– Еще кофе, мисс? – озабоченно спросил хорунжий. Я слабо кивнула и тут же мне вручили огромную кружку с коричневой жижей. Судя по еще более противному, чем обычно, запаху, кофейные зерна были слишком зеленые и недожаренные. Но сейчас мерзкий вкус любимого человеческого напитка оказался как нельзя кстати – он, словно губка, впитывал внимание, заставляя думать о себе…
…а не о темных «островках» тел, усеявших брусчатку площади Пяти Святых. Едва видимые в багровом отсвете костров мертвецы – застреленные, зарубленные и просто затоптанные толпой в те недолгие мгновения, когда ярость безумного зверя разом обернулась столь же отчаянным ужасом. Даже сам «великий и могучий» столичный туман словно боялся приблизиться к ним, робко выглядывая из-за домов рваными грязно-серыми клочьями.
Умом я понимала, что на самом деле убитых не так уж и много. И уж точно меньше, чем оставила бы за собой толпа, если бы ей позволили захлестнуть площадь и растечься дальше, по сходящимся к собору проспектам. Но чувства не желали слушать голос разума, сквозь милосердный полог ночи они «видели» картину с пожелтевших книжных страниц: бескрайнее смертное поле, где мертвые тела навалены в несколько слоев, а кровавые ручьи сливаются в широкую реку.
– …что командир наш, долгих ему лет, не растерялся, – продолжал тем временем седоусый унтер, обращаясь к закутавшемуся в его шинель Молинари. – Приказ-то был: «Стоять, не пущать!», дурацкий, прямо скажу, приказ. Когда такая орда на тебя прет, как тут устоишь, да не пустишь? Тут и парового голема завалят, свистнуть не успеет. А он вывел нас вперед, за рогатки, дождался, пока первые ряды показались, и трубачу: «К атаке!» Мы и налетели – каждый по барабану опустошил, потом сабли наголо… ну и пошла работа.
Последнее слово, произнесенное спокойно-будничным тоном, заставило меня вздрогнуть – словно рядом с ухом проскрипели железом по стеклу. Я никак не могла привыкнуть, осознать, понять эту чудовищно извращенную способность людей рассуждать об убийстве как о тяжелой, зачастую неприятной, но все же вполне обычной работе. С чувством глубокой собственной правоты, что ужасало не меньше. У солдата она была проста и незатейлива: он выполнял приказы, защищая закон и порядок от кровожадной толпы. Но и у тех, лежащих на булыжнике, тоже имелась своя правда – напрасных поисков работы, голодных детей и долгих ночей, полных лишь тоскливой безнадежностью.
…а тут, сэр, штука такая – пусть их против нас и сто к одному, но когда над башкой пули свистят, а после из порохового дыма красные демоны вылетают – тут всякая арифметика пропадает, один только страх остается.
Ответную реплику герцога я не расслышала, в очередной раз едва не провалившись в сон. Оказавшееся в относительном тепле и покое тело непременно желало расслабиться, даже бурда в чашке оказалась плохим союзником в борьбе с дремотной трясиной, старательно засасывающей меня в свои объятия. Гнилые корни, куда же пропал Кард? Посыльной с его указанием: «оставайтесь там же» вернулся почти час назад. Неужели…
– Глядите-ка… – прервал мои сетования удивленный возглас одного из драгун. – Вот красотища-то.
Появившийся из-за купола собора воздушный корабль и впрямь казался невероятно, завораживающе красив. Оспорить это высказывание было бы сложно даже эльфу, ведь создатели летающей игрушки явно черпали вдохновение в эльфийской же архитектуре, а еще точнее – в стиле великого Укчиэра, чьи концепции «в-гармонии-с-живым» и поныне определяют облик почти всех наших поселений. Мягкий свет нежным золотом лился из широких окон, серебристо искрился на сетчатых крылышках носовой фигуры, становился почти белым у основания парусов, плавно перетекал по ним в пастельно-розовый оттенок и, наконец, растворялся в сумерках на верхних перекладинах мачт. Монументально-суровая мрачность громадного собора еще больше оттеняла хрупкую красоту, рядом с величественным куполом яхта казалась яркой тропической рыбкой из коралловых лагун, удивленно разглядывающей мшистый северный валун.
Я так увлеклась ее созерцанием, что бело-синий мигающий огонек сигнального фонаря приняла за декоративный изыск – и с трудом вернулась из волшебного моря в реальный мир, лишь когда Молинари тронул меня за плечо.
– Кажется, наш извозчик прибыл, вэнда.
– Извозчик? – я непонимающе оглянулась. – Но я не слышала стука копыт…
– Воздушный извозчик, – пояснил герцог, – корабль прилетел за нами.
Убрав почти все паруса, яхта снижалась, держа курс прямо на россыпь костров. Я ожидала, что нам сбросят веревочную лестницу или что-то подобное, ведь судя по формам нижней части, яхта не была приспособлена для посадки на ровную поверхность – но сильно недооценила тягу аранийской аристократии к удобствам. Корабль завис, из черного провала люка вниз устремилось нечто, больше всего напоминающее… поставленную на лыжи карету. Всю в завитках и вычурной резьбе, с гербом владельца на борту, занавесками на окнах и даже ливрейным лакеем на запятках, услужливо распахнувшим дверцы, как только странная конструкция коснулась брусчатки.
– Вашу руку, вэнда? – Молинари встал и тут же, охнув, покачнулся.
– Сэр, может, вам помочь?
– Нет-нет, все в порядке, – вымученно улыбнулся герцог, – всего лишь лодыжка. Дюжину шагов как-нибудь дохромаю… а вот шинель, пожалуй, прихвачу. Этого хватит?
Унтер ловко поймал монету и, раскрыв кулак, пораженно уставился на тусклый золотой кругляш.
– Хватит на дюжину шинелей, сэр.
Роль степенного джентльмена на прогулке Молинари выдержал недолго – шагов пять-шесть.
– Уф… – едва слышно выдохнул он, мертвой хваткой уцепившись за мое плечо, – спасибо, вэнда.
– Похоже, – пробормотала я, – мне следует поменять лечащего врача. Ваш вид не очень-то внушает пациенту доверие по части высокой квалификации.
– Найдете лучшего, – буркнул Молинари, – дайте и мне адресок.
Вытянувшийся у «кареты» лакей наверняка был предупрежден, что должен встретить двух эльфов – но, судя по вытаращенным глазам, ему явно забыли сообщить об их потрепанности. Впрочем, захлопывать дверцу перед нами слуга все же не рискнул – длинные уши оказались убедительней рваной юбки и драгунской шинели поверх рубашки.
Если во внешнем облике яхты эльфийский стиль решительно торжествовал, то внутренние помещения представляли собой забавную смесь нашей эстетики и человеческой тяги к безвкусной роскоши, а острой приправой к этому сальмагунди служила гномская практичность.
– По крайней мере, – нарочито громко «шепнул» герцог, разглядывая пучок медных труб, на фоне классического «лесного полога» коридорного потолка выглядевших просто чудовищно неуместно, – это внушает надежду, что в каютах будет горячая вода.
– В каютах есть и горячая вода и ванны, – сопровождавший нас юный офицер не сумел оставить реплику Молинари без ответа. – Но мне приказано сопроводить вас в кают-компанию. Вас ожидают…
Выпалив эту фразу, он с тревогой оглянулся, видимо, всерьез опасаясь, что длинноухие сибариты закатят грандиозный скандал, требуя сначала дать им вволю понежиться, а уж затем вести к неким ожидающим – пусть даже в их число входит сама королева. Опасения не беспочвенные – но сейчас лично я была настолько выжата, что меня интересовали лишь два вопроса: далеко ли кают-компания и будут ли там достаточно мягкие кресла?
– Ожидают – кто? – любопытство Молинари оказалось чуть больше моего.
– Мне приказано сопроводить вас в кают-компанию, – заученно повторил юноша.
– А я хотел бы получить ответ на свой вопрос, – напомнил герцог.
– Вы его получите, как только перешагнете порог, – как оказалось, офицер не был совсем безнадежен в отношении чувства юмора. – Мы уже почти пришли. Кают-компания находится за этим поворотом…
…и охраняется двумя угрюмыми типами в мундирах корабельной пехоты и с расстегнутыми кобурами, мысленно договорила я. При виде нас караульные заметно напряглись – я почти расслышала глухое злобное рычание пары цепных псов, которым лишь присутствие одного из хозяев не позволяет наброситься на чужаков. К нашему с Молинари счастью, цепи служебного долга оказались достаточно надежны.
– Прошу вас… – лейтенант открыл дверь и отступил на шаг, – входите.
– И побыстрее, – донесся изнутри чей-то ворчливый голос, показавшийся мне смутно знакомым, – сквозняк не очень-то полезен для моих старых костей.
Ступив через порог, я в первый миг зажмурилась – нежно-золотистый с далекой земли, вблизи свет оказался болезненно ярок для уже адаптировавшихся к сумраку зрачков. Остались лишь запахи:
…спирт, розы и апельсин – настой розовых лепестков на корках, изготовляемый лично Кардом по какому-то древнему семейному рецепту. Единственный, по его словам, состав, который не раздражает кожу после бритья. Полковник успел привести себя в должный вид?
…порыв ветерка от распахнутого настежь иллюминатора приносит запах аптеки, едва ощутимый вкус коньяка… и книжной пыли. «Сквозняк», сказал… сэр Невилл Дарнли?
…морская соль, йод, крепкий «синий» табак – тоже знакомая смесь, совсем недавно… моряк из генеральской палатки? Командор, чье имя так и не прозвучало.
…ализариновые чернила, сильные пряно-амбровые духи с нотами черной смородины, ванили, груши, запах табака легок и нечеток – сам не курит, но часто бывает в местах, где курят – и что-то резко-химическое.
…сосновый лес. Дождь. Мокрый песок. Порох. Человеческий пот. Адреналин. Ржаной скотч. Смазка для ремней. Все запахи яркие и сильные, как вспышка.
…и, словно музыка в ночи, тихо подкравшийся и окутавший аромат, прекрасный и чарующий, слишком сложный, чтобы выделить отдельные ноты. Кажется, хвойные иглы и кедр, а еще…
Я открыла глаза.
– Рад снова видеть вас, вэнда Раскрывательница Тайны, – высокий эльф с фиалковыми глазами приветливо кивнул мне и куда менее дружелюбно добавил: – Но не вас, кей Молинари.
На нем был простой хамон из белого шелка и зеленая плечевая накидка с рунной вышивкой «пожелания лю