– Семь, – ответил Никита, чувствуя, как мороженое в руке начинает таять.
– А мне десять, – сообщил мальчишка. – Дай велосипед покататься.
Никита ничего не ответил.
– Тебе что, жалко? – Мальчишка сунул руки в карманы. – Покатаюсь и отдам. Думаешь, я у тебя его уведу, что ли?
Никите стало неловко, потому что именно так он и подумал.
– Я тут рядом живу, – махнул мальчишка рукой куда-то назад. – Ну так что, можно покататься?
В самом деле, что такого – покатается и отдаст. Папа всегда говорил Никите: «Не жадничай». Но Никите сейчас совсем не хотелось отдавать своего друга – велосипед – неизвестному мальчишке. Мороженое начало таять и потекло по руке.
– Ладно, – тихо сказал Никита.
Мальчишка обрадованно подскочил, снял тяжелый пакет с руля и пристроил на скамейку.
– Спасибо, – торопливо сказал он Никите. – Я быстро!
И, вскочив на велосипед, он рванул с места и, описав дугу, скрылся за магазином. Никита с бьющимся сердцем смотрел ему вслед. Успокаивая себя, что мальчишка сдержит обещание и скоро вернется, Никита стал кусать тающее мороженое и слизывать белые потеки с пальцев.
Прошло сто лет. Мальчишка не вернулся. Никита, который уже пять раз сходил на дорогу и посмотрел за магазином – никого и ничего, – обессиленно сидел на скамейке рядом с пакетом покупок и пытался унять дрожащий подбородок.
– Ты что здесь? – загремела продавщица, выглянув из магазина и увидев Никиту.
Никита, не в силах ответить, неопределенно пошевелил руками. Продавщица нахмурилась, помолчала и скрылась в магазине. Через несколько минут Никита увидел бабушку. Она, в своей рыжей майке и грязном белом комбинезоне, с мобильным телефоном в руке, поднималась по дороге к магазину.
– Никита, что случилось?
И Никита, как будто ждал этого вопроса, сразу сжался, закрыл лицо руками и зарыдал. Бабушка села рядом, поместившись между Никитой и пакетом.
– Это Протоня, – громыхнула продавщица, выходя на улицу. – Вертелся тут. Уховертка.
Высказав это, она уперла руки в бока и окинула улицу грозным взглядом.
– Подожди меня тут, – сказала бабушка Никите, тронув его рукой за плечо.
Никита, который уже выплакал все свои слезы и теперь просто всхлипывал, кивнул. Бабушка поднялась и ушла, завернув за угол. Продавщица скрылась в магазине и через минуту вернулась с еще одним мороженым.
– На, – протянула она его Никите, но тот помотал головой, отказываясь, и одними губами сказал «спасибо».
Продавщица пожала плечами, развернула мороженое и откусила разом половину. Сосредоточенно жуя, она исчезла в магазине.
Никита сунул руку в карман, осторожно взял мышонка в горсть и поднял к глазам. Мышонок обнюхал ладонь Никиты, переступая лапками, потом уселся и принялся умываться, быстро проводя по мордочке и усам. Никита, наблюдая за мышонком, глубоко вздыхал, и горе его понемногу затуманивалось и отступало.
Бабушка вернулась, за ней следом плелся сутулый мальчишка с велосипедом Никиты. Увидев их, Никита ахнул и, бережно посадив мышонка в карман, поднялся со скамейки. Подбежав к мальчишке, Никита ухватился обеими руками за рога велосипеда и потянул на себя. Мальчишка молча разжал руки и смотрел, как Никита оттаскивает велосипед от него подальше.
– Я же сказал: покатаюсь и верну, – ноющим голосом протянул мальчишка.
Бабушка обернулась и посмотрела на него, подняв одну бровь.
– Меня батя позвал, – оправдывался мальчишка.
– Извинись, – коротко сказала бабушка.
– Извини, – буркнул мальчишка в сторону Никиты.
Никита, глядя на него исподлобья, промычал «угу». Ему было противно и хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Мальчишке, наверное, хотелось того же: он повернулся и быстро пошел прочь. Бабушка бросила вслед ему сердитый взгляд, подошла к скамейке и взяла пакет с покупками.
– Пойдем, – все так же сердито сказала она, обращаясь к Никите.
Никита повел велосипед шагом, следуя за ней.
– Зачем ты ему вообще велосипед отдал? – раздраженно проговорила бабушка, шагая вниз по дороге. – Ты его первый раз в жизни видишь.
Никита покраснел. Бабушка перехватила тяжелый пакет из одной руки в другую и продолжила:
– Это же Протоня! Ему палец в рот не клади – откусит. Вот он, небось, обрадовался: нашел дурачка.
Никита понял, что «дурачок» – это про него. Его обожгло стыдом. Да, он виноват, что у него так легко можно отобрать велосипед. Он сглупил, поступил как размазня. Никита опустил голову и засопел. Бабушка шла молча. Потом вдруг остановилась, положила пакет на землю и повернулась к Никите. Тот тоже остановился и стоял, глядя на руль велосипеда.
– Ерунду я говорю, – сказала бабушка. – Никита.
Голос ее звучал теперь совсем иначе, и Никита поднял глаза. Бабушка стояла и с сочувствием глядела на него.
– Я не права. Ты тут совсем ни при чем, – мягко сказала она. – Ты поступил как нормальный человек. А Протоня поступил как нечестный человек. И ты вправе огорчаться и злиться. Я бы тоже разозлилась на твоем месте. Прости, я тебе наговорила глупостей.
Она протянула ему смуглую руку и повторила:
– Прости.
Никита пожал бабушкину руку. У него по-прежнему было отвратительное настроение, но в какой-то части сердца стало легче, как будто там разогнали тучи.
Бабушка подобрала пакет, они пошли дальше.
– Бабушка, – решился спросить Никита, когда они уже повернули на свою улицу. – А почему его Протоня зовут?
– Протоня? – переспросила бабушка. – Старая история. Приходят ко мне его родители и говорят: у нас мальчик родился, не можем договориться, как его назвать. Отец хочет Платоном, а мать – Антоном. И ни один не согласен уступить другому. Я им отвечаю: «Назовите Протоном». И они в самом деле назвали его Протоном!
Бабушка улыбнулась и посмотрела на Никиту. Тот не мог понять, почему она так весело улыбается.
– Протон! – повторила бабушка со смехом. – Ты что, не знаешь, что такое протон?
Никита помотал головой.
– Это элементарная частица. Из элементарных частиц состоит все на свете. Вот этот камень, – бабушка пнула ногой камешек, – вот этот пакет, и наша планета, и я, и ты, и твой мышонок. Мы все состоим из элементарных частиц: электронов, нейтронов и протонов.
Никита понял только, что все на свете состоит из одного и того же. Его так это удивило, что он застыл на месте, глядя на землю под ногами – на камешки, песок, травинки и на собственные запыленные ноги в сандалиях.
– Так что Протоню назвали в честь очень важной элементарной частицы, – подвела итог бабушка. – Что приготовим на завтрак?
– Давай мы как будто охотники и у нас привал, – сказал Никита, когда они с бабушкой сели на крыльце с тарелками «зажарки».
Блюдо под названием «зажарка» они изобрели, пока готовили завтрак и укрощали дракона.
Откуда в деревне дракон? Дело было так. Бабушка удивилась, когда Никита сообщил ей, что еще ни разу в жизни ничего не приготовил. В их семье всегда готовила мама, папа иногда ставил чайник, а Никита вообще не подходил к плите, но знал, что она может быть опасна.
– Если знать, как с ней обращаться, – сказала бабушка, – она будет вполне безопасна. Сегодня ты готовишь вместе со мной.
У бабушки плита маленькая, на две конфорки. На полу в углу стоит красный баллон с газом, от него идет черный резиновый шланг к плите – по этому шлангу подается газ.
– Давай как будто это огнедышащий дракон! – предложил Никита, осторожно пощупав резиновый шланг.
– Ага, и у него две головы? – Бабушка указала на две конфорки.
Никита закивал.
– Тогда займемся укрощением дракона, – сказала бабушка, беря в руку коробок с охотником и зажигая длинную спичку. – Вот я поворачиваю ручку, и начинает идти газ, – она повернула черную ручку под левой конфоркой. – Теперь мне надо его поджечь.
Она поднесла горящую спичку к конфорке, и вспыхнул синий огонь.
– Нельзя допускать, чтобы газ шел, а огня не было, – продолжала бабушка. – Если газ не сгорает, он остается в воздухе и вреден для здоровья. Всегда проверяй, закрыты ли ручки, – она постучала пальцем по черной ручке под правой конфоркой. – И принюхивайся, как собака, – она шумно понюхала воздух. – У газа неприятный запах. Если пахнет – значит, газ каким-то образом попал в воздух.
Никита кивнул. Ему уже был знаком этот неприятный запах газа: когда зажигают конфорку, несколько секунд пахнет газом.
– Понятно? – Бабушка повернула ручку, синий огонь погас. – Теперь давай ты. – И она протянула Никите коробок с охотником. – Смелее.
Никита медленно, словно в каком-то оцепенении, взял коробок, вынул спичку и, примерившись, чиркнул по коробку. Из-под спичечной головки вылетела искра – и больше ничего.
– Еще раз, – сказала бабушка невозмутимо. – Резко – чирк!
Никита сделал «чирк», и спичка с легким треском зажглась. Ему захотелось тут же отбросить эту спичку, пока огонь не добрался до его пальцев, но бабушка подбодряла его и подсказывала, и, повинуясь ее подсказкам, он повернул ручку и поднес к конфорке горящую спичку. Вспыхнуло синее пламя, Никита поспешно убрал спичку и принялся дуть на нее. Бабушка помогла, и вместе они задули огонек.
– Удобно, когда спичка длинная, – сказала бабушка, вынимая из пальцев Никиты обуглившуюся палочку. – Жарим яичницу?
Никита, воодушевленный своим успехом с газовой плитой, повернулся и окинул взглядом стол. Там лежали его покупки: консервы с горошком и фасолью, пара помидоров, огурцы, брынза, укроп, халва, морковка, десяток яиц и луковица. Точильный брусок, пачку мыла и зубную пасту бабушка уже куда-то унесла.
– А давай брынзу в яичницу добавим? – предложил Никита.
– А давай помидоры и укроп? – предложила бабушка.
– А давай халву и фасоль?
– Нет, халва к яйцам не подходит, – замотала головой бабушка.
– Откуда ты знаешь? Ты пробовала?
– Нет, но это… – начала бабушка.
– Видишь, ты не пробовала,