ываются только противозаконным путем. В такое время мы живем…
Если бы я смогла заинтересовать Якова, я бы подтолкнула его к тому, чтобы он сделал меня звездой… В который раз я пожалела, что родилась на этот свет со странным изъяном. Я прожила годы, но так и не обрела способности проявлять свои чувства… Если они когда-то и появлялись, то угасали так же быстро, как возникали. Но чаще всего их просто не было. Признаться, я даже не знала, хорошо это или плохо. Скорее всего, плохо, потому, что женщина должна кого-то любить, в ней это заложено природой и совсем не обязательно, чтобы ей отвечали взаимностью, потому что любовь тем и ценна, что она никогда не дается легко, а познается в страданиях. Если мы страдаем, значит мы любим, а если мы любим, значит страдаем. А может быть это и хорошо… Может быть бесчувственной намного легче. Одно я знаю твердо — ни один мужчина не сможет мною владеть, я принадлежу только себе. Мужчина будет владеть моим телом, но никогда не овладеет моей душой…
Яков поставил на стол блюдо с умопомрачительным шашлыком и сел рядом со мной. Он явно нервничал.
— Вера Анисимовна наверное поведала тебе о том, что моя жена слишком много пила, — заговорил он. Голос его звучал совсем глухо.
— Я знаю. Я ведь почти два месяца прожила в ее комнате-тюрьме.
— Пойми, у меня не было другого выхода. Когда Зоя напивалась, она сама не ведала, что творила. Ее психика была не в порядке. Прогрессировал не только ее алкоголизм, прогрессировали ее психические отклонения. Когда я закрывал ее в комнате, она прекращала буянить и засыпала. Так вот, я это говорю к тому, что время, прошедшее со дня ее смерти, самое страшное в моей жизни.
— Почему?
— Я похоронил жену, справил девять и сорок дней… И все это время я нахожусь под следствием.
— Ты? Под следствием?! — Я чуть было не выронила бокал. — Почему?
— Потому, что у меня много денег.
Я удивленно пожала плечами.
— А мне всегда казалось, что если у человека есть деньги, то у него вообще нет никаких проблем.
Яков покачал головой.
— Чем больше денег, тем больше проблем, — вздохнул он.
— А мне казалось, что за деньги все можно купить, и суд тоже.
— И я это делаю. Но есть люди, которым я мешаю. Они завидуют мне и готовы платить большие деньги за то, чтобы засадить меня за решетку любым способом.
— Тебя могут посадить? — Дрожащими руками я поставила бокал на стол.
— Меня не посадят. Меня никогда не посадят. Просто лишняя нервотрепка. Кое-кому хочется пощекотать мои нервы. Что ж, я к этому готов: Завтра суд. Вернее, фиктивный суд. Решение уже есть: «Я не виновен».
— А в чем тебя обвиняют?
— Меня не в чем обвинять. Этот суд — дело рук одного из моих врагов. Дело построено так, что я якобы убил свою жену.
Открыв рот, я не могла произнести ни единого слова. Яков не обратил внимания на мою реакцию и принялся медленно потягивать вино. Как только состояние ступора, в которое я впала, прошло, я слегка наклонилась к Якову и осторожно спросила:
— Но ты же не убивал?
— Понятное дело, нет. Хоть Зоя очень сильно пила и доставляла мне много хлопот, я очень ее любил и никогда бы не сделал ей плохо. Жаль, что ты ничего не помнишь, ведь только ты могла бы объяснить, что произошло.
— Я?!
Ты. В тот вечер я вернулся поздно. Сидел в офисе до глубокой ночи, нужно было подготовить новые документы, от которых многое зависело. У моей жены не было подруг, и к нам редко кто приезжал. Зоя всегда вела уединенный образ жизни, единственным ее другом было спиртное, я тоже не большой любитель принимать гостей. Ну, звоню домой предупредить, что задержусь, чтобы она не ждала меня к ужину, ужинала одна и ложилась спать. Так вот, я звоню, а жена мне говорит, что у нее гостья. Мол, к ней приехала подруга. Я спрашиваю, что за подруга, потому что знаю — у нее их нет. Она сказала, что вы недавно познакомились. Правда, не сказала, где именно. Она дала тебе адрес, пригласила в гости, и ты к ней приехала.
— Я приехала? — Я нервно захлопала глазами и тяжело задышала.
— Ты. — Яков прищурился, в его взгляде появилось что-то зловещее. — Но ты говоришь, что ничего не помнишь…
— Я действительно ничего не помню. — Я попыталась взять себя в руки. — Я и в самом деле ничего не помню.
— Именно поэтому я пытаюсь тебе объяснить, каким именно образом ты попала в этот дом.
— Получается, что я была подругой твоей жены?
— Насчет дружбы не знаю, но вы где-то познакомились, и ты приехала к ней.
— А где мы могли познакомиться?
Яков пожал плечами.
— Я хотел узнать у тебя, но ты, как на зло, ничего не помнишь. В общем, ты приехала к нам в дом… Вера Анисимовна говорит, что вы много пили и горланили песни. Затем включили музыку и стали танцевать. Музыка орала громко, а вы пытались ее перекричать.
Домработница испугалась и заглянула к вам в комнату. Она сказала, что вы обе еле стояли на ногах, пили текилу прямо из горла и орали матерные песни. Вера Анисимовна сделала вам замечание, сказала, что в любую минуту может приехать Яков Владимирович и то, что он увидит в этой комнате, ему может очень даже не понравиться. Зоя послала домработницу к чертовой матери. Спустя какое-то время стало тихо. И раздался выстрел. Вера Анисимовна не сразу поняла, что это выстрел, решила посмотреть, что происходит. Она увидела страшную картину. Ты лежала без сознания. У тебя была прострелена правая нога. Зоя держала пистолет дулом к себе, тупо смотрела на курок, затем перевела свой пьяный взгляд на испуганную домработницу и выстрелила себе в грудь. Получается, что сначала она стрельнула тебе в ногу, а затем застрелила себя…
Несмотря на полную растерянность, я все же сообразила, что выдумка Якова не так уж плоха. Было бы намного хуже, если бы он сделал виновной меня, сказал, что это я сначала убила Зою, а затем выстрелила себе в ногу.
— И Вера Анисимова все это видела? — осторожно поинтересовалась я.
— И видела, и слышала. Теперь ты понимаешь, каким образом ты очутилась в нашем доме?
— Понимаю. — Я опустила глаза и пробурчала: — Только я никогда в жизни не пила мексиканскую водку. Я крепкие напитки вообще пить не могу.
— Поверь мне, в тот вечер ты глушила текилу, как настоящий алкоголик.
Наши взгляды встретились. Он смотрел на меня в упор, словно пытался понять, что я чувствую после этого рассказа.
— В этом деле много неясных вещей. Например, где Зоя взяла пистолет. Он не зарегистрирован. Почему прострелила тебе ногу? Почему убила себя? Слишком много неясного, а у тебя, как назло, потеряна память.
— Но ведь Вера Анисимовна тоже свидетель.
— Конечно. Она завтра выступит на суде.
— А что, завтра суд?
— Я уже тебе сказал, что это формальность. Завтра с меня снимут все обвинения.
— Тебя обвинили в смерти жены?
— Да ведь я уже говорил, один человек использовал мою трагедию против меня самого. Сейчас я выпущен под подписку. Меня подставили… Завтра ты поедешь со мной и выступишь в суде. Скажешь, что помнишь все подробности. Придумай какую-нибудь сказку о том, где и при каких обстоятельствах ты познакомилась с моей покойной женой.
— Придумать сказку?
— Ну да. Ты же не можешь вспомнить, как вы познакомились на самом деле.
Воцарилось молчание. Яков нарушил его первым.
— О чем ты думаешь?
— О том, что завтра суд. После суда я смогу покинуть этот дом?
Яков чуть было не подавился, но все же утвердительно кивнул.
— Конечно. Ты же сама понимаешь, я больше не могу держать тебя взаперти. А куда ты пойдешь?
— Не знаю. Я еще об этом не думала.
— Но ведь ты ничего не помнишь. Ты даже не помнишь, где остановилась в Москве.
— Может быть вернусь в свою деревню.
Блюдо с шашлыком опустело, бутылка вина была пустой. Яков потянулся ко мне и взял меня за руку.
— Тепло, а у тебя рука холодная.
— Наверное это от твоего рассказа. Все, что я услышала, меня просто потрясло.
— Ты не представляешь, как сильно это потрясло меня. Я знал, что у моей жены нарушена психика, но не думал, что до такой степени. Дай вторую руку. Она тоже холодная?
— Холодная.
— Хочешь погрею?
— Хочу…
Яков взял мои ладони в свои и крепко их поцеловал.
Затем он встал и обнял меня сзади.
— Ты очень красивая… Знаешь об этом?
— Знаю.
— Откуда?
— Так все говорят, кто меня видит.
— Но я еще не говорил. Ты очень красивая. Тебе приятно слышать это от меня? Ты же знаешь, что я — не все.
— Мне приятно…
Я обвила шею Якова руками и жадно его поцеловала. Он ответил мне и крепко сжал меня в своих объятиях.
— Мне кажется, я сойду с ума от наслаждения, — прошептал он мне на ухо.
Я улыбнулась и почувствовала, что где-то внизу у меня становится горячо и мокро и что мои безумно дорогие трусики, купленные Яковом в «Дикой орхидее», постепенно пропитываются влагой. Яков стал расстегивать мое платье, но я слегка отстранила его и прошептала:
— Только не здесь.
— А где? — с трудом справляясь с нарастающим волнением спросил он.
— В твоей спальне.
— А почему не хочешь здесь? При свечах?
— Я хочу, чтобы это произошло в твоей спальне.
— Как скажешь.
Яков взял меня на руки и понес из охотничьего домика в свой дом. Я закрыла глаза и подумала о том, что не каждый мужчина положит женщину на ту кровать, где на протяжении нескольких лет спал со своей женой. Я не хотела, чтобы эту ночь Яков принял за очередную интрижку, я хотела, чтобы он понял, что это очень серьезно и очень надолго… Я хотела спать на хозяйской кровати как законная хозяйка…
Глава 9
Я лежала рядом с Яковом и думала — судьба занесла меня в чужой дом, здесь чужая жизнь, около меня совершенно чужой мужчина… Наверное когда близость происходит по любви, все бывает совсем по-другому. Как бы я хотела сейчас быть с человеком, которого бы я полюбила, который полюбил бы меня и был бы готов отдать за меня свою жизнь. С ним я была бы самой распутной шлюхой в постели, самым профессиональным поваром на кухне, самой очаровательной хозяйкой для гостей и настоящей девственницей в окружении его друзей. Да, именно такой хотелось мне быть. Именно такой…