Взгляд Ротуэлла немного смягчился. Закрыв глаза, он ласково погладил ее руку.
– Я ездил в Селсдон. Это в Суррее. Там у Уорнемов поместье.
– Понятно, – кивнула она. И невозмутимо добавила: – Будь так добр, впредь предупреждай меня, когда уезжаешь надолго, хорошо?
Ротуэлл тяжело вздохнул:
– Знаешь, раньше никто и никогда не беспокоился обо мне.
– А Ксантия? – мягко возразила она. – Она беспокоится… когда ты ей позволяешь.
Но в глубине души она знала, что, в сущности, он прав. За долгие годы Киран уже успел привыкнуть к мысли, что никому нет дела до того, жив он или нет.
Словно догадавшись, о чем она думает, он высвободил руку и резким движением попытался сесть.
– Если уж ты заговорила о моей сестре… – пробормотал он, кивком головы указав на стул, где висела его одежда, – там, в кармане сюртука, лежат кое-какие бумаги. Будь добра, достань их.
Камилла заколебалась.
– Нет, – решительно бросила она. – Никаких бумаг! Они подождут – сейчас меня интересует твое здоровье.
Он со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
– Нет, Камилла… просто сделай, как я сказал, – попросил он. – А потом… ладно, там видно будет.
Камилла неохотно поднялась – Чин-Чин тут же спрыгнул с кровати и засеменил за ней. Его коготки весело застучали по полу, и почему-то этот звук неприятно поразил Камиллу – очень уж неуместным он сейчас казался. Сунув руку в карман сюртука Кирана, она извлекла пачку каких-то бумаг. После чего, вернувшись к постели, протянула их мужу, втайне ругая себя за то, что послушалась. У нее оставалось еще немало вопросов – и что-то подсказывало ей, что он уже достаточно созрел, чтобы ответить хотя бы на один из них. А получив ответ, она вновь будет настаивать, чтобы он показался доктору, и пусть только попробует отказаться!
Подав ему бумаги, она погладила мужа по щеке и вновь примостилась рядом.
– Я хотел сначала обсудить все это с Гаретом, – объяснил он, передав ей несколько листов. – Вот это – документы о передаче тебе прав на мою часть акций «Невилл шиппинг». А это – документы на дом, тоже на твое имя. Тут понадобится подпись Ксантии, но она подпишет. И еще один – в нем я назначаю Гарета распорядителем наследства.
– Я… – Камилла растерянно заморгала. – Я не понимаю…
– Теперь это все твое, – тихо сказал он. – Возьми их…
– Pourquoi? – смутилась она. – Послушай, Киран, я ничего не понимаю! Я ведь твоя жена.
Он вдруг закрыл глаза.
– Камилла, – твердо сказал он, – я хотел, чтобы все это было оформлено на твое имя. Все остальное… все, чем я владею, перейдет к моему сыну. А если у меня не будет сына – одному дальнему родственнику, настолько дальнему, что я даже не помню, как его зовут.
– Да! – Камилла кивнула, начиная понимать. – Ну да, таковы английские законы.
Он снова взял ее руку в свои.
– И если, упаси Бог, произойдет худшее, я хочу, чтобы хотя бы эта часть не досталась ему вместе с баронским майоратом и титулом, – пробормотал он. – Я не хочу, чтобы впоследствии возникли какие-то вопросы на этот счет. Этот дом – твой, и моя доля «Невилл шиппинг» теперь принадлежит тебе. Это не родовое имущество, и я могу свободно им распоряжаться. Поэтому я завещаю его тебе.
– Киран, но я не хочу… – запротестовала она.
– Камилла, послушай, – перебил он. – Если я умру бездетным…
– Нет, – тихо возразила она, отшвырнув бумаги, – Ты ведь женился на мне, чтобы иметь детей. Неужели ты думаешь, я так глупа, что не понимала этого с самого начала?
Судорога стыда исказила лицо Кирана.
– Кое-что меняется, Камилла, – пробормотал он. – Иногда бывает, что все получается совсем не так, как мы думали…
К его смущению, из глаз Камиллы вдруг брызнули слезы.
– У нас с тобой будет ребенок, – прошептала она, инстинктивным жестом положив руку на живот. – Я знаю… Я это чувствую!
– Камилла… – Он вопросительно посмотрел на нее. – Ты же сама недавно говорила, что не уверена…
– У нас будет ребенок, – твердо сказала она. – Рано или поздно, но будет.
– Камилла… а что, если я не доживу до этого? – беззвучно прошептал он.
Об этом она не желала даже думать. Но сейчас ей было ясно одно – Киран всего лишь старается защитить ее. Но почему тогда ее сердце разрывается от боли, словно он своей рукой вонзил в него нож?!
– Любой нормальный отец настоял бы на заключении брачного договора, чтобы ты после смерти мужа не осталась без гроша, – продолжал Киран. – А вместо этого… единственное, на что ты можешь рассчитывать, – это какие-то жалкие пятьдесят тысяч твоего деда, которые хранятся у его поверенного…
– Пятьдесят тысяч – огромные деньги.
– Этого недостаточно, Камилла, – покачал головой он. – Во всяком случае, для того чтобы вести ту жизнь, какую ты заслуживаешь. Пусть Ксантия, как и прежде, управляет компанией или занимайтесь делами вдвоем, если хочешь. Ты справишься, я уверен в этом. Гарет сейчас уже почти отошел от дел, но он всегда сможет дать тебе добрый совет. И еще – я хочу, чтобы ты…
– Так, – перебила Камилла, отобрав у него документы. – Может, теперь ответишь на мои вопросы?
Его глаза потемнели.
– Я болен, Камилла, – тихо проговорил он. – Болен уже много месяцев. И этим все сказано. Тут уж ничего не поделаешь.
Камилла вдруг почувствовала, что терпение у нее лопнуло.
– Бог мой, Киран, что за дурацкая страсть к мученичеству?! Нет, это просто безумие какое-то! – возмутилась она. – Ну почему… почему, объясни мне, Бога ради – почему ты такой бесчувственный?! И… и совершенно другой, когда занимаешься со мной любовью? Как такое возможно? Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня, Киран. Это так?
Он прикрыл глаза – точно отгородился от нее. Только молча покачал головой.
Камилла встряхнула его за плечи.
– Неужели ты навсегда потерян для меня, Киран? – с болью в голосе прошептала она. – Неужели это и есть то, что ты пытаешься мне сказать?
– Камилла, я…
Опустив голову, она заглянула ему в глаза.
– Такой человек, как ты, – прошептала она, – и сдаешься без боя?! Даже не пытаешься бороться?! Святители небесные, Киран! Ты ведь сильный человек, я знаю! Нет, ты обманываешь меня… а может, и себя тоже!
– Камилла, – наконец не выдержав, бесцветным голосом проговорил он. – Каждый из нас когда-то делает свой выбор. И живет с этим. Что же до честности… а ты-то сама всегда честна перед собой?
– Да. Я принимаю жизнь такой, какая она есть! – выпрямившись, бросила Камилла. – Но я борюсь… и я не позволю ей уничтожить меня.
– А как же письмо твоего деда? – тихо напомнил Ротуэлл.
– При чем тут оно? – встрепенулась Камилла.
– Я очень внимательно прочел его, – прошептал он. – Ведь именно из-за него ты осталась ни с чем, Камилла, так? Я до сих пор не понимаю, как ты можешь так спокойно говорить об этом.
– А на кого мне сердиться? – удивилась она. – На деда? Вздор! Жизнь и так слишком коротка, чтобы тратить время на подобные глупости.
– Нет, – покачал головой муж. – На свою мать – за то, что спрятала его от тебя. Господи помилуй, ты разве не читала его? Ведь речь там шла не только о наследстве! Этот человек – твой дед – предлагал взять тебя к себе. Хотел воспитывать тебя. Мечтал избавить тебя от отца, который тебя ненавидел, от жизни, полной одиночества и унижений. Твой дед мечтал о другой жизни для своей внучки – о жизни, полной роскоши, заботы, любви…
Камилла отвела глаза в сторону.
– Мать боялась потерять меня, – тихо проговорила она. – У нее ведь, кроме меня, никого не было. Я поняла это только теперь.
– Ладно, пусть так. – кивнул Ротуэлл. – Давай будем считать, что это не злой умысел, а всего лишь обычный эгоизм с ее стороны. Но тогда почему она не отдала тебе это письмо, когда поняла уже, что дни ее сочтены? Почему? Сколько времени прошло, прежде чем ты отыскала его? Шесть недель? А может, больше? Полгода? Сколько, Камилла?
Камилла опустила голову.
– Немного больше, – прошептала она.
– А время все шло… утекало, как песок сквозь пальцы, – неумолимо продолжал Ротуэлл. – И к тому времени, как мы встретились, у тебя оставалось всего несколько недель, чтобы найти себе мужа, верно? Тебя просто загнали в угол. В результате тебе ничего не оставалось, кроме как броситься в мои объятия – просто потому, что ничего лучшего не нашлось. И что же? Получается, я единственный, кого это приводит в бешенство? Почему, Камилла?!
Камилла сложила руки на коленях.
– Моя мать… – Камилла замялась, подыскивая подходящее слово. – Под конец жизни она стала… алкоголичкой. Все последние несколько лет я смотрела, как она убивает себя… Она не хотела больше жить – ведь красота ее увяла и Валиньи уже не любил ее. – Камилла судорожно вздохнула. – Бывали дни, Киран, когда моя мать вряд ли даже помнила, как ее зовут – что уж говорить о каком-то письме? А под конец. Боже… Она даже меня не узнавала.
На какое-то время Ротуэлл потерял дар речи.
– Прости. Камилла… мне очень жать, – порывисто пробормотал он, сжав ее руку. – Я не знал этого.
Камилла с горечью пожала плечами.
– Не обижайся. Киран, просто я иногда не понимаю, когда мы можем быть откровенны друг с другом, а когда нет. Это так сложно.
– Камилла, я ведь говорил тебе, когда мы поженились…
– Я помню, что ты говорил. – Камилла жестом заставила его замолчать. – Тот наш брак… забудь о нем, потому что я так решила! Что бы мы с тобой ни говорили, о чем бы ни договаривались – все, с этим покончено. Разве ты еще не понял этого, Киран? Разве ты не прочел этого в моих глазах? Я… теперь ты нужен мне, – прерывающимся голосом проговорила она. – И нашему ребенку тоже. Я не прошу тебя… я просто говорю тебе об этом. Я хочу, чтобы ты это знал.
Боль и слабость вдруг одновременно навалились на Кирана, разливаясь по его телу, лишая последних сил.
– Камилла, возможно, если ты… Она покачала головой.
– Возможно, я просто не желаю больше снова впустую растрачивать свою жизнь у постели умирающего, который сам старается вогнать себя в гроб? – прошептала она. На ресницах Камиллы повисли слезы. – Тебе не приходило в голову, Киран, что это… это несправедливо?