Изобель почувствовала поднимающуюся панику внутри себя. Она повернулась.
— Что это было?
— Вурдалаки, — сказал он. — Демоны порока. Пустые существа из этого мира. Они были посланы, чтобы следить за тобой. Они слушают.
— Почему? Для чего?
Изобель начала двигаться обратно. Она оглянулась вокруг, пытаясь найти, куда можно было убежать. Каждое направление выглядело точно так же, хотя, и насколько она могла судить, здесь не было никакого знака выхода.
— Ты должна держаться рядом, — сказал он. — Только так они будут держаться на расстоянии, пока я рядом с тобой.
Изобель прекратила идти. Она уставилась на него, размышляя, предполагало ли его предложение использовать приятельский метод, чтобы заставить чувствовать себя лучше. Это было не так, и она обхватила себя руками, борясь с дрожью.
— Как я сюда попала? И важнее всего — как мне отсюда выбраться?
— Ты здесь потому, что я привел тебя, — сказал Рейнольдс. — Так ты будешь знать это место, и я не единственный, кто может отправлять тебя сюда. Именно поэтому ты должна понять, что твоей единственной надеждой ориентирования в этой местности является знание ее такой, какая она есть — осознание того, что ты находишься во сне. С этим знанием приходит способность все контролировать. Понимаешь?
— Примерно так я понимаю Суахили.
— Оглянись вокруг, — сказал он. — И ты увидишь, что действия твоего друга уже начали открывать завесу.
Он протянул руку в перчатке. Пепел падал на свету на кончики его пальцев.
— Она ослабевает, и ночь, когда завеса становится еще тоньше в твоем мире, быстро приближается. Ты должна…
Откуда-то издалека эхом отразился тихий смешок. Затем последовало шипение и неразборчивый крик:
— Такели-ли!
— Что это? — прошептала Изобель.
— Тихо, — приказал Рейнольдс.
Спустя еще мгновение, на зов «Такели-ли!» пришел ответ с другой части леса.
— Она знает, что мы здесь, — сказал он. — Я больше ничего не могу сказать. Ты должна уходить.
Он протянул ей руку в черной перчатке ладонью вверх. Изобель колебалась, глядя на него, как будто это была рука смерти.
— Сейчас!
Нетерпение в его голосе заставило ее почувствовать поднимающийся огонек паники внутри. Она неуверенно шагнула вперед. Он крепко схватил ее руку и потащил через линию деревьев, звуки ее шагов по мягкому пеплу нарушали тишину.
Он мчался с ней через лабиринт мертвого леса, полного внезапных и быстрых поворотов, пока поляна не исчезла за их спинами, а каждое направление было похоже на другое. Она не знала, как она продолжала следовать за ним. Деревья проносились мимо нее, как в тумане, что заставляло ее голову кружиться. Казалось невозможным, что они могли двигаться так быстро.
«Ты спишь», — говорила она себе, пока они бежали. «Это просто сон. Сейчас в любую секунду ты проснешься и все закончиться».
Откуда-то из леса Изобель услышала шорох, а затем шепот своего имени. Она вскинула голову. Вдалеке, яркий, сияющий и неземной свет пробивался через линию деревьев, словно луч маяка через сумрак. Медленный и слабый свет затрепетал на покрывале из белого савана, принимая форму. Изобель не смогла удержаться и оглянулась назад, пока они бежали. Она увидела фигуру, появляющуюся из угасающего света — женщину, в ангельском обличии, однако ее черты терялись вдали, скрываясь за ярдами плавающих тонких завес.
Рейнольдс остановился, поворачивая Изобель к себе лицом. Он ухватился за ручку двери, которая появилась из воздуха, как только его рука сжала ее... Это было, как будто дверь была окрашена в сочетании с лесом.
— Ты ее единственная угроза и, следовательно, наша единственная надежда, — поспешно сказал он, открывая дверь за которой показалось розовое ковровое покрытие и фиолетовое покрывало. Он толкнул ее, и Изобель споткнулась о порог своей спальни. Там, в ее постели, она увидела себя — только спящую.
— Научись пробуждаться в своих снах, Изобель, — крикнул он ей вслед. — Иначе мы все обречены.
За ее спиной захлопнулась дверь.
25Раздвоение
Изобель посмотрела на тело, спящее в ее постели. Свое тело.
Все сразу: цифровые часы на спинке ее кровати вздрогнули, показывая время — шесть тридцать утра. Послышался рев будильника, Изобель почувствовала быстрый и острый рывок прямо в талию.
Нахлынуло ощущение погони, как шум на карнавале. Ее комната слилась в пятно из мазков цвета, а затем все очень скоро остановилось дребезжащим звуком.
Она вскочила в кровати, ее грудь вздымалась. Проснувшись, она посмотрела место перед ее дверью, где она только что была, где она только что стояла, глядя на себя.
Дверь ее комнаты распахнулась
— Иззи, — сказала мама, опираясь на дверь. — Я рада, что ты встала вовремя, но разве ты должна хлопать дверьми так рано? Кроме того, твой отец уже уехал в офис, так что никто здесь не будет делать замечание. Изобель?
Ее укоризненный тон сменился заботливым. Изобель попыталась сосредоточиться на лице мамы, но не могла оторвать взгляда от плеча, смотря вниз на длинный коридор.
Мама вошла в комнату и, отключив будильник, положила руку на лоб Изобель. Через кожу прикосновение маминой руки ощущалось как огонь.
— Изобель, — снова сказала мама. — Ты выглядишь бледной. Ты не заболела?
В коридоре Изобель смогла увидеть желтый свет, светящийся из ванной, и приоткрытую дверь Дэнни.
Ни деревьев. Ни леса. Ни Рейнольдса.
26Фрик
— Центральное управление кадета Ланли. Ты меня слышишь?
К тому времени, когда Изобель дошла до своего шкафчика в то утро, она нашла точное (по большей части) и логическое объяснение почти всему. Увиденный лес был черным деревом с обложки диска Ворена, бег через лес вызван в ее подсознании из-за той беготни через парк, а Рейнольдс... ну, Рейнольдс, вероятно, имел что-то общее с отцом.
Бросить все в коробку с надписью «плохой сон», связать ее с мечтой о теории снов. Изобель подумала, что она нашла довольно-таки многим вещам объяснение. Конечно, единственное, что она никак не смогла связать, было странный белый свет и таинственная призрачная женщина. Может быть, это была метафора Лейси.
Дверца шкафчика рядом с ней захлопнулась с грохотом, заставляя Изобель вздрогнуть.
— Да, привет, — сказала Гвен, помахав рукой перед лицом Изобель, как будто смывая грязь с окна.
— Что? — спросила Изобель.
Она опустила руку Гвен вниз.
— Да ладно! Ты серьезно не услышала ни одного слова из того, что я только что сказала тебе? Я спросила — ты хорошо себя чувствуешь? Ты какая-то оцепеневшая этим утром. И ты выглядишь немного бледной.
Изобель отвернулась, пытаясь скрыть свое лицо за дверью шкафчика.
— Да, я в порядке. Просто не выспалась.
Над их головами прозвенел первый звонок.
— Эй, — сказала Гвен, по-прежнему наблюдая за Изобель, как будто рассматривая что-то в чашке Петри. Затем ее беспокойство смягчилось и растаяло, сменившись лукавой улыбкой.
— Пока я не забыла, — она протянула ей сложенный листок бумаги с именем Изобель на одной стороне, написанного насыщенными фиолетовыми чернилами. — Клянусь, я прочитала ее только один раз.
Изобель ахнула и схватила записку.
— Когда ты видела его?
— На стоянке. В это утро. Ты знаешь, у некоторых из нас есть автомобили.
— Не трави душу!
Изобель развернула записку.
«Мы можем встретиться после школы?
Мой дом. Никаких родителей.
Увидимся в классе Свэнсона.
В.»
Сердце Изобель подпрыгнуло, сделав несколько петляющих кувырков. Его дом?
Она усмехнулась, отгоняя видения об особняке семейства Адамс.
И никаких родителей. Никаких родителей?
Она снова перечитала эту строчку и вдруг поняла, что мысль о том, чтобы остаться с ним наедине была больше, чем пугающей.
Какое слово использовала ее мама? Опытный?
Она быстро сложила записку.
Это не удержало ее, чтобы поднять голову и увидеть улыбающуюся Гвен, которая шевелила бровями. Изобель закатила глаза и сунула записку в шкафчик. Потом, хорошенько подумав, вместо этого она положила записку в правый карман джинсов. Она еще не сменила код от своего шкафчика и определенно не хотела, чтобы это письмо увидел Брэд.
— Эй, — сказала Гвен, отступая назад, чтобы присоединиться к ученикам в переполненном коридоре. — Я увижу тебя на ленче, Окей? Моя тактичная натура бабочки зовет меня к столу, так что жди встречи. И не стоит так волноваться. Это был мой первый опыт, что пугливые люди обычно знают, что они делают.
Гвен подмигнула, потом приложила ладони ко рту, словно рупор, и крикнула:
— И они укусят тебя, если ты позволишь им!
Изобель закрыла шкафчик, затем поспешила в противоположном направлении, подальше от поворачивающихся к ней голов.
Она старалась не улыбаться.
Остаток утра долго тянулся, казалось, что каждая минута это пять минут. Изобель обнаружила, что не может сосредоточиться на том, что происходит на занятиях. В отличие от предыдущего дня, когда она была способна отключиться от этого и позволить времени идти дальше, она чувствовала беспокойство и напряженность. Она смотрела на часы и, хотя она решила придерживаться теории лунатизма, ее второй сон о встрече с Рейнольдсом упорно держался в глубине ее подсознания, играющей тенью всплывая в ее памяти. Она обнаружила, что единственным радостным отвлечением внимания была мысль увидеть Ворена в классе мистера Свэнсона позже днем, хотя мысль о том, чтобы остаться с ним наедине, по-прежнему заставляла ее нервничать.
После, как оказалось, девяти минут вечности, четвертый урок, наконец, закончился. Прежде чем зайти в класс, Изобель остановилась у своего шкафчика, чтобы взять ее тетрадь по английскому и пугающую книгу По. Если и была одна вещь, которую она с нетерпением ждала больше всего по завершении проекта, то это была мысль, что она больше никогда не будет носить с собой работу всей жизни По. Помимо того, что она была жуткой и способствовала ночным кошмарам, эта книга весила, как цементный блок.