– Вы болван пустоголовый, Никлаф! Полный, законченный пустоголовый болван! О чем вы только думали… если вы вообще умеете думать!
– Я выполнял ваш приказ, сэр! – дрожащим от обиды голосом возразил Никлаф. – Ничего более.
Совсем недавно блестящий во всех смыслах – серебряного шитья на роскошном доломане имелось едва не больше, чем обычных ниток – а сейчас живо напоминавший бродягу из-под Аркского моста, юный корнет чуть не плакал. Даже столь далекому от военного дела существу, как я, было ясно, что бедный Никлаф говорит чистую правду. Но столь же очевидным казался и тот факт, что в нынешнем положении ему стоило бы молча сносить весь поток начальственной брани.
– Мой приказ?! – лорд Стеггинс картинно воздел руки к палаточному куполу. – Святой Тоц, дай мне толику терпения! Мой приказ гласил: «Выдвинуться и рассеять бунтовщиков!» Не «взять неприятельскую батарею» или «разбить пехотное каре», а разогнать горсть мятежников! А что сделали вы, Никлаф?! Я числил вас перспективным, я дал вам задание в надежде, что вы воспользуетесь им, как трамплином, что я получу основание продвинуть вас наверх, заменив некоторых… гхм.
На мой взгляд, сама идея ночной атаки в конном строю на засевших за баррикадами мятежников отчетливо воняла столь почитаемым аранийцами навозом… ой, то есть благородным безумием. «Один идиот отдал приказ, а второй – попытался выполнить», – подумала я и, видимо, довольно громко – слева от меня тихо хмыкнул заводской инженер. До этого я была уверена, что он просто дремлет на раскладном табурете, сдвинув почти на нос мятый и пропыленный котелок. Оказывается, нет…
– Как, скажите мне, – продолжал наседать на корнета Стеггинс, – как вы сумели вырвать поражение из пасти победы? Пятнадцать убитых и пропавших, два десятка раненых… тридцать восемь лошадей! Моих лошадей, моего полка! И эти наглецы еще орали вам вслед: «Захватите побольше конины в следующий раз!» По-вашему, я выкладываю из своего кармана двадцать тысяч броудов каждый год, чтобы разнообразить меню взбунтовавшейся черни?!
– Но сэр, у меня была одна манипула, бунтовщиков же оказалось не меньше тысячи.
– Вздор! – презрительно бросил генерал. – Как вы смогли посчитать их в темноте?! Да и будь там в самом деле тысяча… хоть пять! Врагов не считают, врагов бьют! В Захребетных войнах бывало, что неполный эскадрон обращал в бегство целую орду орков, а эти дикари были прирожденными воинами, не ровня здешнему сброду.
– У них нашлись даже пушки, сэр, клянусь вам! Как только мы прорвались через ворота, как по нам ударили картечью, а потом принялись закидывать ручными бомбами!
– Еще большая чушь!
– Ну почему же, – Кард наконец выбрал момент, чтобы выйти из сумрака в облюбованном нами углу палатки, – ведь завод сэра Уильяма делает как раз пушки, не так ли?
– Корабельные пушки, сэр! – проскрипел заводчик из-под надушенного платка. – Не думаю, что по манипуле корнета стреляла пневматическая 14-дюймовка. В противном случае мы бы вряд ли получили возможность вновь лицезреть его, даже в столь прискорбном виде.
– О, благодарю вас за столь компетентное разъяснение, сэр. – Кард изобразил намек на поклон и развернулся к стоящему рядом с ним офицеру в черно-коричневом мундире. – У меня больше не осталось вопросов… а у вас, майор?
– Парочка найдется, – после короткой паузы отозвался майор. – Мистер Чемачек, а что вы скажете по поводу пушек у бунтовщиков?
– И соблаговолите, наконец, встать! – повысил голос генерал Стеггинс.
Встать Чемачек не соблаговолил. Он лишь сдвинул чуть назад котелок. Забавно… хотя общее строение фигуры у инженера было типично людское, для чистокровного человека цвет радужки слишком уж смещен к изумрудно-зеленому…
– Почему бы и нет? Сделать из обрезков труб что-то похожее на пушку хватило бы и пары часов.
– Что значит: «похожее на пушку»?!
Этой ночью меня отчего-то тянуло на «птичьи» ассоциации. Сухопарый Олдрин в своем жилете из набивного шелка с красной опушкой напоминал мне овражного грифа, высокий моряк, до сих пор так и не нарушивший обет молчания, казался чайкой, вот-вот готовой расправить белоснежные крылья парадного мундира. Стеггинс же однозначно походил на бойцового петуха: шпоры, яркие перья, криклив, напрыгивает на жертву… вот сейчас, прекратив доклевывать жалкую тушку корнета, он буквально вприпрыжку подбежал к инженеру.
– То и значит, – сказал Чемачек. – Мы прокатываем уйму труб. Нормального заряда они, конечно, не выдержат, но пальнуть на сотню ярдов картечью из болтов и гаек вполне сгодятся.
– А порох? Где они могли взять столько пороха?
– В пяти милях к северу, – инженер указал на подсвеченный зеленой луной полог, – находится Пангасский испытательный полигон. В частности, там проводились ресурсные испытания наших орудий. Пороха у них вполне хватит, чтобы разнести десяток таких заводов.
– Но, – генерал с растерянным видом оглянулся на майора и Карда, – нам ничего не известно…
– Лорд Стеггинс, – вкрадчиво произнес майор, – полагаю, вам следует незамедлительно послать на полигон своих людей, числом не меньше эскадрона. Важность этой задачи трудно переоценить…
– Именно так! – Миг слабости миновал, теперь генерал вновь ощущал себя на белом коне, – я тотчас отдам нужные приказы.
Хлопнул брезентовый полог, запах навоза стал ощутимо слабее – настолько, что я даже осмелилась вдохнуть полной грудью. Разумеется, это был просто сквозняк, но почему-то мысль о прямой связи между генералом и навозом казалась на удивление логичной. К тому же теперь, когда его здесь больше нет, кто-то из оставшихся сможет, наконец, приказать…
– А вы, к-корнет, – вот майор не вызывал у меня никаких «птичьих» образов, короткие усики вкупе с манерой улыбаться, скаля передние зубы, заставляли вспоминать исключительно грызунов, – пшел прочь!
Никлаф пошатнулся, словно вслед за хлесткой командой ему досталась вполне реальная пощечина и, взбрыкнув ногами, вывалился из палатки.
– Кавалерия, – презрительно щурясь, процедил вслед ему майор. – Надо же, в эпоху пара и брони находятся реликты, которые верят, что «лошадь еще себя покажет». А они на деле не способны «разогнать горсть мятежников», – передразнил он генерала.
– Скажите, Мэллори, как он здесь вообще очутился? – с любопытством спросил Кард. – Я был почти убежден, – короткую паузу полковника явно следовало заполнить словом «вами», – что наши мальчики в красивых мундирах последнее время надежно заперты в песочнице, причем обе стороны довольны этим status quo.
– Дурацкая ошибка, – раздраженно буркнул майор, – только и всего. В штабе округа ночью оказался дежурный офицер, только недавно переведенный из Пограничного Легиона и еще не успевший полностью изучить специфику службы в метрополии. Он приказал направить к заводу ближайшую часть, а гусарский полк Стеггинса стоял в летнем лагере как раз неподалеку – и наш любитель игр в солдатики проявил неожиданную прыть…
Отчаянный, полный ужаса и боли крик заставил майора оборвать фразу. И еще раз… вопль был непохож на все, что я слышала прежде. Животное? Человек? Крик повторился снова и оборвался сухим треском револьверного выстрела.
– Что это было? – подал голос моряк.
– Раненая лошадь, – нарочито ровным тоном произнес Кард. – Кавалерия себя показала… во всей красе.
– Больше им такой возможности не представится! – твердо заявил Мэллори. – Сюда выдвигаются два номерных драгунских полка, манипула Инженерного Легиона и, самое главное, целых два взвода Легкой Броневой Бригады. Против боевых големов, – торжествующе закончил майор, – картечь из гаек уже не поможет.
– Но позвольте! – сэр Олдрин выпрямился, рука с явственно вздувшимися жилами попыталась уцепиться за галстук, царапнула ногтями по рубиновой броши и бессильно упала. – Если вы пустите в ход артиллерию и големов, это вызовет разрушения… огромный ущерб! И потом, вот, смотрите… – он полез во внутренний карман, бросил на служившую столом бочку какой-то смятый листок и судорожно принялся его разглаживать. – Подметное письмо бунтовщиков, они угрожают взорвать завод в случае штурма! Я не придал значения, но если у них есть порох, это в корне меняет дело!
– А если и нет, – фыркнул Чемачек. – Ломать всегда проще, чем строить, а уж сломать они могут много чего.
– Например? – спросил Кард.
– Да хоть бы и заглушить домну.
– И каковы будут последствия? – продолжал допытываться полковник.
– Последствия?! – Олдрин сорвался на вопль. – Катастрофа! Гибель! Разорение…
– Переводя на обычный язык, – с усмешкой добавил Чемачек, – проще выстроить новую домну, чем вновь запустить неправильно заглушенную.
– Как интересно, – моряк стянул перчатку, осторожно взял за верхний угол послание мятежников и принялся разглядывать «на просвет» от фонаря под куполом. – И в самом деле: «Поскольку терять нам больше нечего, мы готовы взорвать завод вместе с собой».
– Весьма интересно, командор, – согласился Кард. – Обычно людям все-таки есть что терять.
Следующую реплику подавать никто не спешил, пауза затягивалась… а запах навоза, благополучно «переварив» порцию свежего воздуха, вновь подбирался к отметке «невыносимо». Падать в обморок не хотелось, и, вздохнув – слегка и осторожно, – я достала кисет и трубку.
И – свершилось очередное чудо. Когда я закурила и под световой конус из угла выплыло предательское облачко, никто не оглянулся на эльфийку с трубкой. Центром внимания был сэр Уильям Олдрин, который, в свою очередь, изучал заклепку на бочке с дотошностью, сделавшей бы честь гному-ювелиру. И – боялся, с удивлением поняла я, адреналиновая нота пробивалась даже сквозь навоз и табачный дым. Это выглядело странно, ведь среди оставшихся в палатке сэр Уильям выглядел щукой среди карасей, и тем не менее он явно страшился предстоящего разговора.
– Я, кха-кха, не имею представления, что творится в головах этих безумцев, – прокашлял он. – Их наглые и нелепые требования… можете мне не верить, но…