Ромион поднимает брови, внимательно смотрит на меня, потом склоняет голову набок.
— Или что?
— Я ещё не придумала, но я обязательно придумаю, — обещаю я.
Ромион фыркает, но берётся за перо.
— Богатый и красивый, — за неимением кресла я сажусь прямо на стол, благо там идеальный порядок и свободного места много. Ромион морщится, но продолжает писать. — На окраине столицы, но чтобы не очень далеко от города. В смысле, не в самой глуши. И с экипажем, чтобы в школу ездить. И с садом. Сад — обязательно. Большой, громадный сад. Записал?
Ромион поднимает взгляд на меня.
— Ты закончила?
— Эм… Сад точно записал? Сад — это очень важно.
— Виола, зачем тебе дом? Вы с Дамианом будете жить во дворце…
Очень сомневаюсь, но это сейчас это неважно.
— Ромион. Я хочу дом. С садом. У столицы. И экипаж. Или у тебя будут неприятности.
— А какие именно ты ещё не придумала, но обязательно придумаешь. Держи. — Ромион отдаёт мне исписанный лист и звенит в колокольчик. — Тебя отведут и скажут, что делать. Выберешь себе дом.
Я с улыбкой наклоняюсь и целую его в щёку.
— Спасибо, Роми, ты настоящий друг!
— Ага. И твои «неприятности» последнее время принимают мировой размах. Себе дороже, — ворчит он.
Через два часа мы с Туаном сидим в кабинете директрисы. Точнее, я сижу, директриса покачивается в кресле, её кот лежит на столе и время от времени зевает, а Туан стоит у меня за спиной.
— Что ж, — говорит, наконец, директриса. — Вступительный тест ты сдал блестяще.
Туан пышет жаром — как обычно, когда волнуется.
— Но я совершенно не понимаю, Виола, зачем тебе нужно, чтобы твой спутник учился? Тем более, без тебя.
— Туан больше не мой спутник…
— Тем более. Виола, ты уверена? Чтобы учиться у нас, многие королевские семьи стоят в очереди по десятку лет…
— Феи стоят в очереди? — удивляюсь я.
— Нет, конечно, нет, но…
— Вот и Туан в очереди стоять не будет. — Да, я осознаю, что злостно использую свой титул (от которого, кстати, собираюсь отказаться), но во благо же можно? Туан мечтал здесь учиться, он сам говорил. А мечты надо исполнять по мере сил и возможностей.
Директриса вздыхает.
— Хорошо. Может, так даже удобнее. Лучше он, чем ты.
Ну ещё бы: феям не откажешь, но кому охота, чтобы на по территории школы находилась фея, которая еле-еле умеет сдерживать свой флер. А на Туане не написано, что он дракон, так что всё в порядке.
Ещё спустя час я оставляю в новом доме Туана все документы, глажу Дею напоследок и уже собираюсь уходить, но Туан меня останавливает. Подаёт руку, отводит в сад — действительно огромный, тянется насколько хватает глаз, кажется, до самого горизонта.
— Виола, я должен знать, что ты потребуешь взамен. — И, не успеваю я рта раскрыть, чтобы возразить, он продолжает: — Это слишком щедрый подарок.
— Мне он ничего не стоил, — улыбаюсь я. — А Ромиону надо иногда раскошелиться. А то жадничает — ужас!
Туан отпускает мою руку, ускоряет шаг и становится передо мной. Смотрит в глаза.
— Виола. Это слишком дорого, я никогда не смогу отдать тебе этот долг…
— Тебе нравится дом? — перебиваю я. — Ты хотел учиться в местной школе?
— Да, но…
— Вот и наслаждайся. Ты мне ни-че-го не должен.
— После того, что я тебе сделал…
Я кладу ему руку на плечо, и Туан замирает — как обычно от чужих прикосновений.
— Я тебя простила, помнишь? Всё, Туан, извини, мне пора к Дамиану, мы собирались заглянуть к папе…
Туан провожает меня до кареты, подсаживает — осторожно, так, чтобы мне было удобно, а не как раньше — просто норовя втолкнуть внутрь.
— Прости меня. Ты очень добра, — вырывается у него. — Я не знал, что так бывает. Никого и никогда не волновало, что я хочу.
Я улыбаюсь и снова глажу его плечо, оставляя след от золотой пыльцы.
— Так не должно быть. И знаешь, ты, в общем-то, неплохой дракон.
— А ты, в общем-то, неплохая фея, — криво улыбается Туан.
С тем и расстаёмся.
Дамиан встречает меня у ворот дворца. Подаёт руку, но вместо того, чтобы сразу открыть портал — мы и так опаздываем, скоро закат — отводит меня к воскрешённому дубу посреди двора.
— Ты отдала своё место в школе дракону?
А я ведь слова сказать не успела!
— Да. Ему там, по крайней мере, нравится учиться.
— Виола, ты правда считаешь его другом?
— Да, и мы об этом уже говорили.
Дамиан кивает.
— Хорошо. Да. Я верю тебе и должен… Но, Виола, дракон?!
— Дракон.
Дамиан морщится, но больше ничего не говорит. Через пару минут мы оказываемся у меня дома, в прихожей. Я замечаю папину обувь на коврике — снова забыл убрать — и зову:
— Па-а-ап, я вернулась!
— Жабёнок, зачем ты забрала мою спецовку? — кричит из своей комнаты папа, и я улыбаюсь. — Я тут тебе доспехи принёс от знакомого реконструктора, иди посмотри. Как скажешь, так и разукрасим. А то в спецовке с Тёмным Властелином сражаться несподручно.
Дамиан вздыхает, а я заглядываю к папе в комнату. На обоях снова Мордор.
— Пап, тебя обманули, это не доспехи.
— Это бронелифчик, Жабёнок. Мой друг сам его выковал! Самое оно для Тёмного Властелина, поверь мне! Примерь. — Папа, наконец, выходит в коридор, держа в одной руке этот… бронелифчик. Замечает Дамиана, но, кажется, не узнаёт. — А, у тебя опять гости? А где тот демон, который печёт такие вкусные блинчики?
— Где-то там, — я неопределённо тычу пальцем в потолок. — Пап, знакомься, это Тёмный Властелин и мой будущий муж. Сейчас он будет просить у тебя мою руку.
— Не вопрос, сейчас отрежем, — хохочет папа.
— Пап, это плоско и бородато. Я пока на кухню пойду…
— Иди, Жабёнок, иди. — Папа бросает бронелифчик в комнату. — Что ж, молодой человек. Руку, значит? Сейчас придумаем вам загадки, если отгадаете…
— Папа! Дамиан меня расколдовал! Какие ещё загадки?
— А, так ты тот несчастный? — Папа тут же меняется в лице. — Ну тогда всё понятно! Тогда коньяк. Виола, брысь с кухни.
— Пап!
— Брысь, у нас мужской разговор. А, погоди. Мама знает?
— Да…
— И? Она будет на свадьбе?
Я отвожу взгляд.
— Нет.
— Глория против?
— Да…
— Ну тогда всё ещё лучше! — воодушевляется папа. — Значит, точно хороший человек. Виола, брысь, я сказал!
Мужской разговор заканчивается только под утро, а папа вынужденно берёт себе выходной. Просто, когда он выяснил, что Дамиан при желании может сделать коньяк ещё ядрёней… Папа у меня настоящий гурман что касается конька. В общем, они там все вкусы перепробовали, а утром папа явился объявлять разбуженной мне свою волю: выходи замуж, разрешаю, но в восемнадцать будет ещё одна свадьба. «По-нашему, — говорит папа. — Настоящая свадьба. С вертолётом».
— Зачем с вертолётом? — изумляюсь я.
— Как зачем? — у папы язык заплетается, но я прекрасно знаю, что мыслит он сейчас трезво, а значит вертолёт не шутка. — Чтобы сбросить тебя с парашютом. К жениху. Это называется «русская рулетка». Если невеста не долетит, значит, не судьба.
— Пап!
— Виола, вертолёт символизирует дракона. Должен же я всех друзей собрать и показать им настоящую магию, — смеётся папа. — Они потом, когда протрезвеют, всё равно всё забудут.
— А можно я тогда настоящего дракона позову?
— И такой есть? — удивляется папа. — Конечно. Пусть он тебя украдёт…
Я отворачиваюсь и засыпаю снова. Папу как накроет, он так идеями фонтанировать начинает… Это надолго.
Немного жаль Дамиана, но он сам напросился.
Днём, проснувшись и кое-как приведя себя в порядок, я нахожу идеально чистую кухню и папу, сладко спящего у себя в комнате. А от Дамиана мне записка: «Ушёл к герою».
Через час я наведываюсь на стадион к Артуру. Играют мальчишки. Дамиан бегает по полю в папиной футболке, раскрасневшийся, улыбающийся… Артур хлопает его по спине после очередного гола, тоже улыбается, что-то кричит…
Всё-таки не место Артуру было в нашем с Дамианом мире. Вот здесь ему хорошо. Видно же. Зачем его Мерлин только отсюда выдернул?
Я поудобнее устраиваюсь на трибунах, открываю блокнот и принимаюсь размышлять насчёт подарка Дамиану. Невеста же должна сделать подарок? Правильно?
На следующий день во время завтрака Ромион острожно узнаёт, какую свадьбу мы хотим — потому что гости ещё не все разъехались, и как бы так сделать, чтобы самому на торжество не очень потратиться, а гости, наоборот, подарили молодым много, много золота.
Мы с Дамианом в один голос отвечаем, что хотим тихую, семейную свадьбу. Ромион настаивает: «А на благо страны?» И очень внимательно смотрит на Дамиана. Дамиан отворачивается, вместо него отвечаю я, что благо страны не должно вмешиваться в семью. Меня папа всегда так учил — правда, он говорил про бизнес.
«Твой отец не король», — резонно замечает Ромион, а Дамиан фыркает. Ромион тут же ощетинивается: «Да, братец, в моей семье всё было подчинено благу государства. А не как у тебя, с бесполезной, ничего не дающей любовью». Мы с Дамианом переглядываемся и молчим. Невозможно повернуть воду в ручье вспять, а Ромион с его убеждениями — целая горная река. Бесполезно в квадрате.
— Как думаешь, он когда-нибудь женится? — спрашиваю я, когда нас снова отвозят к портному на последнюю примерку свадебных нарядов.
— Обязательно, — кивает Дамиан. — По расчёту. Она будет страшна, как Тёмный лес, но с приданным побольше всей Сиерны. И он будет её любить, вот увидишь.
— Её или приданное?
— Обоих, — фыркает Дамиан.
Я молчу. Мне не кажется, что он прав: есть в Ромионе что-то… что-то такое, чуткое, чувствительное. Вот только его будущей избраннице, чтобы добиться настоящей любви, придётся снимать с короля Сиерны слой за слоем, как с луковицы. И плакать в процессе так же.
Думая об этом, я прижимаюсь к Дамиану крепче. Всё-таки я верно выбрала. Моё счастье — покой, забота и любовь без расчёта. Ромион не смог бы мне этого дать.
Вообще, он сегодня странный. За обедом спрашивает Дамиана, словно между прочим: