Ветер обдаёт меня сладковатым ароматом — не цветов, а скорее нагревшейся на солнце древесины — и открывает слева в «стене» окошко из листвы. Я, осторожно держась за ветви покороче и отмахиваясь от бабочек, подхожу к нему.
Да, не Сиерна. На лес тоже не похоже, скорее на громадное, разросшееся дерево, которое кто-то смекалистый приспособил под жильё. В голову сразу приходят эльфы, но… Я наклоняюсь, крепко хватаюсь за ветки, пытаюсь различить внизу землю и не нахожу её. Только молочная дымка — наверное, облако — из которой торчат ветви в зелёном «оперении» листвы. Даже эльфы в этом мире не селятся так высоко, я помню, я об этом читала: эльфы ведь соседи фей.
Куда это меня занесло?
А потом мой взгляд привлекает золотистые сверкающие… волосы. Справа и ниже метров на сто из похожего «окошка» тянутся волосы. Тянутся и теряются в белой дымке.
Рапунцель.
Я отхожу от окна. Оборачиваюсь, осматриваюсь и только сейчас замечаю на своей шее повязку — крутить головой из-за неё неудобно. А так — мягкая, словно воротник.
И перчатка из крапивы всё ещё на мне.
— Артур? — наугад зову я. И ещё раз, громче: — Артур!
Но только бабочки начинают метаться по комнате — которая, кстати, пуста, если не считать «кровати». На неё я и сажусь, сжимаю руки в кулаки. Если Рапунцель здесь, значит… Но Дамиан говорил, их захватила его армия и везёт в столицу Сиерны…
— Что ты с собой сделала, дочь? — раздаётся тихий мамин голос, и я вздрагиваю от неожиданности, поднимаю голову. — Ты, — она морщится, разглядывая меня, — уродлива.
— Правда? — Я сжимаю кулаки ещё сильнее, так, что на коже остаются следы от ногтей. — Ещё уродливей, чем под проклятьем?
— Конечно, — отвращение на мамином лице смотрится странно. Фее не пристало отвращение, только добрая улыбка. — Тогда ты была собой. А сейчас на тебе следы Тёмного Властелина.
Я вскакиваю.
— Единственные следы, которые на мне есть — это от вашего героя! Кто его опоил? Бабушка?
Мама не отводит взгляд. Она осунулась за этот месяц, похудела и уже не кажется такой блистательной, как раньше. Но всё ещё полна величия. И золотой пыльцы.
— Она мертва, Виола.
Я молчу, и мама продолжает:
— Она умерла, когда Тёмный Властелин вторгся в наш дом. В наши Сады. Она дала нам возможность держать портал достаточно долго, чтобы уйти. Но Сады разорены. Нашего дома больше нет.
Я медленно опускаюсь обратно на кровать.
— Если бы не твоя глупость, Виола, всё было бы иначе, — добавляет мама.
Я изумлённо смотрю на неё.
— Глупость?
— Если бы ты согласилась поддержать героя, он остановил бы Властелина. Тьма не властвовала бы над миром, и это место не было бы единственным нашим убежищем.
— Если бы не я?! Мама! Ты предлагала его убить!
— Герой всё равно победит Тёмного Властелина, так или иначе, — спокойно замечает мама. — И убьёт его. Так будет.
— Так не будет! Где я? Что я здесь делаю? Мама!..
Голос внезапно пропадает. Я остаюсь хватать ртом воздух, а мама оборачивается.
— Мерлин. Это же моя дочь!
— Разговаривать с ней необязательно, — спокойно, даже равнодушно отвечает старик в сером балахоне и остроконечной шляпе. Вылитый Гэндальф. — Её согласие нам не нужно.
— Виола будет помогать герою, — повышает голос мама.
— Ты же знаешь, что не будет, — отзывается Мерлин, а откуда-то из-за его спины доносится голос Артура:
— Мне не нужна её помощь!
Мама морщится, словно Артур нравится ей ещё меньше уродливой дочери.
Старик Мерлин смотрит на меня.
— Послание от Властелина недавно пришло. Он требует переговоров. Хочет увидеть своего любимца. И мы его покажем. Артур!
Мама, всё также морщась, наблюдает, как этот… герой заламывает мне руки и крепко связывает их за спиной. Я молча жалуюсь потолку. С мамой мы только раз встречаемся взглядом. Она отворачивается.
Тогда я и принимаюсь вырываться, но Артур сильнее. Он отвешивает мне хлёсткую пощёчину (гад!), и мама вздрагивает.
— Это уж слишком!
— В самый раз, — возражает Мерлин. — Пусть Властелин видит, что его любимцу здесь приходится несладко.
«Вы добро, чёрт возьми, или кто?» — безголосо кричу я. Жаль, что никто меня не слышит.
Потом меня ведут по ветвям-коридорам и заставляют спускаться по ветвям-лестницам. Со связанными руками это очень неудобно, несколько раз я чуть не падаю. Но это и вполовину не так неприятно, как предстать перед полным «залом» (он тоже в дереве) магов, эльфов и человеческих королей.
О, как они меня ненавидят. Их ненависть окутывает меня, как заклятие Дамиана, и бьёт, как его же плеть.
Я только изумлённо моргаю в ответ. За что? Да, Дамиан стал Властелином, но они знали, что Властелин появится ещё много лет назад. Почему я?..
— Игрушка Властелина, — слышу я шёпот. — Любовник тьмы…
Какие метафоры. Сами мир продули, а я виновата. Нет, я, конечно, виновата — но не настолько же. А что между нами с Дамианом происходит — наше личное дело!
— Ты ещё можешь всё изменить, — тихо говорит мне на ухо мама. — Согласись помочь герою.
Я свирепо смотрю на неё в ответ, и мама вздыхает.
— После поговорим.
Посреди зала висит что-то вроде громадного овального зеркала. Перед ним меня толкают на колени (больно!), а, когда я поднимаю голову, Дамиан сурово смотрит на меня в ответ.
Я глупо улыбаюсь.
Дамиан отворачивается. В чёрном матовом доспехе он смотрится очень внушительно, а эта его серебряная цепь из ухмыляющихся черепов, скрепляющая плащ… Должна признать, очень стильно.
— Если вы, черви, не вернёте то, что мне принадлежит, — торжественно объявляет Властелин, оглядывая собравшихся за моей спиной магов и королей, — я уничтожу вас. И ваша смерть будет мучительна.
О как! Дамиан — мастер дипломатии.
Отвечает ему Артур и… чёрт, его словарный запас изумителен! Столько ругательств разом я ещё ни разу не слышала. Тем более от Артура, не смевшего выразиться перед девушкой — даже передо мной, а меня за девушку в классе никто не считает. Да, сильны в этом мире зелья…
Дамиан в ответ принимается перечислять сто и один способ заставить человека или эльфа, или фею, или ещё кого кричать от боли.
Артур снова ругается и пафосно угрожает Дамиана убить.
Я зеваю.
Потом в дело включается кто-то из магов, кого я вижу впервые в жизни. Он тоже в балахоне, но в более роскошном, чем Мерлин — с золотой вышивкой и перламутровыми вставками на рукавах и вороте. И этот пижон объявляет, что если Дамиан не пересмотрит свою завоевательную политику и не уведёт легионы Тьмы (или как он там их назвал?), меня убьют.
Я оборачиваюсь и вцепляюсь в мага взглядом. Эй, дедуля, серьёзно? Меня-то за что?!
Дамиан принимает эту новость более чем спокойно. Он заявляет в ответ, что когда (когда, а не если!) меня убьют, он всех будет пытать. У-у-ух, как он всех будет пытать! Долго и мучительно.
Я оглядываюсь на маму, та отводит взгляд.
Кто-то шёпотом советует убить меня прямо сейчас. Но маг-переговорщик предлагает компромиссный вариант: если кого и пытать, то фаворита Властелина.
Дамиан не согласен.
Заканчивается этот фарс взаимными оскорблениями и угрозами убить/пытать/уничтожить/стереть в порошок — нужное подчеркнуть.
Меня грубо и под всё те же пылающие ненавистью взгляды уводят обратно в комнату, где я проснулась.
Мда… Добро, чёрт его возьми, такое добро!
Мама появляется почти сразу же, развязывает мне руки.
— Виола, послушай…
«Габриэль! — кричу я про себя. — Габриэль!!»
Никто не отзывается.
— Виола, посмотри на меня. Ты должна нам помочь.
Я ловлю её взгляд.
— Мамочка, есть прекрасный способ меня уговорить. Просто дай мне то чудесное зелье, которым вы напоили Артура. Или то, которым ещё раньше поили меня. Помнишь, мама? Когда я вела себя, как дура…
— Ты была счастлива! Ты была настоящей феей! Так было нужно! — восклицает мама, и я с изумлением замечаю в её глазах слёзы. — Виола, послушай! Я хочу тебе только добра…
— Добра?! Добра, которое убьёт за одно то, что я не с вами?! Которое уничтожит Тёмного Властелина, зная, что это заколдованный парень?! Хороший парень, добрый парень! Если бы вы были добром, вы бы мне помогли. Я пыталась вернуть Дамиану сердце — тогда Властелина бы не стало, а мой… Мой Дамиан бы вернулся! А вы меня сюда забрали и угрожаете ему, злите его! Вам я должна помогать?!
Мама кривится, словно от резкой боли, и пытается взять меня за руки, но я уклоняюсь.
— Виола, фиалочка моя, пойми — это невозможно. Тёмный Властелин никогда не меняется…
— Дайте мне хотя бы попытаться!
— А он пока убьёт всё живое? Виола…
— И чем же я вам лучше помогу?! — вскрикиваю я.
— Виола, ты фея…
— Какая из меня фея, мам?! Я ничего не умею!..
— Ты сможешь всё, у тебя всё получится. Послушай, есть пророчество. — Мама замолкает на мгновение, опускает взгляд. — Или ты умрёшь, или Властелин. Так будет…
— Пророчество про… меня?! — хмыкаю я. — Мам. Это слишком!
— Виола, успокойся. Пророчества в нашем мире — это нормально, и они сбываются всегда. А ты — часть нашего мира. Тебя предсказали ещё пятьсот лет назад…
Ни-че-го себе! Меня предсказали. Пятьсот лет?! Чудно!
— Ты же не хочешь умирать, Виола? Ты должна, пойми меня, пожалуйста, должна помочь герою убить Властелина. Я не хочу тебя терять!
— Или? — тихо уточняю я. — Если я откажусь, вы меня сами убьёте? Дамиану в назидание?
— Виола, конечно, нет!
— Отравите какой-нибудь новой гадостью? Чтобы я сошла с ума, как Артур?
Мама резко выдыхает и встаёт.
— Виола, ты не в себе. Посиди, подумай, я уверена, ты придёшь к верному решению.
— Я уже пришла однажды к верному решению, когда ты оставила меня «подумать», — огрызаюсь я.
Мама грустно улыбается.
— Виллинда больше не сможет выпустить тебя. Ты в сердце мира, Виола, колдовство здесь не действует. Разве что некоторые древние виды магии, — она бросает на меня странный взгляд. — Виола, это правда, что ты связалась с высшим демоном?