас не важна. — Он коснулся моего плеча, провел чуть ниже и… поправил съехавший плед. — Я волновался, — признался он, отстраняясь. Взглянул на полупустую миску, но не стал прогонять кота. — Ешь уже, отбирать не стану.
— Если не станешь — сам без завтрака останешься, — напомнила я, отправляя в рот очередную порцию каши. И поморщилась: вспомнилась овсянка во дворце, битва под столом, леди Элизабет…
— Пусть и без завтрака, — поморщился Эрик и перехватил мою правую руку. Ту, что держала вилку. Видимо, опасался, что, когда мне надоест слушать его вопросы, я попытаюсь с боем добыть свой конверт.
— Без завтрака нельзя начинать свой день, — отворачиваясь, чтобы не видеть глаз собеседника, пробормотала я.
Мне не нравилось его поведение, не нравились намеки, не нравилось, что он предлагает свою помощь… В этом было что-то неправильное, непохожее на прежнего Эрика.
Или это во мне что-то изменилось…
Я качнула головой, отгоняя непрошенные мысли, отставила миску, чтобы освободить левую руку, повернулась к рыжему, намереваясь закончить этот фарс, и оказалась прижата к его груди. Так близко, что даже вновь сползший плед мне не требовался — Эрик был слишком горячим. И его сердце билось громко, часто, так знакомо, будто принадлежало другому человеку. Или у них просто были схожие намерения…
— Пусти. — Я уперлась рукой ему в грудь.
— Прости, — выдохнул он, отстраняясь. Даже руку мою отпустил, но глаз не сводил. И конверт перехватил, зная, что он единственный удерживает меня здесь.
— Не прощаю. — Я поднялась и сбросила плед ему на руки. — Что это вообще было? Я не Лори. Хочешь объятий — сходи к ней.
— Нужна она мне, — поморщился Эрик, поднимаясь следом и сбрасывая плед на ни в чем не повинного кота.
— И я не нужна, — резко сказала и протянула руку. Больше не улыбаясь. — Конверт.
— Если я отдам — ты уедешь.
— Не отдашь — тоже уеду, — бросила я и осознала: действительно уеду. Столица больше не держала меня, не манила. Для меня здесь не было перспектив, не было тех, кого бы я хотела видеть и кто не стал бы отводить взгляд, встретившись со мной на улице.
— Я не буду отводить взгляда, — сказал Эрик, а я поняла, что последнее сказала вслух.
Я покачала головой. Повторять первую причину, я не хотела. Слишком больно говорить человеку в глаза, что не хочешь его видеть, что он — лишь один из многих.
— Дай мне время…
— Рик… Мне жаль. — Я протянула руку, и рыжий вложил в нее конверт. Мы избегали смотреть друг другу в глаза.
— Оставь мне свой адрес.
— Я не знаю, куда поеду, — призналась тихо. — Хочу просто уехать подальше отсюда.
— Я могу убить его. Кто бы это ни был и что бы он ни сделал.
Эрик вперился взглядом в пострадавшее платье. Я вздрогнула и отрицательно покачала головой.
— Не стоит. Я не хочу носить цветы на могилу друга. — Эрик поморщился, но промолчал, давая мне собраться с мыслями. — Да и… пострадала лишь моя гордость, пустые надежды и вера в сказки. И больше ничего. И оно вовсе не стоит твоей жизни.
Я грустно улыбнулась.
Мы молчали. Эрик, недовольно поджавший губы. Я, понимая, что больше не смогу говорить с ним так же легко, как прежде. Кот, закончивший трапезу, и переводивший взгляд с меня на мужчину и обратно.
— Пришли мне вестника, — нарушил молчание Рик. — Когда захочешь поговорить или потребуется помощь. Или вовсе без причины. — Он сунул руку в карман и протянул мне лист черного вестника. — Он найдет меня, где угодно.
Я кивнула, взяла было лист и… пальцы мои разжались. Эрик вручил мне не просто черного вестника, но черного вестника со знаками принадлежности. Особого, элитного, можно было сказать. Того, для которого не было запретов, куда ему лететь: хоть в королевский дворец, хоть академию, хоть к демонам в пасть.
И я рассмеялась. Громко, заливисто, зло…
— Приятно познакомиться, господин инквизитор. — Эрик поджал губы, но промолчал. А мне… стало понятно, почему так легко жилось в столице. И вовсе не из-за моих способностей, как казалось раньше, и не из-за недоработок Биленского управления, просто… — Ты обо мне не доложил?
— Нет, — тихое признание далось ему тяжело.
— Но присматривал? — Он кивнул. — И коллег своих не подпускал?
— Когда мог…
Я закрыла глаза, принимая новую истину, по-другому глядя на свою столичную жизнь, в которой у меня, как оказалось, был собственный инквизитор-хранитель, защитник глупых ведьм от вышедшего на охоту демона.
— Поэтому ты здесь поселился? Присматривать? Чтобы никто другой… не нашел?
Он вновь кивнул.
— Почему?
Он сунул руку в другой карман и показал мне тонкое колечко, какие продавали на ярмарках и дарили деревенским девушкам их ухажеры на помолвку. И я готова была отдать всю свою силу демонам, если бы оказалось, что кольцо не моего размера.
— Прости… — Я сглотнула, прижимая конверт к груди, будто боялась его потерять. И вестника… вестника тоже боялась уронить.
— Я провожу, если позволишь.
Конечно, я позволила.
И, конечно, сошла на следующей же остановке, едва почтовый дилижанс заехал в первый город по маршруту. «Листар» значилось на вывеске.
Не считая заплечного мешка, другого багажа я не имела. А потому, протерев его краем мокрую от выпавшей росы скамейку, я присела на нее, вдохнула сырой ночной воздух и запрокинула голову, любуясь звездами. Яркими, как драгоценные камни в лавке ювелира, открытыми любому взгляду и такими же недостижимыми.
— Корона, Победитель драконов, Пьяная ведьма, — перечисляла я названия, водя пальцем в воздухе, очерчивая созвездия.
Я могла бы заниматься этим до самого утра, но горло быстро охрипло и пришлось идти на станцию. Комнатушка, где приезжие могли подождать следующую карету или дилижанс, переждать непогоду или просто укрыться от посторонних глаз, была свободна. Кроме меня никто не решил сходить так близко от столицы: дилижанс стоил немало и ради таких коротких путешествий билет на него никто не брал.
Услышав, как хлопнула дверь, из-за стойки, делившей помещение на две неравные части, показался заспанный старичок. Седой, с заплетенной бородой и в колпаке. Он, очевидно, тоже не ждал поздних гостей.
— Что ж вы в ночь одна-одинешенька? — скрипуче осведомился смотритель. На вид ему было не меньше шестидесяти, и я даже побоялась, что ему стало дурно, когда он внезапно схватился за сердце. Но обошлось. Вместо приступа дедушка извлек из кармана окуляры и придирчиво меня оглядел.
— Ведьма, — честно призналась я, и собеседник крякнул от неожиданности. Я улыбнулась: королевской милостью мне более не требовалось скрывать ни наличие дара, ни род своей деятельности.
— В Грастин едешь, — понятливо кивнул старичок.
— Вовсе нет, — покачала головой. — Если все туда едут, то мне точно в другую сторону.
— Так ведьма же, — хмыкнул дед. — Ваших там много. Куда как не туда тебе ехать?
— Куда-нибудь, где нашего брата… сестры и вовсе нет. — Пожала плечами. — Знаете такое место?
Старичок крепко задумался. Или, может, просто заснул: кто его знает.
Но нет, дедок фыркнул и посеменил к старой карте, висевшей по ту сторону стойки. Слеповато прищурился — и это с окулярами — и тыкнул куда-то.
— Каренди, — наконец определился смотритель и с видом победителя вернулся ко мне. — Тридцать пять золотых.
— Сколько?!
— Дорога неблизкая, — пожал плечами старик. — Через всю страну проехать придется. Зато какой вид на Драконий Утес, — смотритель мечтательно прикрыл глаза, будто вспоминая. — И глушь, какую поискать. С утра дилижанс будет ехать, билет брать будете?
— Буду.
В Каренди я прибыла в гордом одиночестве.
Остальные путешественники сошли раньше: кому-то предстояло отправиться из Висталя в Марголин через Шаэльское море, кто-то оставался в Луанье, желая подыскать жилье до начала горячего сезона, последний попутчик сошел в Кьете — небольшом городке, в котором тем не менее что-то активно строили, прокладывая дорогу прямо в лесу.
— Скоро здесь будет не протолкнуться от гостей, — заверил меня на прощание мужчина лет тридцати. Мгновение — и он потерялся в толпе встречающих.
Я пожала плечами, но запомнила: если Каренди оставит меня равнодушной, в Кьете не переезжать.
— Приехали, — постучав по стенке, оповестил меня кучер. Я потянулась, разминая мышцы, и медленно выбралась, прихватив заплечный мешок.
Прикрыла глаза, ожидая яркого света и недоуменно поморщилась, убирая руку от лба. Сквозь густые кроны деревьев света пробивалось самую малость. Ровно столько, чтобы видеть соскользнувшего с козел кучера, решившего размять ноги.
— Дороги дальше нет, — пояснил он. Мы стояли на хорошо утоптанной земле, но уже через несколько шагов дорога переходила в узкую тропу, проехать по которой уже не представлялось возможным. Да и сама тропа уходила куда-то вверх, петляя и скрываясь между густыми деревьями. — Каренди за холмом. — Кучер махнул рукой, указывая направление. — Вы без багажа, так что к обеду дойдете.