Ключевым сезоном для Mercedes стал 2014-й, когда в техническом регламенте «Формулы-1» произошла революция, итогом которой стал отказ от традиционных бензиновых двигателей в пользу футуристических гибридных силовых установок, состоявших из маленького, 1,6-литрового двигателя внутреннего сгорания и электромотора, соединенного с мудреной системой батарей.
Такие аппараты были чудовищно сложными и дорогостоящими, но Brawn планировала наперед тщательнее любой другой формульной команды, а это значило, что силовые агрегаты Mercedes уже к старту сезона оказались далеко впереди своих конкурентов.
Это позволило Лауде, Вольффу и Лоу использовать это с выгодой и трансформировать Mercedes из команды средней руки в многолетних чемпионов.
Самым серьезным их конкурентом был Red Bull, по-прежнему находившийся в собственности того другого австрийца, Дитриха Матешица: эта команда входила в новую эру с багажом из четырех подряд выигранных чемпионских титулов. Но у Red Bull имелась существенная проблема: они расходились с Renault, поставщиком своих моторов, и на 2014-й рассчитывали получить силовые агрегаты от Mercedes. Лауда встретился с Матешицем – членом «австрийской мафии» «Формулы-1», как говорит Экклстоун – предварительно не проконсультировавшись с Вольффом и Лоу. Итогом встречи стало убеждение Матешица в том, что сделка у него в кармане.
Вольфф пришел в ужас от того, что самый грозный соперник Mercedes может получить хотя бы минимальную возможность разделить с его командой ее самый сильный атрибут, и отправился к каждому члену правления Daimler, чтобы предупредить о том, что Red Bull не только составит им самую жесткую конкуренцию, но и, по его убеждению, со временем может передать технологии Mercedes их ближайшим конкурентам по автосалону, Audi, как раз оценивавшим перспективы заявить свою команду в «Формулу-1». Сделку быстро свернули.
Лауда настаивал, что никаких гарантий никому не давал, но дыма было уже столько, что в скором времени начался пожар, охвативший всю «Формулу-1». Однако каким-то образом финал всей этой истории все равно оказался позитивным, говорил Лоу. «Выяснилось, что этот маневр был поистине гениальным, потому что мы потратили два месяца на попытки отменить достигнутую им договоренность, как на уровне правления, так и ниже, и в конце концов смогли убедить Red Bull в том, что никакого мотора они не получат, – объяснял он. – После этого они пошли к Ferrari, и те тоже им отказали. И вот на дворе уже октябрь, а у Red Bull нет двигателя, и им в последний момент приходится смиренно возвращаться к Renault – в преддверии нового сезона это отбросило их далеко назад. Так что сделка Ники в каком-то смысле сработала».
Весь этот сыр-бор закончился для Mercedes хорошо, но привел к разногласиям между Вольффом и его боссом. «Первые шесть месяцев дались тяжело», – говорил мне Вольфф за несколько дней до того, как Mercedes отпраздновал свои шестые титулы среди пилотов и конструкторов на Гран-при Абу-Даби-2019, которым закрывался тот сезон. Отношения между осторожным бизнесменом Вольффом и упрямым гонщиком Лаудой были настолько напряженными, что их обоих вызвали в штаб-квартиру Daimler в Штутгарте, чтобы устроить выговор и пресечь их постоянные дрязги. Они приехали в Штутгарт, готовые расхлебывать кашу, но Лауда уклонился от конфронтации. «На выходе из туалетов в терминале аэропорта Штутгарта Ники обернулся ко мне и сказал: “Это глупо. Давай разберемся со всем сами”. Мы пожали друг другу руки прямо там, еще до того, как отправились на встречу с правлением, и с тех пор разговаривали практически каждый день», – говорил Вольфф.
Сильной стороной Лауды, как отмечал Экклстоун, было умение признавать ошибки и учиться на них. Также он высоко ценил командную работу, в которой каждый член команды раскрывает свои сильные качества. Силой Вольффа была организация, и Лауда осознал, что Вольффу следует поручить текущее управление командой из почти 1500 сотрудников, работавших на двух базах, в Брэкли и Бриксуорте, обе в Нортгемптоншире.
У Вольффа, который теперь стал главой Mercedes Motorsports, тоже не было сомнений в качествах Лауды: «Одно его присутствие вдохновляло людей, потому что он был влиятельной фигурой в команде и в паддоке по ходу гонок. Он был почти что нашим эмиссаром для всего остального автоспорта, способным коммуницировать и улаживать любые проблемы между людьми».
Лауда тоже быстро понял, что его таланты можно успешно применять и в других обстоятельствах: будучи лицом компании с развитым даром убеждения и влиятельной фигурой, обретшей авторитет благодаря трем чемпионским титулам в качестве гонщика, он мог действовать быстро и решительно там, где Вольфф и директора Daimler показывали себя чересчур осмотрительными и подверженными колебаниям.
«Всегда нужен человек, который будет переживать за детали, – говорил мне Падди Лоу, – но также нужен кто-то, кто может разогнать завесу из чепухи, увидеть картину целиком и сказать всем: “Вот что происходит. Просто сделайте то-то и то-то. Без херни”. Это очень действенная и полезная комбинация. Я многому научился у Ники, который, по сути, не придавал никакого значения деталям, что является отличным навыком, если ты умеешь правильно его применять».
Вольфф тоже открыл для себя всю силу решимости своего председателя. В начале их взаимоотношений Вольфф договорился о встрече с потенциальными спонсорами в Шанхае в преддверии китайского Гран-при. Лауда терпеть не мог официальные приемы и часто прикрывался Сюзи, супругой Вольффа, говоря: «Нам не следует задерживаться тут, потому что Сюзи устанет, поэтому нужно убираться отсюда как можно скорее», хотя на самом деле именно Лауда хотел пораньше отойти ко сну. После долгих уговоров они отправились в путь, и Вольфф пытался проговорить Лауде план переговоров по спонсорской сделке на сумму около 10 млн долларов. За обеденным столом Лауда сел напротив генерального директора компании-спонсора, но еще до того, как всем сидящим раздали меню, Лауда посмотрел ему прямо в глаза и выпалил: «Итак, вы собираетесь спонсировать Mercedes? Потому что если нет, мы тут только зря теряем время, можно просто разойтись по домам». На несколько секунд атмосфера в зале наэлектризовалась, а гендиректор сидел молча. «Я подумал: “О нет, Ники все запорол”», – сказал Вольфф. Но внезапно гендиректор улыбнулся и потянулся через стол пожать руки, после чего обед продолжился.
Сделка была заключена в типичной манере Ники.
Как говорил Лоу, «не было ничего, что он любил бы больше ситуаций, когда нам требовалось добиться согласий от руководителей всех команд в паддоке. Он тогда начинал ходить по паддоку и заглядывать в каждый моторхоум, чтобы застращать там всех, убеждая их подписаться на то, что сам считал своей сделкой. И это срабатывало каждый раз. Он любил это, хватался за любую возможность заключить сделку. Ничто не доставляло ему больше удовольствия, потому что он чувствовал свою вовлеченность, участие. Ники любил заключать сделки, и все, что хотя бы отдаленно напоминало их, было для него источником веселья».
Однако одна сделка послужила не только поворотным моментом в жизни одного молодого пилота, но и имела такое значение, что навсегда вошла в историю «Формулы-1».
Когда Лауда впервые присутствовал на совете директоров в качестве гостя в 2012-м, трофейный шкаф Mercedes, находившийся в фойе завода Mercedes, был постыдно пустым. Там стоял один-единственный кубок победителя Гран-при Китая, добытый Нико Росбергом в том сезоне. Контракт с Михаэлем Шумахером подписывали не только ради его известности и статуса, но и ради его гения. К сожалению, тот, по всей видимости, покинул его; он присоединился к Mercedes в возрасте сорока лет после трех сезонов вне «Формулы-1», и его единственным достижением за три разочаровывающих сезона в роли пилота на подхвате стал один финиш на подиуме.
Лауда почувствовал, что великий гонщик уже исчерпал все свои ресурсы, и на встрече вмешался в разговор с вопросом о том, кто будет выступать за команду в 2013-м. Хауг ответил: «Росберг и Шумахер, разумеется».
Но Лауде это казалось не столь очевидным, он считал, что приверженность Шумахера делу иссякает и что он, вероятно, склоняется к тому, чтобы завершить карьеру во второй раз.
Лауда убедил Хауга дать ему возможность прощупать перспективы подписания пилота, которого считал лучшим в мире, – Льюиса Хэмилтона.
«Я с первого его дня знал, что он будет одним из великих, и я знал, что он сумеет вдохновить всю команду», – говорил Лауда.
Попытка была почти безнадежной, учитывая, что Хэмилтон подписал контракт с McLaren еще в тринадцать лет, и большинство экспертов сходилось во мнении, что его преданность надолго свяжет его с McLaren, который воспитал его и сделал чемпионом мира в 2008-м. Однако Хэмилтон был глубоко несчастен там и излил душу Экклстоуну, который, естественно, не мог не дать наводку своему близкому другу и союзнику. Экклстоун был так обеспокоен тем, что Хэмилтон – самая «кассовая» его звезда – может уйти из спорта, что позвонил Дитеру Цетше и предложил тому покрыть половину требований гонщика по зарплате. Лауда между тем выжидал возможности атаковать.
Такой шанс представился ему темной ночью в Сингапуре. Хэмилтон лидировал на Гран-при 2012 года, проходившем на улицах города-государства, пока коробка передач в его машине – по иронии судьбы изготовленная Mercedes – не подвела его, благодаря чему Себастьян Феттель без помех одержал победу на этапе. Не только это поражение в отдельно взятой гонке, но и осознание того, что Феттель мчит к третьему подряд чемпионскому титулу в машине, существенно превосходящей его собственную, приговаривало пилота McLaren, в его представлении, к карьере гонщика с одним-единственным титулом в активе. Мартин Уитмарш, генеральный директор McLaren, прибыл в Сингапур, держа в руках новый контракт для Хэмилтона на 22 млн долларов в год, но Хэмилтон спрятался в своем роскошном люксе в отеле Conrad Centennial с видом на городскую трассу Марина Бэй, где сидел одинокий и подавленный – пока в его дверь не раздался стук и он не обнаружил на пороге растрепанного Ники Лауду в его извечных потертых джинсах и красной кепке. Они проговорили всю ночь. Лауда пытался убедить Хэмилтона, что амбиции Mercedes заведут команду гораздо выше любых вершин, какие могут покориться McLaren, а кроме того – вооруженный инсайдерской информацией от Экклстоуна – он с радостью был готов предложить гонщику на 10 млн долларов больше, чем McLaren. «Льюис собирался подписывать новый контракт с McLaren в понедельник, после Сингапура, но там, в номере его отеля, посреди ночи я убедил его присоединиться к Mercedes», – говорил Лауда со смешко