Пропустив мимо ушей назойливое брюзжание Трэммела и его совет никуда не ходить, а полежать спокойно, Ротуэлл в приступе упрямства решил дойти до Гайд-парка пешком. Черта с два он станет лежать, да еще спокойно, возмущался про себя барон, тем более в двух шагах от Камиллы! Он по ее глазам видел, сколько вопросов вертится у нее на языке – а у него не было ни малейшего желания на них отвечать. И он в очередной раз возблагодарил Господа, что она не проснулась, когда его скрутило под утро.
Вопреки мрачным прогнозам Трэммела – и его собственному предчувствию – ни прогулка пешком, ни промозглый холод, который стоит в Лондоне по утрам, не прикончили Ротуэлла. Даже напротив – холодный ветер как будто разогнал туман у него в голове. Конечно, обыкновение засыпать на рассвете имеет свои неоспоримые преимущества, но Ротуэлл совсем не хотел, чтобы это вошло у него в привычку. Собственно говоря, он сильно сомневался, что, явившись домой, будет еще способен держаться на ногах и что ему удастся добраться до постели раньше, чем запоет петух, – конечно, все это только если эта тварь, поселившаяся у него внутри, не набросится на него, как это случилось прошлой ночью, чтобы глодать его внутренности.
Да, подумал он на ходу, каждый получает то, что ему предназначено – судьбой или Господом. Человек сам готовит себе ложе – супружеское или смертное, – на которое потом и должен ложиться, не хныча и не жалуясь.
Свернув на узкую улицу, которая вела на «Таттерсоллз», Ротуэлл вскоре обнаружил обоих друзей в «Жокей-клубе» – уткнувшись носом в бумаги, они читали описание выставленных на сегодняшний аукцион лошадей. «Таттерсоллз» был известен всему Лондону – здесь можно было купить самых чистокровных лошадей, здесь вечно толпились завсегдатаи скачек. Лорд Нэш практически дневал и ночевал в клубе.
Сегодня он сидел, элегантно закинув одну затянутую в сапог ногу на другую, его темноволосая голова почти касалась светлой шевелюры Гарета – оба были так поглощены разговором, что даже не заметили барона.
Ротуэлл был рад, что Гарет и Нэш стали друзьями. В свое время он боялся, что этого не случится, особенно когда эти двое умудрились по уши влюбиться в Ксантию. Однако она отдала свое сердце темноволосому франтоватому лорду Нэшу.
Всего несколько недель назад Гарет, носивший титул герцога Уорнема, тоже обзавелся женой. Только сейчас, глядя на нынешнего Гарета, буквально лучившегося любовью и счастьем, Ротуэлл начал потихоньку понимать, как же несчастен тот был, бедняга, все эти долгие годы, пока они были вместе.
Да, много лет они, все трое, Ротуэлл, Ксантия и Гарет, были одной семьей – горькое, сиротское детство, беды, свалившиеся на их головы, когда они были еще детьми, связали их узами, которые были гораздо крепче родственных. И все же… все же какая-то часть души Гарета была недоступна для них. И теперь только слепой не заметил бы, как Гарет изменился за последнее время.
– Доброе утро, джентльмены.
– Ротуэлл! – радостно улыбнулся лорд Нэш. – Присоединяйся к нам. Знаешь, дружище, по-моему, я вот-вот пойду по миру.
Ротуэлл сунул трость в угол и уселся рядом.
– Только не рассчитывай, что я стану хватать тебя за руки, – буркнул он. – Моя дражайшая сестрица достаточно богата, чтобы скупить тебе лучших лошадей в Лондоне.
– Да, знаю. – Нэш усмехнулся, блеснув белоснежными зубами. – Все-таки брак – хорошая штука, верно?
– Откуда ему знать? – хмыкнул Гарет. – Рано еще.
– Вообше говоря, я уже имею свое мнение по этому исключительно важному вопросу, – пробурчал Ротуэлл, оглядываясь в поисках слуги. – Дадут мне тут, наконец, кофе, Нэш? Я бы сейчас выпил целый кофейник.
Нэш, не поднимая головы, кивнул слугам, и те кинулись выполнять его заказ.
– Ну а теперь, – негромко сказал он, подняв глаза на Ротуэлла, – думаю, тебе пора рассказать свои новости Уорнему, поскольку я до твоего прихода держал язык за зубами.
– Что такое, Киран? – встрепенулся Гарет – Что ты еще натворил?
– Женился, – со вздохом проговорил Ротуэлл.
Герцог на мгновение онемел.
– А-а-а… – выдавил он, обретя наконец дар речи, – что-то припоминаю. Как я догадываюсь, речь шла о чести… м-м-м… леди, верно?
– Нет, не совсем, – покачал головой Ротуэлл. – Просто я решил, что жизнь слишком коротка. И поэтому нет смысла тянуть, если все равно придется жениться.
– Что ж… – промямлил Гарет, – раз так, мы оба желаем тебе счастья. А леди Ротуэлл?..
– Что – леди Ротуэлл? – нахмурился барон.
– Ей мы тоже желаем счастья. – Откашлявшись, герцог набрался смелости и вдруг выпалил: – А она… она будет счастлива?
– Камилла получила все, о чем просила. Думаю, мы отлично поладим.
Появился слуга с подносом и поставил его на стол перед друзьями. Нэш, наливая кофе в чашку, не поднимая глаз, негромко сказал.
– Знаешь, иногда женщина заслуживает немного больше того, о чем она осмелилась попросить. Таких женщин немного, конечно, но, уверяю тебя, они есть. Советую тебе об этом подумать.
Ротуэлл взял протянутую ему чашку.
– Это ты о любви и верности, так, что ли? – поинтересовался он. – Это не в моем характере. Может, когда-то давно я и был способен на подобные глупости, но теперь, слава Богу, повзрослел.
Гарет возмущенно фыркнул.
– Гром и молния! – вырвалось у него. – Помилуй Бог, Киран, это твой последний шанс! Такая красивая, такая милая и изящная девушка! В твоей власти сделать так, чтобы она влюбилась в тебя без памяти, ты и сам это знаешь. И что, скажи на милость, мешает тебе самому полюбить ее?!
Ротуэлл медленно поднял на него глаза.
– Кажется, я не лез к тебе с советами? И буду весьма признателен, если ты последуешь моему примеру, – ледяным тоном произнес он.
Лицо Гарета вдруг окаменело – Ротуэлл на собственном опыте давно уже понял, что это не предвещает ничего хорошего.
– Знаешь, Киран, скажу тебе честно – иной раз ты ведешь себя как полный идиот! – низким, дрожащим от едва сдерживаемого негодования голосом бросил в сердцах герцог. – До сих пор оплакивать женщину, которая слезинки твоей не стоит! Господи, да ведь ты тогда был зеленым юнцом, а Аннамари водила тебя на поводке. Пойми ты это наконец! И в конце концов она получила все, чего хотела, – только это был не ты!
Ротуэлл со стуком поставил чашку на стол.
– Нет, Гарет, ты ошибаешься – в конце концов она оказалась в могиле, – сухо сказал он. – И вместе с ней мой брат. И что-то мне подсказывает, что она мечтала совсем не об этом, когда согласилась стать его женой.
Нэш вскинул руки, давая понять, что сдается.
– Ладно, хватит об этом, – примирительно проговорил он. – Вообще-то я приехал сюда купить лошадь. А после этого спокойно вернусь домой с пустыми карманами и обещаю, что буду нем как рыба.
Но Ротуэлл продолжал сверлить его мрачным взглядом.
– Желаю успеха, Нэш, – рявкнул он, резко отодвинув в сторону стул. – Что же до меня, то я ухожу.
Гарет вскочил на ноги.
– Какого дьявола? Куда ты идешь?
– К черту на рога, – рявкнул Ротуэлл, схватив трость. – Туда, где найдется колода карт, бутылка хорошего бренди и парочка пухленьких бабенок, готовых кувыркаться в постели до самого утра!
Даже хладнокровный лорд Нэш возмутился, услышав подобное заявление.
– Не рановато ли?
Не удостоив его ответом, барон направился к двери.
– Проклятый идиот! – услышал он за спиной сердитый возглас Гарета. – Пожалуй, пойду-ка я с ним…
Камилла отыскала миссис Трэммел на кухне – держа в руках сверкающий нож, от одного вида которого бросало в дрожь, та сурово отчитывала судомойку. Кухарка оказалась высокой, гибкой, как хлыст, женщиной неопределенного возраста – Камилла невольно отметила высокие скулы, кожу цвета эбенового дерева, намного темнее, чем у ее супруга. Изъяснялась она на каком-то певучем наречии, в котором Камилла не понимала ни слова. На голове кухарки красовался белый тюрбан, обмотанный блестящим плетеным шнуром, из-под которого выглядывали скромные сережки в виде небольших золотых колец. Каждое ее величавое движение ясно говорило о том, что она сознает высоту занимаемого ею положения в доме, а кухонная прислуга при виде ее молча вытягивалась в струнку, поедая ее глазами, словно новобранцы строгого сержанта.
Камилла, сделав глубокий вдох, расправила плечи, вскинула голову и, войдя на кухню, представилась.
– Можете звать меня мисс Обельенной, мадам, – предложила кухарка, когда они с Камиллой уединились в ее крохотной гостиной. – Могу я предложить вам чашечку чаю?
– Мерси, – кивнула Камилла.
Обельенна, присев, выскользнула за дверь, чтобы через мгновение вернуться с чайником, который уже исходил паром. Чай, хранившийся в шкатулке под ее рабочим столиком, пах какими-то неизвестными Камилле цветами и травами. Обельенна заварила чай, а пока он настаивался, тоненькими кусочками нарезала что-то, что выглядело как кекс, обсыпанный кокосовой стружкой.
– Я так понимаю, что экономки в доме нет? – осведомилась Камилла.
Кухарка покачала головой:
– Уволилась две недели назад. Хозяин… с ним трудновато ужиться, коли кто не привык. Ну, она и сбежала. Ничего, и без нее обойдемся.
Камилла с некоторым удивлением узнала, что с тех пор обязанности экономки разделили между собой миссис Трэммел и ее супруг. Что до продуктов, то каждое утро в дом приходят двое разносчиков, яйца и молоко тоже каждое утро привозят с фермы в Фулеме, а хороший мясник живет буквально в двух шагах, возле Шепердс-Маркет.
Взгляд Обельенны упал на стоявшую перед Камиллой нетронутую тарелку.
– Вам не понравилось?
– Вкус уж очень необычный, – призналась Камилла. – В нем так много пряностей. Как это называется? Кекс?
– Нет, это не кекс, мадам, это лепешка из маниоки, – своим певучим голосом объяснила кухарка. – Такие пекут у нас на островах. Когда-то хозяин любил их больше всего на свете. – Уголки ее губ вдруг печально опустились.
– Что вы говорите? – пробормотала Камилла. – Действительно – необычный вкус.