тетки превращалась в львицу, преследующую добычу.
– Ну что, Ольга Степановна? – наклонился к ней и почти шепотом спросил Васечкин. – Какие вводные?
– Женщина тридцати лет, предварительно отравлена, чем, скажу после. Остатки яда еще в кружке. Опять же предварительно, точнее скажу попозже, но, похоже, яд только в одной кружке. Все! – и, сделав многозначительную паузу, добавила. – Пока все.
– Понял, работайте дальше.
В углу Макар разговаривал с девушкой, у той было очень смешная прическа, как у клоуна в цирке. Несмотря на это, девушка была очень привлекательной, ее огромные голубые глаза как бы постоянно удивлялись этому миру. Отвечала на вопросы Макара она просто и лаконично, но постоянно оглядывалась по сторонам, будто искала кого-то.
– Круглова Ася Николаевна, помощник директора киностудии, ну того седого улыбающегося мужчины, которым сейчас скорая занимается. Я к столу после этого никого не подпускала. Ко мне подходил только сценарист, он ее потрогал и понял, что случилось, все, больше никого. Режиссера я отправила вам звонить, нашего продюсера Женечку заставила людей на веранду выводить, а сама здесь стояла.
«Какая смелая к тому же девушка», – подумал следователь, и его окликнули.
– Петр Дмитриевич, – Васечкина звал участковый, – тут просятся лично к вам поговорить, обещают очень помочь следствию. Шофер и охранник в одном лице, в прошлом, говорит, был нашим коллегой.
– Ну давай, веди этого добровольного помощника воон в ту комнату, – скомандовал он участковому. Петр Васечкин не знал, что еще два часа назад в этом кабинете шесть сильно испуганных людей пытались сами разобраться в ситуации, которая еще не была настолько патовой.
Сан Саныч
Парень, сидевший напротив Сан Саныча, показался ему смышленым, когда-то он сам был таким, любознательным и открытым, в этом парне он видел себя.
– Значит, так, Петя, ты прости меня, но буду по-отцовски называть тебя так, и возраст, да и звание у меня это позволяют. Три года назад я вел дело об отравлении супружеской пары. Долго я копался, почти у всех подозреваемых был мотив, но дожать мне их не дали, сначала очень убедительно надавило начальство, а когда я не послушался, то торжественно и настойчиво отправили меня на пенсию. Уходил я с тяжелым сердцем, что не довел дело до конца, ну не верил я в самоубийство. Богатые, молодые, успешные люди, им было по сорок два года, у этой семейной пары не было ни малейшего повода для этого. Да и еще у убитой Татьяны Облачной в желудке была таблетка для сердца, она даже не успела раствориться, а зачем пить таблетку, если хочешь покончить с собой, как-то нелогично получается. Дело закрыли как самоубийство, я был отправлен на пенсию, но тайно я снял копии со всех документов и, как оказалась, не зря. Три месяца назад мне позвонил мужчина, возраст определить не могу, думаю, голос был изменен, предложил мне работу, а в июне пообещал показать представление и раскрыть тайну, кто же все-таки убил семейную пару господ Облачных. Также наш инкогнито попросил взять дело, которое я отсканировал, к слову сказать, я не знаю, откуда он узнал про дело. Мне приходили СМС с посылом «Сыщику». После же так называемого дня икс он обещал мне вознаграждение за работу.
– И вы так сразу согласились? – следователь Васечкин не смог скрыть презрения в голосе.
– А ты меня раньше времени не осуждай, молод еще, работы у меня нет, лишними деньги тоже не были, а самое главное – справедливость, у меня душа была не на месте, я знал, что убийца на свободе ходит. Вот дело, – Сан Саныч достал из сумки папку и передал Васечкину.
– Ты почитай, если что не понятно, спроси. Самое главное – я не подписывался на убийство. Вот сейчас я не пойму, оно было запланировано или это форс-мажор. А вот эту папку прислал мне по почте так называемый работодатель, я почитал, там расследование частного детектива по этому же делу. Здесь несколько больше информации, потому что свидетелям платили, и хорошо платили. Ищи, сыщик, ты молодой, надеюсь, у тебя получится то, что не смог я.
Ася
Трагедия с родителями Асю научила многому, в частности тому, что в экстренных ситуациях нельзя раскисать и впадать в панику, потом, когда все пройдет, можно и поплакать, и поистерить, а также по-модному впасть в депрессию, но в самый ответственный момент нужно собраться. Как говорит Гарик, сдать себя в аренду, делать все, что нужно, отключив любые эмоции. Именно так Ася жила первый год после смерти родителей, вставала, шла на работу, терпела все придури начальства, и все это спокойно, без эмоций. Вечером так же бежала домой, по пути в магазин, ужин и уроки с Генкой. Потом все перестирать и погладить, пересчитать в сотый раз бюджет, который никогда не сходился, и так изо дня в день. Если бы она к этому подключила еще и эмоции, то у нее ничего бы не получилось, они захлестнули бы ее полностью и поглотили как бушующий океан, с которым невозможно справиться.
Когда на площадке вдруг все поняли, что произошло, и началась паника, только Ася оставалась спокойна. Она подошла к столу, на котором лежала, будто на миг уснула, Марьяна, и начала отдавать указания.
– Озеров Саша, – прокричала она, – срочно звони в полицию.
– Как? Я не знаю номера? – растерянно ответил он.
– Саша, набирай сто двенадцать и скажи, что у нас убийство, – спокойно, но твердо произнесла Ася.
– Как убийство? – прошептал режиссер, – Может, просто у нее сердце не выдержало, она бухала беспросветно неделю или даже две.
На этих словах Саша подошел к Марьяне и решил ее потрогать, вроде бы разбудить.
– Саша, не будь дураком, – закричала на него Ася, – она убита, ничего не трогай до приезда полиции. Иди уже звони, не развози нюни и прикажи выключить этот дурацкий свет.
Саша как будто опомнился и выбежал на улицу, попутно набирая на телефоне заветные цифры.
Увидев приближающуюся к столу Женю, она решила, что пора приводить всех в чувство.
– Стоп, Женя, сюда не идем, – на повышенных тонах, не свойственных ей, прокричала Ася. – Сейчас ты всех выводишь на улицу, Саша уже там вызывает полицию. Всех, слышишь, из гримерок тоже. Давай уже шевелись.
После, когда свет софитов был погашен, стало видно ряд стульев, на которых сидели главные зрители на площадке сегодня. В отличие от Аси они все были в шоке, сидели неподвижно, не плакали, не визжали, было такое чувство, что этих людей заморозили, причем непосредственного Асиного начальника чересчур. Еще пять минут назад у него были угольно-черные волосы, а теперь их покрывала густая седина, и казалось, что он просто нечаянно окунул голову в краску. Плюс ко всему Гарик Михайлович все-таки надеялся, что улыбкой он сможет вернуть его привычную комфортную вселенную. Зрелище было устрашающим, седой и улыбающийся во все тридцать два зуба Гарик среди плачущих и напуганных людей вызывал страх, а его благоприятная вселенная уплывала все дальше от него.
– Скорая, – сказала Ася в трубку, – приезжайте, пансионат «Золотая гвоздика», у нас, кажется, человек сошел с ума.
И закрутилось: милиция занялась своим делом, скорая пыталась привести в чувства Гарика, у которого от натянутой улыбки мышцы на лице свело судорогой, и он уже хотел бы закрыть рот, да не мог.
– Круглова, сделай что-нибудь, – сквозь зубы кричал Гарик, но выходило непонятное шипение.
– Я-то что сделаю, доктора сказали, что сейчас укол поставят и мышцы на лице расслабятся. Пора заканчивать вам с вашими придуркулезами, взрослый человек, а какой-то ерундой занимаетесь. Вы же должны понимать, что можно поднять настроение улыбкой, но перехитрить смерть не получится. Для нее ваша улыбка – это лишь оскал зверя, пора уже вернуться в реальность и начать разгребать все это. Марьяну убили, ваши друзья почему-то напуганы сценарием, какие-то условия съемки непонятные, что происходит, вы же руководитель, не майтесь ерундой, давайте думать.
– Ты мне поговори еще, – прошипел в ответ начальник.
Что происходит? Мы так не договаривались!
Я ни при чем
Жора
Это было стыдно, стыдно было так растеряться и испугаться, когда такая тонкая и беззащитная девушка повела себя достойно. Жоре было неудобно даже смотреть ей в глаза, ведь она была свидетелем его слабости.
– Все, Жора, забудь, тебе сразу не стоило обращать на нее внимания, – сам с собой разговаривал он. – Ты инвалид, и ни одна девушка не будет брать на себя такую обузу, теперь еще она видела твою слабость, видела твой страх. В детстве отец всегда говорил, что первое правило мужчины – не показывать женщинам свою слабость. Женщины любят сильных и уверенных в себе мужчин, а слабакам они изменяют, а потом растаптывают как гусеницу. Прости, папа, я облажался.
– Вы в порядке? – к нему подошла та, про которую он только что думал. – Вас уже допрашивала полиция?
– Да, – от волнения голос у Жоры сорвался, – но они сказали, что это первичный опрос, а на допрос нас вызовут завтра по повестке, а вы сдали отпечатки пальцев?
– Да, и отпечатки, и опрос. Вот сейчас жду, когда вызовут моего босса.
– Кстати, что это с ним такое, мне даже показалось, что он сошел с ума.
– О нет, не переживайте, даже с перекошенным лицом он уже умудрился на меня наорать, а это значит, что с ним все хорошо. А все остальное – это его собственные большие тараканы.
– Вам кто-то звонит, – Жора показал на телефон, торчащий из кармана сарафана, он молча переливался огоньками.
– Ой, я поставила на беззвучный еще перед съемкой, это, наверное, Генка, она уже должна вернуться, потеряла меня. Алло, – сказала она уже в трубку.
– Ася, тут такое дело, – начала свое повествование Генка, и Ася поняла, что здесь что-то не так.
– Что случилось? – девушка, только что не испугавшаяся смерти, в отличие от больших и уверенных в себе мужиков, сейчас стояла бледнее стены, еле сдерживая тряску в руках.