Но и в башню сажать я себя не дам.
— Посмотри. — Я протягиваю руку, и на ней появляется снежинка. — Габриэль говорит, это оборотная сторона моей магии. Действие зелья. Я могу делать всё, что угодно, я могу построить дворец и только чуть-чуть запыхаться. Я могу наслать буран, снегопад, я… много что могу. Дамиан, там, внизу сейчас тролли, великаны, колдуны, — все, кого у вас здесь не любят. Если я уйду, их сметут, потому что добро победит, а троллей и великанов оно отчего-то не любит.
— Я останусь и…
Я пальцем касаюсь его губ и заставляю замолчать.
— Если останешься ты, а я буду дома, как ты думаешь, неужели я не буду волноваться? Неужели мне будет всё равно? Я знаю, что добро победит. Но ты-то будешь представлять зло. Ты будешь тут один. Почему, скажи, в башне должна сидеть я, а не ты? Мне ведь тоже ненавистна мысль, что тебя убьют. Я ведь тоже не могу без тебя.
— Потому что я сильнее, — упрямо отвечает Дамиан, глядя на меня сверху вниз. — И опытнее. А ты…
— А я слабая женщина, которая нуждается в защите?
Дамиан молча смотрит, но взгляд у него теперь растерянный.
— Виола…
Я делаю последний разделяющий нас шаг и беру его за руку.
— Дами. Пожалуйста, пойми. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Мы можем быть вместе, жить долго и счастливо — но только вместе! Ни я дома под замком, а ты — сражаясь. И ни наоборот. Вместе. Ты хочешь быть со мной, да? Как там — и в горе, и в радости? Я очень хочу, но мы будем рядом, вот как сейчас. А не я за твоей спиной — мне там не место! Моё место рядом с тобой.
Он долго смотрит на меня — мне в глаза — потом выдыхает:
— Моя мать говорила так же. А потом умерла. Я не смог её защитить.
— Ты убьёшь меня раньше, если запрёшь. Помнишь: птица поёт по-настоящему…
Он сам берёт мою свободную руку — мы сплетаем пальцы и касаемся друг друга лбами.
— Ты веришь мне? — выдыхаю я. — В меня?
— Да, — шепчет он. — Да. — И, помедлив: — Но я всегда буду рядом. Всегда. Даже если ты меня прогонишь…
— Я никогда тебя не прогоню…
До слёз, до боли, так, что трудно дышать — настолько я его люблю. Я не уверена, что мне очень нравится это чувство, ведь я действительно люблю свободу и ненавижу зависимость. Но это выше и сильнее меня, и мне придётся научиться с этим жить. Наверное, это оборотная сторона любви.
…Когда целый ты, только целуя его. Когда сердце бьётся лишь в его объятьях. Когда мы рядом настолько, что мне чудится, будто мы действительно стали одним целым.
— А ты всё-таки отпусти Туана, а то как-то неприлично, — шёпотом говорю я, хотя мне хочется сказать совсем другое: люблю, люблю, люблю…
— Ты ему веришь? — шепчет в ответ Дамиан.
— Нет.
В глазах Дамиана на мгновение появляется лёд. Я встаю на цыпочки, тянусь, чтобы шепнуть на ухо — чтобы было слышно только Дамиану.
— Его все и всегда только шпыняли. Он всех ненавидит, но его ведь жалко. Не делай ему больно, пожалуйста.
Дамиан улыбается и целует меня в щёку.
— Ты больше фея, чем ты думаешь, моя принцесса. Ты жалеешь всех.
Я смеюсь, а Дамиан отворачивается и делает странный жест рукой — Туан тут же выдыхает, кое-как поднимается и пятится к окну.
Потом я смотрю, как он уже в образе дракона тяжело взлетает, и мне его действительно жалко. Очень.
— Ты ещё его сестру заколдовал. Расколдуешь, ладно?
— Ты мне веришь, Виола?
— Да. Конечно…
— Тогда предоставь его мне, — голос Дамиана твёрдый, таким он разговаривал со мной только когда был Властелином. И мне даже тогда это нравилось.
— Хорошо. И Габриэля?
— Да. Я видел в его мыслях — он обращался с тобой так, как ты того не заслуживаешь.
— Дами, я могу сама за себя постоять!..
— Предоставь это мне.
Мы мгновение молча смотрим друг на друга, и потом я говорю лишь:
— Я считаю этого демона другом. Если ты его обидишь… я разозлюсь.
— Я понял, — серьёзно отвечает Дамиан. Потом улыбается и протягивает руки. — Вы с Ромионом правы: всё наконец-то хорошо. Очень хорошо… Иди ко мне?
От кровати остались только доски, да разорванный полог, поэтому мы сидим, обнявшись на пушистом ковре у горящего камина. Я сонно жмурюсь, глядя, как пляшет пламя, и чувствую тепло рук Дамиана. Удивительно — мне же нравилось, когда он меня обнимал, даже Властелином. Но тогда не хватало этого вот тепла и… приятно, так приятно прижаться к его груди и услышать, как стучит его сердце. Такая мелочь, и так от неё хорошо…
Я никогда ещё не была настолько счастлива. Настолько на месте. Даже когда нашла его, даже когда Дамиан поцеловал меня в Астрале, и это тоже было тепло и словно искрилось волшебством, — даже тогда я не чувствовала такого абсолютного, совершенного покоя. Когда мечтаешь, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось. Я уже большая девочка и знаю, что заканчивается всё, но вот это — это должно быть моим всегда. «Ты мой, а я твоя» — как я раньше не понимала значения этих слов? Простая, вульгарная ревность здесь совершенно не при чём — мне было бы больно, жестоко больно, физически больно, если бы я знала, что мне придётся остаться в стороне или делить Дамиана с кем-то другим. Неужели он чувствовал то же самое, когда я ему отказала? Неужели я заставила его настолько страдать?
— Виола? — словно прочитав мои мысли, тихо зовёт Дамиан, и я чувствую, как его руки обнимают меня ещё крепче. — Ты не шутила, когда говорила, что, — он останавливается, словно чтобы справиться с собой, — что мы и дальше… будем вместе?
Я поднимаю голову, поворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Я могла бы смотреть в них вечно — как в огонь или в воду. Ты мой, мой, мой, только мой…
— Ты думаешь, я могу с этим шутить? — мой голос тоже дрожит, только я не делаю пауз, чтобы справиться с ним. Пусть слышит, мне не страшно быть с ним слабой. Наоборот, с ним быть слабой — наслаждение.
Дамиан не отводит взгляда.
— Я пойду с тобой в Сады, но ты должна знать, что твоя мать…
— Я не вернусь в Сады.
Дамиан удивлённо изучает моё лицо.
— Виола, ты принцесса и наследница королевства фей, ты не можешь…
— Могу.
Он качает головой и отстраняется.
— Я не хочу, чтобы ты жертвовала своим положением из-за меня. Я знаю, каково это — быть изгоем, и никогда не позволю тебе…
Пальцем я осторожно касаюсь его губ, заставляю замолчать.
— Я ничем не жертвую. Я не хочу быть принцессой, из меня выйдет ужасная фея, и мама это знает. Я хочу быть с тобой.
Дамиан целует мой палец и аккуратно убирает его от своих губ.
— Виола, ты не знаешь, что делаешь. Ты потеряешь всё: титул, наследство, будущее. О тебе будут шептаться на каждом углу, тебя станут презирать, как меня, — ты правда этого хочешь? Мы что-нибудь придумаем, чтобы остаться вместе и не…
— Хватит, — обрываю я, боюсь, что слишком резко. — Дамиан, хватит. Это не обсуждается, и ты тут совершенно не при чём. Я знаю, чего хочу, и будущее в Садах меня не прельщает. Меньше всего я желаю закончить, как мама — одна среди цветочков и пчёл-переростков, зато с короной на голове. Нет, это не моё будущее. И давай… давай мы больше не будем об этом говорить?
Дамиан вздыхает: он не согласен, но спорить не хочет.
— Ты можешь вернуться в свой мир.
— А ты вернёшься? Со мной?
Дамиан качает головой.
— Моё место здесь.
— А моё — рядом с тобой, — улыбаюсь я.
— Но, Виола, а твой отец?
— Папа и так постоянно в командировках или на работе, к тому же, — я улыбаюсь, — ты же будешь делать для меня порталы, чтобы я могла его навещать?
— Так часто, как ты захочешь.
— Ну вот. Возможно, мне придётся закончить там университет — это папина мечта. Но я всё равно останусь с тобой.
Дамиан снова качает головой.
— Твоя мать будет против. Даже если отец не сможет задержать тебя в его мире — а есть способы — то королева фей точно будет против. Я всё-таки Тёмный Властелин, пусть и бывший…
— И что?
Дамиан улыбается, но как-то невесело.
— Я плохая партия для тебя, Виола. Ты ведь тоже это понимаешь. Ужасная партия, я бы сказал.
— А я бы сказала, что ты ничего не понимаешь. Ну Властелин, ну и что? Я теперь тоже…
— О тебе никто не будет знать. Твоё лицо, твоё поведение… Виола, когда всё закончится, никто не поверит, что ты могла бы… Фея…
— Ты снова меня идеализируешь. Дами, пожалуйста. К чему этот разговор? Я люблю тебя — этого достаточно. Или… — Я приподнимаюсь на локтях, чтобы быть хотя бы немного выше его, — нет? Ты передумал? Тогда скажи прямо!
Дамиан снова улыбается, но на этот раз нежно. И достаёт откуда-то (а может и из воздуха) кольцо. Золотое кольцо с маленьким рубином в виде сердца. В камне, глубоко внутри, бьётся алая искра — в такт дыханию.
— Я должен предложить его тебе при свидетелях, хотя бы одном с твоей и моей стороны, но это ещё и…
Я не дослушиваю и забираю кольцо. Дальше следует заминка: я понимаю, что забыла, на какую руку его полагается надеть.
Дамиан напряжённо наблюдает. Вместо того чтобы подсказать!
— На какую руку? — громким шёпотом интересуюсь я. — Что? Я как-то не присматривалась, а мои родители в разводе, откуда мне знать?
— Виола, ты невозможна, — смеётся Дамиан и надевает мне кольцо на палец правой руки. Смотрит и добавляет — как и должно быть: — Я невозможно тебя люблю.
— Так не бывает, чтобы невозможно, — усмехаюсь я, и меня окутывает золотое сияние. Мгновение — и я снова фея. И всё бы хорошо, но эта пыльца…
Дамиан суетится, даже пытается забрать кольцо («Это же артефакт! Я забыл, что оно может повлиять, отменить действие зелья»), но я сжимаю руку в кулак и красноречиво её показываю.
— Успокойся. Габриэль наварил мне этого зелья — на полгода хватит. К тому же, оно всё равно выдыхается, утром всегда пью новое… Ты мне только кровать почини, кстати, а то спать нам негде.
Но Дамиан сначала зачаровывает дверь, а потом, кажется, и весь замок. И только потом берётся за кровать.
— Ух ты, — выдыхаю я, когда он заканчивает. А что ещё сказать, когда только что лежали доски, и вот уже целая невредимая стоит кровать, даже полог висит… э-э-э… наизнанку, ну да ладно, мне так даже больше нравится.